Виктория Холт - Битва королев
Никто с ней раньше так не разговаривал. Она чувствовала, что в каждой его фразе, в каждом произнесенном им комплименте скрывается признание в любви.
Но возможно ли для нее выйти замуж за человека без состояния? Ведь у него пока нет почти ничего за душой, кроме спорных прав на какие-то владения. А эти права еще нужно доказать. Впрочем, он уже успел заручиться дружбой с королем и завоевать любовь сестры Генриха.
Мало это или много – покажет время. Элеонор одновременно и тревожилась, и сгорала от любопытства. Что скажет братец Генри и как он поступит, когда она заявит ему о своем желании выйти замуж за де Монфора?
Генрих должен был бы быть сейчас более расположен к задушевной беседе и стать снисходительным к порывам влюбленных сердец, потому что сам недавно заимел невесту. Он добился наконец заключения брачного договора, и будущая королева уже жила при дворе.
Элеонор – так ее звали – была очень молода и очень красива. Она приехала из Прованса, чтобы стать английской королевой. Была она немного избалована и капризна и все делала по-своему, но Генрих ничего не замечал, радуясь тому, что у него появилась невеста. Он был так заворожен ее красотой, что совсем размяк и значительно подобрел, это было тотчас всеми замечено в его окружении.
Сестра надеялась найти у «обновленного» Генри понимание и даже сочувствие. Решение она приняла, когда влюбленные в очередной раз оказались в лесу и отделились от всей компании, что стало для них уже привычным и повторялось с таким постоянством, что не могло остаться не замеченным другими придворными.
Симон заговорил с принцессой напрямую:
– Конечно, мало нашлось бы людей некоролевского происхождения, кто бы осмелился просить руки сестры короля.
Но Симон де Монфор с самого начала заявлял, что он человек необычный. Он верил в свою звезду, он собирался, пройдя по жизни, оставить свой след в истории. Он был отмечен печатью Всевышнего – так он считал и так считала Элеонор. Поэтому он мог позволить себе дерзкий поступок.
Он обратился к принцессе на «ты»:
– Ты знаешь, что я люблю тебя.
Она не стала изображать удивление:
– Да, я знаю это.
– И ты любишь меня, – убежденно произнес Симон.
Элеонор не стала отрицать этого.
– Когда мужчина и женщина любят друг друга, их любовь должна увенчаться брачными узами. Согласна со мной?
– Да, – был ее ответ.
– И как мы поступим? – спросил он.
– Мы поженимся.
– А ты готова к этому, Элеонор?
Она протянула ему руку, он ей свою. Их руки соединились в пожатии. Их кони замерли в неподвижности, словно ощущая торжественность момента.
Как светились его глаза!.. Он видел свое будущее.
– Значит, главное решено. Мы должны… – он сделал на слове «должны» ударение, – обвенчаться.
– Да, это решено.
– Боже, как я люблю тебя, Элеонор! – воскликнул Симон. – Ты и я – мы родились друг для друга. Мы оба отважны, не правда ли? Мы готовы взять от жизни все, что пожелаем.
– Только так и надо жить, – откликнулась она.
– Да, ты права. Ну и что дальше? – спросил Симон слегка подзадоривая ее.
– Ты спрашиваешь меня, что дальше? Я тебе отвечу. Мы поженимся.
– Тайно?
– Нет, я оповещу короля.
– Даст ли он согласие?
– Думаю, да… если мы проявим осторожность. Нельзя, чтобы другие узнали… Ричард, лорды… они станут возражать.
– Симон де Монфор и принцесса Элеонор… – задумчиво произнес он. – Конечно, они скажут, что я недостоин брака с тобой.
– Мы оба знаем, что это не так. Я поговорю с братом. Он сам познал, что есть любовь, и будет снисходителен к нам.
– Да, он под башмаком у своей Элеонор. Разумеется, он ее любит, но не так сильно, как я тебя.
– Откуда ты можешь знать? Мне кажется, он ее боготворит!
– Это неразумное дитя? Ею можно любоваться, но не любить. Что она знает о жизни?
– Зато она хорошо знает, как получить от Генри все, что ей хочется. Может, и я добьюсь от брата того же.
Наступило Рождество, и все собрались в Вестминстере. Король был по горло занят приготовлениями к празднеству, желая показать недавно обретенной им королеве, насколько он щедр и гостеприимен.
Элеонор все не решалась подступиться к нему. Ведь если он откажет, это сделает ее брак с Монфором невозможным. Различные варианты возникали у нее в уме. Король мог даже заключить Симона в тюрьму, четвертовать, приказать убить тайком…
Нет, конечно, все это ерунда. Генрих никогда не проявлял чрезмерной жестокости, не поступал подобным образом. На своего отца он в этом не походил. Он был человеком миролюбивым.
И все же она понимала, что сильно рискует. Разговаривая с Симоном, она ощущала себя полной отваги и храброй до безрассудства, но вдали от него к ней возвращалось чувство реальности.
Ей пришло в голову, что есть человек, с которым она могла бы без опаски посоветоваться. Сестрица ее Джоанна жила при Вестминстерском дворе еще с сентября, после паломничества в Кентербери вместе с королем Генрихом и со своим мужем Александром. Король Александр сейчас уже вернулся к себе в Шотландию, но Джоанна задержалась, чтобы встретить праздник в кругу семьи.
К ней и обратилась Элеонор за советом, когда сестры встретились на Рождество. Занятая своими собственными переживаниями, Элеонор все же не могла не заметить, как бледна ее старшая сестра. Бедная Джоанна, казалось, таяла на глазах. Она придумывала предлог за предлогом, чтобы подольше задержаться в Англии, но и это не помогало ей. Несколько недель она провела, не выходя из своей спальни, и с ужасом ждала дня, когда ей все-таки придется уезжать в Шотландию.
Рядом с ней Элеонор выглядела цветущей, и ей было немного стыдно, что она занимает больную сестру своими проблемами.
Элеонор спросила с участием, как Джоанна себя чувствует.
– Мне лучше, – заверила ее Джоанна. – Так всегда бывает, когда я попадаю в Англию.
«Как мне жалко ее!» Элеонор преисполнилась сочувствием к сестре, но тут же подумала, что за Симоном она бы последовала с радостью куда угодно. Ясно, что бедная Джоанна не испытывала подобных чувств к Александру.
– Я хочу кое-что сказать тебе, Джоанна, но только под секретом, под большим секретом… Мне нужен твой совет.
Джоанна улыбнулась сестре:
– Буду рада помочь, если смогу, ты же знаешь.
Элеонор кивнула:
– Я влюблена и хочу выйти замуж.
Джоанна сразу встревожилась:
– Многое зависит от того, кто он. Сочтут ли его подходящим мужем для тебя?
– Для меня он единственный на свете, кто мне подходит.
– Я не это подразумевала, Элеонор.
– Я знаю. И могу предположить, что он как раз тот человек, кого назовут совершенно неподходящим.
– О, моя бедная, несчастная сестричка!
