Стефани Блэйк - Огненные цветы
За ней подглядывают! И Равена сразу догадалась, кто именно. Она вихрем вылетела из спальни и рывком открыла дверь в соседнюю комнату, где в стену был встроен платяной шкаф.
Равена потянула на себя дверцу, и глазам ее предстала скрюченная фигура Джона.
– Миссис О’Нил, я… я… я…
– Перестань кудахтать, Джон! Что тебе здесь понадобилось?
На лице его отразился ужас. Мальчик пытался что-то сказать, но голосовые связки ему не повиновались, и он только судорожно сжимал горло, из которого вырывались хриплые звуки.
– Не важно, можешь ничего не объяснять. А то я сама не знаю? Подглядывал за мной через дырку в стене – вот чем ты здесь занимался. Ведь ты же сам ее проделал, Джон? Только не ври.
Джон судорожно глотнул воздух и понуро кивнул. Лицо у него так и пылало.
– Тебе должно быть стыдно. А я-то всегда считала тебя своим другом. Но друзья не шпионят.
Джон заломил руки, упал на колени и яростно затряс головой. Наконец он обрел дар речи:
– Нет-нет, вы не понимаете! Я… я… я… я люблю вас!
Так прямо и сказал!
Равена пришла в некоторое замешательство и нервно огляделась. Было уже почти двенадцать, слуги давно разошлись.
– Знаешь что, поднимайся-ка с колен и пойдем ко мне. Это не коридорный разговор, Джон.
Он послушно последовал за Равеной. Она указала ему на стул у кровати:
– Присаживайся. – Она села на край постели. – Ну а теперь еще раз: что это ты там за чушь нес про любовь?
– Но я правда люблю вас, – даже не пытаясь справиться с волнением, зачастил Джон. – Поверьте мне! Я только о вас все время и думаю. Вы мне снитесь. – На глазах у мальчика выступили слезы, и он закрыл лицо руками. – Я даже украл ваши… ваше белье… и вообразил… вообразил… о, я даже слов этих сказать не могу, это такая грязь!
– Успокойся, Джон, – мягко сказала Равена. – Ну при чем тут какая-то грязь? Ты просто растешь.
– В таком случае мне не нравится расти, – со слезами в голосе сказал Джон. – Потому что хочется делать такие ужасные вещи.
– В половом влечении нет ничего ужасного. Наоборот, это самое естественное чувство на свете. Когда станешь постарше и будешь все понимать, научишься управлять своими желаниями, то сам убедишься, что это одна из самых больших радостей в жизни.
– Сомневаюсь. Но это не важно. А важно то, что я люблю, люблю вас. Вы самая красивая девушка на целом свете.
– Спасибо, – улыбнулась Равена, – спасибо за такой щедрый комплимент. Но только я никоим образом не девушка. Я женщина. Я в гораздо большей степени женщина, чем даже ты – юноша. Настанет день, и ты действительно встретишь красивую девушку, и в тот самый момент, как руки ваши коснутся друг друга, все станет ясно. Вы оба разом поймете, что это любовь.
– Да какой девушке может понравиться такой, как я? Лопоухий. Длинноносый. Неуклюжий. Да еще и ноги такие здоровые.
Равена негромко рассмеялась:
– В твоем возрасте все мальчишки, да и девчонки тоже, склонны преувеличивать малейшие свои недостатки. Можешь себе представить, когда мне было пятнадцать, собственные ноги казались мне ужасно длинными, и я постоянно спотыкалась.
– Правда? – Глаза у Джона округлились от изумления.
– Чистая правда. Просто такой уж у тебя возраст, Джон, переходный, как говорится. Ты вроде жеребенка, резвящегося на лугу. Он еще не окреп, но разве можно назвать его уродцем?
– Наоборот, он красив.
– Вот и ты тоже, Джон.
– Да что вы такое говорите, миссис О’Нил! – вспыхнул Джон. – Ну как я могу быть красивым? Красивыми бывают девушки, вот как вы.
У Равены гулко забилось сердце, кровь прилила к щекам. Внимательно поглядев на мальчика, она вдруг поняла, что он очень походит на Брайена, когда тому было пятнадцать. Повинуясь какому-то импульсу, Равена вскочила, подошла к нему, растрепала волосы и мягко сказала:
– Завидую той девушке, которая когда-нибудь тебя заполучит, Джон.
Джон крепко зажмурился и отрицательно помотал головой:
– Не будет этого. Да стоит мне только заговорить с какой-нибудь, как я сразу начинаю заикаться и краснеть. А кончается все тем, что они надо мной смеются.
– Никто над тобой не смеется. Просто девушки таким образом скрывают собственное смущение.
– Вы действительно так считаете?
– Встань, Джон. – Снова какие-то токи пробежали у Равены по всему телу, какое-то смутное беспокойство возникло. Предвкушение. Чувство, будто за ближайшим углом ее поджидает – что? кто? Сдерживать себя становилось все труднее и труднее.
– Да, мэм. – Подросток неуверенно поднялся со стула.
– Смотри-ка, а ты с меня ростом. – Равена прижала ладонь к его пылающей щеке. Джон подался назад, будто она раскаленной кочергой его задела.
– Не надо бояться, малыш. – Рука ее скользнула ему на затылок.
– М… м… м… миссис О’Нил, – простонал он, дрожа всем телом.
Равена притянула его к себе и нежно поцеловала прямо в губы. Если бы она не поддержала его, Джон не устоял бы на ногах.
– Слушай, нельзя же падать всякий раз, как тебя целует женщина. Пошли. – Она взяла его за руку и повела к кровати. Джон был словно кукла в ее руках, приходилось дергать за ниточки, чтобы он выполнял нужные движения. Равена расстегнула ему рубашку. Потом брюки. Сняла туфли и носки. Когда дошла очередь до подштанников, Джон всхлипнул и схватил ее за руку.
Равена поощрительно улыбнулась ему.
– Ну что ж, может, удастся заставить тебя самого снять их. – Она лениво развязала ленточки на пеньюаре. Он соскользнул на пол. Все еще улыбаясь, Равена наклонилась, взялась за подол рубашки и медленно стянула ее через голову. Теперь она стояла перед ним совершенно нагая. Первая обнаженная женщина в жизни Джона Сидли. Равена протянула к нему руки:
– Подштанники?
В дальнейших поощрениях Джон не нуждался. Он был сильный, здоровый самец. Чистопородный жеребчик. Рвущийся, пусть и неуклюже, с привязи. Она привлекла его к себе и прижала все еще дрожащее тело к своим пышным бедрам.
Как обезумевший от жажды конь, он все никак не мог напиться, так что в конце концов пришлось его одернуть.
– Ладно, Джон, на сегодня, пожалуй, довольно, урок закончен.
Он так и прилип к ней.
– Не хочу я никуда уходить! Я всегда хочу быть с вами! Что угодно со мной делайте, но я люблю вас, люблю больше всего на свете!
Равена прижала его к груди и мягко провела ладонью по волосам.
– Тебе это только кажется, Джон. Первая женщина… Голова кругом пошла.
– А завтра мне можно снова прийти к вам?
– Нет, Джон, – мягко сказала Равена. – Ни завтра, ни когда-либо еще. Видишь, теперь, когда ты сам убедился, что нравишься женщинам и им с тобой хорошо – а мне было хорошо, – отчего бы тебе не найти себе сверстницу? Отныне ты не будешь больше заикаться и краснеть, потому что ты мужчина. Ничуть не в меньшей степени, чем любой из твоих приятелей. Может быть, в большей.
