Александра Риплей - Чарлстон
Молодые всегда либо ходили в гости, либо сами принимали гостей. Элизабет неспешно подготавливала свой наряд, а также костюм и рубашку для Лукаса. Вечера были скромными. Приходило не более восьми пар. Но все следовало тщательно продумать. Элизабет не была уверена, что ей удалось изобрести для подруг, которых она не пригласила, объяснения, отчего они предпочтены другим. Впрочем, убедительных оправданий здесь не требовалось.
– Мы не видели Олстонов целую вечность, – говорила Элизабет, и этого было достаточно. После того как все оповещались, можно было приглашать гостей.
Несмотря на сложности с выбором приглашенных, в конце концов ни одна из подруг не оставалась в обиде. Предыдущим поколениям не стоило труда соблюдать гостеприимство, так как семьи жили в просторных домах со множеством слуг, куда можно было пригласить всех друзей разом. Молодоженам послевоенных лет пришлось прибегнуть к иному способу, чтобы никого не обойти.
Способ этот сложился сам собой, и о нем никто не задумывался. Таков был порядок вещей.
Первые вечера принесли Элизабет разочарование. После множества комплиментов и кокетливых ответов, мужчины оставили женщин, собравшись в противоположном конце гостиной. Они беседовали о прошлой и предстоящей охоте, пока хозяйка следила, чтобы их бокалы были полны. Дамы группами расположились в стороне, болтая о детях, нарядах и вечерах – бывших и предстоящих. «Да мы говорим об этом каждое утро», – подумала Элизабет. Но потом она привыкла. Таков уж порядок вещей. Ей даже стало нравиться, когда взрывы мужского смеха вдруг заглушали болтовню дам. Особенно любила Элизабет смотреть на Лукаса рядом с другими мужчинами. Он был самый высокий и самый красивый. Элизабет ловила завистливые взгляды женщин, и сердце ее наполнялось гордостью.
В свободное время днем она прочитывала записки с изъявлениями благодарности, приглашения, домашние хозяйственные книги и обдумывала предстоящие мероприятия: куда пойдут они, кто обязан им и кому они, какое ей выбрать платье и какие закупки сделать к следующему их вечеру.
– Я весь день занята по горло, – со счастливой улыбкой говорила она Лукасу.
Так оно и было. К этому следует добавить стремительные супружеские набеги Лукаса каждое утро, прежде чем открывали занавески, и каждый вечер, после того как их задергивали. Однако Элизабет данная сторона жизни не слишком занимала. Наверняка Люси наговорила небылиц, чтобы она меньше боялась. Элизабет не чувствовала никакой магии. Она допускала, что и прочие занимаются тем же. Но упоминать о подобных вещах было не принято, и Элизабет не знала, как бы ей получше разузнать о них.
С наступлением летней жары кукольный домик превращался в духовой шкаф. Веранда отсутствовала, а стены были высотой всего десять футов вместо четырнадцати-шестнадцати, как в других чарлстонских домах.
– Наверное, нам надо в этом году поехать на остров как можно раньше, – сказала Элизабет однажды за обедом.
Жареная свинина с рисом и соусом вызывали у нее тошноту.
Она удивилась, когда Лукас ответил, что они совсем не поедут на остров. Впервые с тех пор, как они поженились, она осмелилась спросить, чем вызвано его решение.
– Мы изжаримся, как эта свинина, если останемся в городе, дорогой. И я должна помочь Пинни присматривать за домом. Люси с семьей можно не приглашать, если ты боишься, что Эндрю-младший будет тебе докучать. Да Люси и сама не хочет оставлять кузину Эмму, та сейчас очень больна. Я уж не говорю о том, что для меня это последняя возможность увидеться с Каролиной. Ты же знаешь, она выходит за кузена из Саванны в ближайшее Рождество и, скорее всего, покинет Чарлстон. Ах, Лукас, пожалуйста! Ведь мы с ней почти не виделись с тех пор, как я вышла замуж. Она моя лучшая подруга.
Губы Элизабет задрожали. В случае необходимости она была готова прибегнуть к слезам.
Ответ Лукаса полностью обезоружил ее. Он поцеловал ее запястье, зная, что Элизабет это любит, и пробормотал, не отнимая губ от ее руки:
– Я не собираюсь ни с кем тебя делить, моя Элизабет. Ни с Пинкни, ни с Каролиной – ни с кем. Ты моя жена и должна принадлежать только мне.
Они решили никуда не ехать.
Пока Элизабет не узнала, что мутит ее не от жары. Она ждала ребенка.
– Сын! – воскликнул Лукас. – У нас будет сын. Он опустился перед женой на колени и поцеловал ей руку.
– Теперь ты должна беречь себя. Никаких приемов, никаких вечеров. Нельзя рисковать твоим здоровьем… Здесь жарко. Позволь, я дам тебе холодной воды или лимонада. Я принесу веер и повею на тебя.
Элизабет снисходительно улыбнулась:
– Доктор говорит, я здорова как бык. И если мне что-то будет нужно, я сама возьму.
– Нет, позволь мне. Я знаю. Мы переедем на остров. Там прохладно, и морской воздух полезен для ребенка.
Никогда Элизабет так не баловали, как этим летом. Делия осталась в городе со своими родителями, и Пинкни послал Хэтти на помощь сестричке. Хэтти обращалась с ней будто с ребенком.
– Она ведет себя так, словно она моя нянька, – жаловалась Элизабет. – Заставляет меня спать после обеда.
– Правильно делает, – сказал Лукас. – Я не хочу, чтобы ты хлопотала по хозяйству. Отдыхай как можно больше. Надеюсь, Пинкни оставит ее при тебе, когда лето кончится. Зачем ему одному две служанки?
– Как зачем? Дом такой большой, а они обе уже в летах.
– И такой большой дом ему не нужен. Пинкни следует предоставить его нам. Нам понадобится больше места, когда появится маленький Лукас.
Элизабет вздохнула. Супруги никак не могли согласиться насчет имени ребенка.
– Милый, – сказала она терпеливо, – ты знаешь, я хочу назвать сына иначе. В семье Трэддов всегда выбирали имена так, чтобы было ясно, о ком идет речь, и не возникало путаницы.
– Многие дают сыновьям имена отцов. Моего отца звали Питер, и старшего брата назвали Питер. Я хочу, чтобы моего сына звали так же, как меня.
– Какое мне дело до других! Представь, каково приходится детям. Только подумай: нашему сыну исполнится тридцать лет, а его все еще будут звать маленьким Лукасом. А что, если он тебя перерастет?
– Вряд ли.
Элизабет взглянула на Лукаса: трудно было представить мужчину выше и сильнее, чем он.
– Хорошо. Этого не случится. Он и в самом деле будет маленьким. Как Стюарт. Это еще хуже. Он возненавидит свое имя.
– Не возненавидит.
– Лукас, гадать нелепо. Но я тебя за это еще больше люблю. Давай не будем спорить попусту. Ребенок родится в марте, впереди еще столько времени. И потом, может родиться девочка. Ты позволишь мне самой выбрать имя для дочери?
– Ты будешь выбирать имена для всех наших дочек, обожаемая Элизабет. Но сначала у нас родится сын, и он получит имя отца.
