Жюльетта Бенцони - Катрин и хранитель сокровищ
— Никто! И вы не должны думать, что я о них сожалею! Я, может быть, и страдала, но зато я, наконец, перестала презирать себя!
Увидав вспышку гнева в глазах Филиппа, Катрин поняла, что зашла слишком далеко и что если она будет продолжать в том же духе, то успех ее миссии будет поставлен под угрозу. В конце концов, ей не в чем было упрекать Филиппа, да и пришла она для того, чтобы просить его о великой милости. Она отступила назад.
— Простите меня! Я говорила не подумав. Я только хотела сказать, что с тех пор, как вы женаты, мне нет места рядом с вами. Я слышала, что вы женились… надеюсь, счастливо?
— Очень!
— Я рада. Значит небо услышало мои молитвы о вашем счастье…
В шатре повисла тяжелая тишина, которую нарушил только зевок одной из лежащих у порога борзых. Катрин не могла придумать, что еще скачать, и подыскивала подходящие слова, как вдруг Филипп оставил свою величественную позу, снял и отшвырнул большую шляпу из черного войлока, украшенную пером цапли и рубиновой застежкой, и схватил Катрин за руки.
— Хватит обмениваться любезностями и ходить вокруг да около! Конечно, я имею право хоть на какое-нибудь объяснение! Я ждал два года, два года, ты слышишь? Почему ты ушла от меня?
Его привычный тон рассеял всю ее неловкость как по волшебству. Катрин вновь ощутила себя на твердой почве.
— Я ведь сказала вам: потому, что вы собирались снова жениться. Я слишком горда, чтобы довольствоваться вторым местом, и, прожив столько времени с вами вместе я не хотела становиться посмешищем всего двора.
По лицу Филиппа разлилось самое чистосердечное удивление.
— Посмешищем? Неужели я был в твоих глазах столь жалкой личностью и ты не верила, что я смогу сохранить за тобой то высокое положение, до которого сам тебя поднял? За тобою, за женщиной, которая все еще оплакивала смерть нашего сына?
Но Катрин не позволила смягчить себя напоминанием о ребенке.
— О, я не сомневаюсь, что вы собирались выдать меня замуж… вторично! Кого вы подобрали для меня в качестве фальшивого мужа, наследника бедного Гарэна, чьим ужасным несчастьем так бессердечно воспользовались?
Сен-Реми? Ланнуа, Тулонжона? Кого из ваших вассалов вы готовили к мысли о том, что он должен жениться на вашей любовнице ради вашего удовольствия… а потом почтительно закрывать глаза на все, что бы ни происходило?
— Никого! Я никогда не стал бы делить тебя ни с кем.
Я сделал бы тебя герцогиней, ни от кого не зависящей принцессой… ты могла бы выбрать себе любую землю по своему вкусу. Ты прекрасно знала, что я любил тебя больше всего на свете… как будто я не доказывал тебе это снова и снова! И еще совсем недавно — тоже! Ты знаешь. что это так?
Он сорвал с себя массивную золотую цепь и поднес ее к носу Катрин.
— Ты знаешь?
— Да, — коротко ответила она. — Это — Золотое руно, орден, который вы учредили в честь вашего брака.
— Моего брака? Ты знаешь, о ком я думал, когда его так называл? Разве это не тебя я звал своим золотым руном?
Он сердито швырнул цепь на пол и внезапно одним ловким движением распустил ее волосы. Густые, сверкающие пряди каскадом рассыпались по ее черному замшевому костюму, вернув, как по волшебству, все ее прежнее великолепие. Затем он подвел Катрин к большому венецианскому зеркалу, украшавшему одну из стен шатра.
— Смотри! Это ты — владелица подлинного золотого руна!
Но он не дал ей времени взглянуть на себя. Вместо этого он заключил ее в страстные объятия, с силой прижав к себе и не обращая внимания на то, что его стальной нагрудник может покалечить ее.
— Катрин… Я по-прежнему люблю тебя… Я так и не позабыл тебя…
— Теперь вам будет легче это сделать… теперь, когда я так сильно изменилась!
— Нет… ну конечно, ты все та же! Я сказал это только потому, что уже почти два года изнываю от разлуки! Ты так же красива, как и всегда, — может быть, немного похудела, но от этого твои глаза кажутся еще больше, а твоя талия — еще уже. Катрин, любовь моя! Я столько раз звал тебя, моя милая, прекрасная, незаменимая…
Он расстегнул воротник ее кожаной куртки и уткнулся в нежную ямку у нее под горлом. Отклонившись назад, Катрин чувствовала, как она слабеет в плену его крепких рук. То старое влечение, которое так долго привязывало ее к этому необычайно обаятельному человеку, снова начало действовать на нее все сильнее и сильнее.
Через несколько секунд он поднимет ее на руки и отнесет к огромной, украшенной золотом кровати, и у нее не хватит сил сопротивляться ему… И тут перед ней внезапно, как вспышка молнии, предстало видение умирающего Арно, вытянувшегося на маленькой узкой кровати в келье, Арно, которому она принадлежала душой и телом. Что значили все эти старые чувственные развлечения в сравнении с полнотой той любви, которую он один мог пробудить в ней? Их яростная страсть, жестокая и лишенная нежности, была для нее более значительна и остра, чем все ласки Филиппа. Тело Катрин одеревенело. Она осторожно, но решительно толкнула герцога.
— Не сейчас! Отпустите меня.
Он на мгновение выпустил ее и, нахмурившись, отступил.
— Почему? Зачем ты пришла сюда, если не для того, чтобы снова связать нить нашей старой любви?
На мгновение Катрин заколебалась. Лучший ли это был момент для просьбы, когда она только что отказала ему? Но неважно, она должна была довести дело ди конца.
— Я пришла просить вас о милости, — спокойно сказала она.
— О милости?
Внезапно он залился смехом, и этот взрыв хохота был таким сильным, что герцог вынужден был сесть в кресло из черного дерева. Он смеялся до тех пор, пока не начал судорожно глотать ртом воздух. Катрин пришла в раздражение.
— Я не вижу, что в этом такого смешного! — довольно резко сказала она.
— Смешного?
Его смех вдруг оборвался, и он, поднявшись, подошел к ней.
— Мой ангел, твоя наивность сравнима только с твоей же бесхитростностью. Конечно, я должен был догадаться, что у тебя в запасе есть просьба ко мне о милости.
Это у тебя сущая мания. Кого же ты хочешь спасти на этот раз?
— Жанну д'Арк!
Это имя взорвалось как пушечное ядро. Улыбка мгновенно исчезла с лица Филиппа, и он, словно испугавшись, отпрянул от Катрин, загородившись столом, словно оборонительным валом.
— Нет! — только и сказал он.
Катрин спрятала дрожащие руки за спину, чтобы он не мог их увидеть. Она знала, что в этот момент Филипп вышел из-под ее власти. Страстный любовник преобразился во властного и непреклонного герцога Бургундского. Катрин хмуро улыбнулась.
— Я неудачно выразилась. Я пришла, чтобы просить вас установить выкуп за Деву, как это положено по законам военного времени. Какова бы ни была цена, она уже принята.
