Жюльетта Бенцони - Кинжал и яд
Его облик поверг ее в отчаяние. В двадцать один год Хиен Фон выглядел так, как только и мог выглядеть несчастный дегенерат, до времени изношенный слишком ранними утехами плоти и курением опиума. Его затянутое в желтый шелк тело было костлявым и худым, в длинном печальном лице с запавшими глазами и реденькой бородкой не было ничего императорского. Но взгляд его не был злым, и Е Хо Нала, слегка испуганная собственной дерзостью, быстро успокоилась.
Увидев поднятые на него прекрасные черные глаза, Хиен Фон улыбнулся.
— Подойди, — произнес он мягким певучим голосом. — Разве ты не знаешь, что не должна смотреть в лицо своему императору? Тебя об этом не предупредили?
— Меня об этом предупредили, о Всемогущий и Высокочтимый. Но, боюсь, я похожа на ребенка, который не может удержаться от искушения взглянуть на солнце, даже если и знает, что это для него плохо кончится.
Вероятно, ответ понравился Хиен Фону, потому что он от души рассмеялся.
— Мне говорили, что ты умна. Значит, ты меня не боишься?
— Почему я должна тебя бояться? Ведь ты отец всего нашего народа и ты сам позвал меня.
— Иди сюда и ляг рядом со мной. Я начинаю думать, что у тебя на все готов ответ…
Так Е Хо Нала взошла на ложе императора Хиен Фона.
С той ночи началось ее стремительное возвышение, которое привело в смятение двор: никто никогда не видел, чтобы владыки настолько привязывались к одной женщине. Вскоре Е Хо Нала уже безраздельно царила в сердце Хиен Фона. Когда он призвал ее в первый раз, то не отпускал от себя три дня и три ночи, запретив кому бы то ни было входить в его покои, чтобы полностью насладиться счастьем. А потом он призывал ее каждый раз, когда ему позволяли слабеющие день ото дня силы и предсказания астрологов. Е Хо Нала получила самые роскошные апартаменты и самых ловких прислужниц, у нее было множество платьев и несметное количество драгоценностей. А Ли Лиен Ин отныне был приставлен к ней одной.
Подобные милости вызвали бешеную ревность у других женщин — и прежде всего у императрицы Сакоты. Но лишь одна Е Хо Нала знала, какую горькую цену ей пришлось заплатить! Первый любовный опыт не просто разочаровал ее, а пробудил сильнейшее отвращение — и это еще мягко сказано. Молодой император был тяжело болен и вел себя соответственно, а между тем пробудившаяся чувственность сильной и здоровой девушки требовала своего. Ей нужен был совсем другой муж! И теперь, когда Е Хо Нала оставалась по ночам одна, она уже не металась без сна, а горько плакала при мысли о Жон Люе. Инстинкт подсказывал ей, что только с ним, с ним одним могла бы она познать полноту счастья и совершенство любви, которая преображает грубую похоть в высокое наслаждение. Но Жон Люй был недоступен для нее, и ей суждено было оставаться пленницей этого жалкого мужчины, навязанного судьбой…
Первую радость Е Хо Нала испытала, когда поняла, что ждет ребенка. Охваченная счастьем и гордостью, она на какое-то время забыла о своих сожалениях, ибо надеялась родить Хиен Фону сына и тем самым возвыситься до положения супруги. Е Хо Нала не сомневалась, что станет императрицей на равных правах с этой глупой Сакотой, которая только что разрешилась от бремени, но сумела произвести на свет всего лишь дочь. Она чувствовала в себе достаточно сил, чтобы подарить наследника Престолу Дракона.
Действительно, в третью луну весны нового 1856 года Е Хо Нала родила крепкого мальчика, которого торжественно провозгласили наследником трона, устроив по этому поводу пышные празднества. Торжествующая мать увидела свое имя, начертанное огненными буквами в черном небе Пекина, посреди множества разноцветных шутих. Жизнь улыбалась ей. Рана в ее сердце болела по-прежнему, но теперь она могла быть довольна собой: всего лишь за четыре года ей удалось добиться намеченной цели.
Через несколько дней Е Хо Нала была возведена в сан императрицы Западного дворца, тогда как Сакота получила титул императрицы Восточного дворца. Отныне никто не должен был называть Е Хо Нала прежним именем — она стала императрицей Цы Си.
Благодаря своему высокому рангу и пылкой любви Хиен Фона, Цы Си смогла наконец изведать горькую и вместе с тем пленительную радость власти. Занимаясь со своими учителями, она два года посвятила изучению нынешнего положения Китая, и, по правде сказать, положение это оказалось далеко не блестящим. Мало-помалу Цы Си прониклась ненавистью к тем, кого называли «чужеземными дьяволами»; ей не приходило в голову, что китайцы несут свою долю ответственности за ухудшение отношений с Западом. Хиен Фон был никудышным правителем, однако Цы Си из гордости отказывалась признавать это. Она свято чтила традиционные ценности и не могла допустить даже намека на то, что Сын Неба допустил ошибку. Нет, вся вина лежала на проклятых европейцах! Поэтому, несмотря на заключенные договоры, Западу чинили всяческие препятствия в торговле и смотрели сквозь пальцы на зверские расправы с многочисленными миссионерами. На китайской земле свирепствовали никому не подчинявшиеся банды, и страна все больше скатывалась в бездну средневекового варварства.
Наполеон III и королева Виктория, не желая более мириться с подобным коварством, в 1858 году послали к берегам Китая экспедиционный корпус, который 30 мая захватил Тяньцзинь. Местный губернатор, следуя советам Цы Си, чья политика всегда сводилась к четырем словам: «терпеливо выжидать, чтобы напасть», немедленно капитулировал, согласился на все условия и подписал Тяньцзинский договор. Вполне удовлетворенные этим англичане и французы вывели свои войска; между тем в императорском эдикте их уход получил следующее, в высшей степени китайское толкование: «Варвары посмели подойти на своих кораблях к Тяньцзиню, но после любовно-сурового увещевания наших посланцев сочли за лучшее удалиться». В Китае опять начались убийства миссионеров. Когда союзники поняли, что их одурачили, они решили вновь оккупировать Тяньцзинь, но не смогли захватить форт Дагу и временно отступили, чтобы дождаться подкреплений.
Цы Си пришла в восторг от этой победы, приписав успех собственной мудрости. Однако главные испытания были впереди. 1 августа 1860 года англо-французский корпус численностью в шестнадцать тысяч человек высадился на берег, захватил форт Дагу и вступил в Тяньцзинь. В Пекин были посланы парламентеры с целью вразумить жалкого императора. Посланцы союзников не вернулись. По приказу Цы Си, уверенной в своем всемогуществе, их подвергли страшным пыткам в очаровательном Летнем дворце, который императрица очень любила.
После гибели послов месть европейцев не заставила себя ждать. 21 сентября 1860 года французский генерал Кузен-Монтобан разгромил маньчжурскую кавалерию на мосту Императорского канала, а затем англо-французские войска двинулись на Пекин. Императору и Цы Си пришлось бежать со всем двором…
