Рексанна Бекнел - Непорочная грешница
— Ничего не бойтесь, — сказал герцог Генри. — Перед боем я дал строгое указание Экстону не наносить смертельного удара.
— А сэру Юстасу ты, милорд, тоже дал такое указание? — поинтересовалась леди Милдред. За ее внешним спокойствием угадывалось сильнейшее душевное волнение. Она с такой силой сжала кулаки, что костяшки ее пальцев побелели от напряжения.
Генри поерзал в кресле, усаживаясь поудобнее.
— Ну, и что это было бы за зрелище, если бы я велел сэру Юстасу сделать то же самое? Должно же ему быть хоть какое-то послабление? Господь свидетель, все преимущества на стороне Экстона!
Хотя Линни в буквальном смысле слова хотелось придушить бессовестного Генри, который стравливал двух взрослых людей для собственного развлечения, она, тем не менее, отлично понимала, что он имел в виду. Прежде ей не доводилось видеть Экстона в бою — разве что когда он упражнялся во дворе с оруженосцами, но от Питера и от других рыцарей она слышала, что его мастерство во владении мечом было несравненным.
Впрочем, сэр Юстас тоже был опытным бойцом, и, когда они, наконец, с Экстоном сошлись, стало ясно, что он успел прийти в себя после падения. Он стремительно напал на Экстона, его меч сверкал, как молния, и под таким натиском даже непобедимый Экстон де ла Мансе был вынужден попятиться.
До зрителей доносился не только лязг стали, но и громкие ругательства, которыми обменивались рыцари во время поединка. Эти вопли и грохот железа заставляли сердце Линни ежесекундно замирать, но всякий раз, когда Юстас наносил удачный удар, она побелевшими губами шептала:
— Нет, господи, ты не дашь ему умереть! Нет, нет, нет!
Когда Юстас сделал молниеносный выпад, все громко вскрикнули, но сразу же стало видно, что удар Юстаса пришелся в пустоту. Ибо там, куда метил де Монфор, Экстона уже не было. Он отскочил в сторону и с размаху ударил мечом плашмя по гребню шлема противника.
Сэр Юстас упал, и сразу же во дворике послышались возгласы, приветствовавшие ловкий удар лорда Мейденстона. Де Монфор быстро вскочил на ноги и снова ринулся в схватку, но было очевидно, что прежней скорости движений ему уже не обрести. Тем не менее, он продолжал нападать с не меньшей яростью, хотя, чем старательнее он пытался нанести Экстону разящий удар, тем больше забывал об обороне и чаще открывался.
Экстон отражал удары противника, но сам не атаковал, экономя силы и дожидаясь удобного момента. Неумолчное звяканье клинков друг о друга доносилось до самых отдаленных закоулков замка и наверняка было слышно даже в деревушке Мейденстон.
Неожиданно Экстон сделал выпад, и сэр Юстас припал на одно колено.
Все громко вскрикнули, а герцог Генри в волнении даже вскочил на ноги. Экстон словно бы почувствовал опасения своего сюзерена, клинок его замер на расстоянии дюйма от горла сэра Юстаса — у того самого места, где между краем шлема и кольчужным воротником виднелась полоска незащищенной металлом кожи. При этом все увидели, что острие меча Экстона зловеще отливало красным.
Хотя Юстас де Монфор громко застонал от боли и схватился рукой за раненое правое плечо, меча он, однако, не выпустил.
Он держал его прямо перед собой, нацеливая острие на противника, но прежней силы в его руке уже не было, и клинок тяжелого меча заметно дрожал. Линии знала, что Экстон не станет добивать поверженного противника — таково было условие герцога Генри, но де Монфор все еще мог изловчиться и нанести удар.
И тут, к ужасу Линии, Экстон отбросил в сторону свой меч, подступил прямо к обнаженному лезвию меча сэра Юстаса и молниеносным движением вырвал оружие у него из рук.
Высокий мужской голос разорвал установившуюся вдруг тишину. Линии сразу же его узнала — это был голос Питера де ла Мансе. И сразу же вслед за ним завопили все. Кто выкрикивал поздравления в адрес победителя, а кто ругательства и проклятия. Общий вопль сотни здоровенных глоток ознаменовал торжество победы и горечь поражения разом.
Линни потеряла из вида Экстона, но и не только его. В первое мгновение после схватки она потеряла от радости голову и позабыла о том, что должны были означать для нее лично поражение де Монфора и победа Экстона. Память, однако, вернулась к ней быстро — стоило ей только повернуть голову и увидеть донельзя расстроенное лицо своей сестры.
Беатрис громко рыдала, припав к плечу старой бабки. Даже леди Хэрриет была потрясена этим ударом, который сводил на нет все ее надежды и упования. Но несгибаемый характер и воля удерживали старуху от отчаяния. У Беатрис же такого характера не было и в помине, и леди Хэрриет в данную минуту не испытывала к рыдающей любимой внучке ни малейшей жалости.
— Не смей нас позорить! — шипела она, стараясь увести Беатрис подальше от чужих глаз. — Изволь держать себя в руках, твоя сестра проявила куда больше выдержки и терпения.
Леди Хэрриет первой это заметила. И хотя старуха не выразила ни малейшего сочувствия судьбе Линии, между ними было установлено взаимопонимание. Они и в самом деле в чем-то были очень похожи: обе прирожденные воительницы, обладающие способностью выживать при любых обстоятельствах, да и характера и силы воли им обеим было не занимать. Но Линии никак не хотелось бы стать столь же безжалостной и черствой, как бабка. При любых обстоятельствах.
— Мои поздравления, мадам.
Молодая женщина повернулась на звук голоса и увидела герцога Генри. Он, правда, обращался скорее к леди Милдред, нежели к ней. Почтенная дама изо всех сил пыталась скрыть овладевшую ею радость, но это ей плохо удавалось. Она вся так и светилась от радости. Казалось, что победа сына даже сделала ее моложе. От нее исходил свет, который, казалось, способен был разогнать любую тоску — даже те темные тучи, которые сгустились над головой Линии.
Леди Милдред в соответствующих случаю выражениях поблагодарила герцога. Когда же он снова вернулся к созерцанию ликовавшей во дворе толпы, ее счастливый взгляд остановился на Линии. Мать Экстона подошла к молодой женщине и взяла ее за руку.
— То, что я сказала, — чистая правда, — она говорила негромко, стараясь не привлекать к себе внимания. — Я с радостью возьму тебя с собой в Каену. Скоро и Питер туда переберется.
Но небо над головой у Линни снова затягивало тучами.
— Я…Я не могу поехать с тобой, миледи. Но твое великодушное предложение очень тронуло меня.
Постепенно шум в толпе утих. Женщины подняли глаза и увидели Экстона, который походкой победителя направлялся к павильону. Перед Генри он остановился и обратил на него прямой ясный взгляд.
— Я одолел своего соперника, милорд, и, как ты мне велел, сохранил ему жизнь. Поэтому я обращаюсь к тебе, Генри Плантагенет, граф Анжуйский, герцог Нормандский и будущий полноправный король Английский, и прошу твоего дозволения жениться на дочери Эдгара де Валькура, — произнес он, когда во дворе установилась мертвая тишина.
