Кейт Форсайт - Старая сказка
Он взял прядку волос и стал кончиками ласкать мои ягодицы. Я вздохнула, и бедра мои непроизвольно раздвинулись. Он опустил шелковистые кончики в ложбинку между ягодиц, после чего дразняще провел ими по внутренней стороне бедер. Я смущенно поежилась.
— Это называется расчесыванием? — лениво осведомилась я.
Маркиз взял мои волосы полной горстью и намотал их на руку.
— Они похожи на веревку, — прошептал он. — Такие мягкие и в то же время прочные.
И вдруг он с силой потянул меня за волосы, запрокидывая мне голову, так что мне пришлось выгнуться дугой. Я закричала.
— С какой радостью я бы потрогал вас вот здесь, — пробормотал он, запуская пальцы в ложбинку между моими ягодицами. — С какой радостью я лег бы на вас сверху. Можно…
Не успела я открыть рот, чтобы ответить, как он уселся на меня верхом, придавив меня своим весом к постели. Соскользнув с моих ягодиц, он опять так сильно потянул меня за волосы, что мне пришлось изогнуться, а потом прильнул ко мне всем телом, свободной рукой шаря у меня по груди. Маркиз был уже по пояс голым. Должно быть, он ухитрился снять свою рубашку так, что я ничего не заметила. Почувствовав, как по спине у меня елозит мешочек с заклинаниями, я попыталась вырваться. От отвращения меня едва не вырвало.
— Нет, — закричала я. — Остановитесь! Довольно, довольно!
Но он не отпускал меня. Крепко держа меня за волосы, он оставил в покое мою грудь и сунул руку мне между ног, приподняв меня и буквально насадив на свое мужское достоинство, которое натянуло спереди его шелковые панталоны, грозя прорвать их. Будь он голым, то уже вошел бы в меня. Но и так я чувствовала, как мое тело насильно раскрывается ему навстречу.
— Остановитесь! Вы делаете мне больно! Вы же обещали.
Он швырнул меня на постель и грубо рявкнул:
— Да, только расчесывание.
Схватив щетку, он с такой силой провел ею по моим волосам, что на глазах у меня выступили слезы. Свободной рукой он надавил мне на затылок, так что я уткнулась лицом в подушку. Мне было нечем дышать, и я рванулась, стараясь освободиться. А маркиз вдруг перевернул щетку обратной стороной и всунул ее кончик меж губ моего влагалища. Я замерла, чувствуя, как давит мне на шею его рука, а холодный конец щетки грозит вторгнуться в меня. На мгновение мы застыли в неподвижности, я боялась пошевелиться, а он жарко дышал мне в затылок. Наконец он убрал щетку.
— Простите меня, — сказал он. — Вам не следовало искушать меня таким образом.
Я обеими руками прижала простыню к груди.
— Вы правы. Мы должны остановиться.
— Да, — повторил он. — Этому надо положить конец.
— Всего лишь до нашей свадьбы, — сказала я.
Он тряхнул головой.
— Да. До нашей свадьбы.
В течение трех следующих дней маркиз избегал меня. Я же была сама не своя от беспокойства. Что, если он передумал? Что, если мои матримониальные планы пошли прахом? Нанетта слышала, как слуги сплетничали о том, что кузен маркиза, Великий Конде, заявил ему, что он должен порвать со мной, иначе рискует стать отверженным в семье. Мне казалось, что я не вынесу крушения своих планов, и я уже начала обвинять себя в том, что ошиблась в своих расчетах. Быть может, уступи я ему… «Но тогда бы он не женился на мне, — сказала я себе, — получив задаром то, чего хотел».
На третью ночь я уже спала, когда вдруг услышала, как кто-то скребется в дверь. Я подбежала к ней и распахнула, забыв о том, что на мне лишь ночная сорочка. Маркиз стоял в коридоре, привалившись плечом к стене. На нем были лишь рубашка и панталоны, в руке он сжимал свечу.
— Простите меня, — сказал он. — Я не должен был так себя вести.
— Все в порядке. Это я во всем виновата. Я не должна была заходить так далеко.
Он толкнул дверь и шагнул через порог. Я остановила его.
— Лучше не надо.
Он привлек меня к себе, пожирая глазами ткань, под которой виднелись выпуклости моих грудей, освобожденных от тисков корсета.
— Я не могу перестать. Я уже пытался. Не пробуйте остановить меня.
Он втолкнул меня в комнату и крепко поцеловал в губы. Я уперлась обеими руками ему в грудь, но справиться с ним не смогла. Он поставил свечу на стол и обхватил руками ягодицы, так что я волей-неволей тесно прижалась к нему, чувствуя, как вздыбилось его мужское достоинство.
— Я люблю вас, и вы сами это знаете. Я поведал всему двору о том, что скоро мы поженимся. Господь свидетель, я даже пошел против главы своей семьи. И теперь вы не можете мне отказать.
— Мы скоро поженимся, — в отчаянии сказала я.
— Нет. Я хочу вас сейчас. У меня больше нет сил ждать.
— Нет. Пожалуйста. Нет.
Мне не следовало говорить «пожалуйста». Он слишком часто повторял мне это слово. В мгновение ока маркиз швырнул меня на постель, сорвал с себя рубашку и завозился с поясом своих панталон, другой рукой держа меня за горло. Он был слишком силен и действовал слишком стремительно. Я едва успела сделать вдох, как он содрал с меня ночную сорочку.
Он ворвался в меня, входя снова и снова, и атласный мешочек с заклинаниями елозил по моей груди, и от запаха гнилого мяса и трав меня едва не стошнило. Отвратительная вонь забила мне ноздри, горло и желудок, и в этот миг он излился в меня. Когда он, тяжело дыша, в изнеможении навалился на меня, мешочек оказался зажатым между нами, превратившись в омерзительный комок, обжигавший мне кожу. Мне показалось, что грудь мою пронзило огненное копье.
Черная магия
Версаль, Франция — июнь 1678 года
На следующий день я обнаружила, что не могу встать с постели. У меня болело все тело. Губы распухли и воспалились. На шее, на груди, на запястьях и бедрах лиловели синяки, а присев на горшок, мне вдруг показалось, что вместо мочи из меня течет едкая кислота.
«Это ты во всем виновата, — сказала я себе. — Ты дала ему мешочек с заклинаниями. Ты пользовалась духами, которые, по его словам, заставляют мужчин сходить с ума от любви. И чего же ты ожидала?»
Слезы медленно покатились у меня по щекам. Я осторожно вымылась мягкой фланелью, сунула порванную ночную сорочку на самое дно сундука и вынула оттуда свежую, самую просторную и мягкую, какая у меня только была. Сняв с кровати простыни, я убрала их с глаз долой, а потом с головой укрылась стеганым одеялом. Мне было так стыдно, что я не рискнула позвать Нанетту и попросить ее перестелить постель. Я лежала неподвижно, изредка шмыгая носом и утирая слезы тыльной стороной ладони.
«Когда мы поженимся, все будет по-другому. Он повел себя грубо, потому что ты раззадорила его, — сказала я себе. Но я не забыла того, как он угрожал воткнуть мне ручку щетки между ног. — Наверное, он просто не сознавал, какую боль причиняет мне, — думала я. — Наверное, это черная магия толкает его на такую жестокость. Пожалуй, если я избавлюсь от этого колдовского мешочка, он снова будет со мною нежен и станет называть меня „ma belle“, говоря, как сильно любит меня».
