Виктория Холт - Дорога на райский остров
Я не могла сдержать смех.
— Это нелепо, — сказала я.
— Сама виновата — нечего было расписывать мне его совершенство в такую ночь.
— И не забудь, — напомнила я, — я приехала сюда с определенной целью. Я хочу найти брата. У меня какое-то необыкновенное чувство, что я раскрою эту тайну.
— Ты все еще думаешь о том незнакомце с Львиного острова.
— Да, — ответила я, — думаю.
— А ему где место?
— Все так странно. Иногда у меня такое ощущение, что я действительно Энн Элис… что она — часть меня. Что она снова жива — во мне.
— Этот человек тебя просто околдовал. Знаешь, мне кажется, он опаснее святого Реймонда.
Я молчала. Неужели это так? Вот я лежу здесь с человеком, одно присутствие которого возбуждает меня, и Энн Элис со мной, вкладывает слова в мои уста… говоря мне, что я должна сохранять себя в чистоте, как она… чтобы, когда придет ей время выйти за Магнуса Перренсена, она пришла к нему такой, какой должна быть невеста. Но Энн Элис умерла. И словно выбрала меня прожить ту жизнь, в которой ей было отказано.
— У тебя бывают странные мысли, — произнес Милтон, целуя меня в лоб.
— Я сказала тебе правду. Ты ведь был любовником Магды Мануэль, да?
Милтон запнулся, затем проговорил:
— Она была одинока… муж — инвалид. Я часто бывал у них. И мы стали большими друзьями.
— А муж?
— По-моему, он знал.
— Понимаю… удобно устроились.
— Видишь ли, к браку это не вело. Я все еще ждал, пока ты появишься. Жаль, что тебя не было так долго.
— По-моему, Магда меня терпеть не может.
— О нет. Магда — женщина, умудренная жизненным опытом. Она все поняла. Вопрос о браке между нами не стоял.
— Но вы были влюблены друг в друга?
— Все зависит от того, что понимать под влюбленностью. Мы нравились друг другу. Были добры друг к другу. Подходили друг другу. Мы — лучшие друзья. Я многое способен сделать ради Магды.
— Ты же понимаешь, что я чувствую.
— Ты просто погрязла в предрассудках. Здесь все не так, как дома. Возможно, дело в климате. Я уверен, что ты поймешь.
— Сейчас вы с Магдой?..
— Все кончено.
— Для нее, по-моему, нет.
— Я хорошо ее знаю…
— Она кажется таинственной, скрытной.
— Потому что ты смотришь на нее с определенной точки зрения. Тебе не нравится то, что я мог быть привязан к другой женщине… даже до того, как встретил тебя. Меня это радует. И утешает.
Я промолчала, и Милтон прижал меня к себе, нежно целуя. А я думала: «Он действительно любит меня». Мне хотелось повернуться к нему и сказать, что хочу стать для него всем… остаться с ним навсегда. Я едва не сделала этого. Мне надо было сказать лишь слово. Оно оставалось за мной. Я была счастлива, что это так. И хотела произнести его — и все же, меня удерживала какая-то сила, которой я не могла постичь до конца.
Мы лежали совсем близко — очень долго. Руки Милтона, успокаивая, обнимали меня.
Я никогда не забуду эту ночь — тихий плеск волн за стенами хижины… тишина… покой… сознание того, что он любит меня настолько, чтобы сдерживать страсть, которую я ощущала в нем, ибо он считал меня женщиной, с чьими желаниями надо считаться.
Наша любовь должна была быть совершенной. Не тайной интрижкой в старом каноэ из-за того, что туман бросил нас в объятия друг друга. Я еще больше любила Милтона за то, что он это понял.
Я потеряла всякое представление о времени, наступило утро, туман рассеивался. У меня онемело все тело. Милтон помог мне выбраться из каноэ.
— Погода прояснилась, — сказал он. — Можно увидеть Карибу.
— Мы очень близко.
Я подняла к Милтону лицо, и он поцеловал меня.
— Спасибо, — поблагодарила его я. — Я никогда не забуду эту ночь. Она будет одним из самых дорогих моих воспоминаний.
— Мы будем приезжать сюда каждый год, пока будем жить здесь. И даже, когда вернемся в Англию.
— Сомневаюсь, — отозвалась я.
— Нечего сомневаться. Я обещаю.
— Кто знает?
— Я знаю, — сказал Милтон.
— А ты всегда прав?
Милтон снова стал самим собой, но мне показалось, что в ту ночь я увидела новую сторону его натуры. И за это любила его еще сильнее.
Я села в лодку. Милтон улыбался мне. И вынул из кармана шпильки.
— Мне нравится, когда твои волосы развеваются, но, по-моему, когда они заколоты, у тебя более пристойный вид.
Я взяла шпильки, а Милтон сел на весла и повез нас назад, на Карибу.
ПОЖАР НА КАРИБЕ
Все решили, что мы ночевали на плантации Магды. Туман оказался для этого хорошим поводом. Сначала в отеле заволновались, но потом успокоились, и я облегчением обнаружила, что на этот счет не было никаких ненужных пересудов. Может быть, немного больше хихикали исподтишка, но я старалась не обращать на это внимания. Фелисити, казалось, стало немного лучше. Мы вместе позавтракали. Я рассказала о плантации Магды, и Фелисити проявила некоторый интерес, что с ней бывало редко. По-моему, ока уже выходила из состояния безучастности, а это было уже шагом к выздоровлению.
Я любила смотреть, как из Сиднея приходит корабль, и сидя на террасе и ожидания его прибытия. Это всегда сопровождалось суетой и волнением, хотя и было делом обычным. На берегу шуму было больше, чем обычно, и наблюдалось большое скопление тележек с волами и людей, приехавших с товарами на продажу.
Эта сцена уже становилась для меня привычной. Я стала по-настоящему ощущать себя частью острова. Воспоминания о прошедшей ночи, когда я лежала в каноэ вместе с Милтоном были мне дороги, ибо Милтон доказал мне, что по-настоящему меня любит. Ведь он мог бы преодолеть мою щепетильность, однако не стал этого делать.
Затем я стала думать о Реймонде о Магнусе Перренсене. Последний вызывал во мне очень странные чувства. Он казался каким-то отстраненным, даже в его речи было что-то архаичное. Если бы он объявил мне, что он и есть тот самый Магнус, возродившийся к жизни, по-моему, я бы ему поверила.
Корабль бросил якорь. На берег сходили люди Я лениво наблюдала за ними, витая мыслями где-то далеко Вдруг я вздрогнула. Не может быть. Наверное, я сплю Мне это наверняка показалось. Но это было наяву! С одной из маленьких лодочек, перевозивших пассажиров на берег сходил Реймонд… Я смотрела во все глаза. У людей бывают двойники, и я могла ошибиться, особенно, с такого расстояния.
Я вышла из отеля и побежала по направлению к берегу, ожидая, что эта фигура окажется совсем другим человеком.
Но чем ближе я подходила, тем более убеждалась, что не ошиблась.
— Реймонд! — закричала я.
Он поставил на землю сумку, которую держал в руках, и устремил взгляд прямо на меня.
Я подбежала к нему, и он подхватил меня в свои объятия:
— Эннэлис!
