Кэтлин Харрингтон - Морской дракон
Внизу, у самого основания лестницы, прислонившись к каменной стене, лежал Годфри в своей пестрой дурацкой рубахе и двухцветных обтягивающих трико. Веселый костюм придворного шута казался странно зловещим и нелепо непристойным на умирающем убийце. Рядом, опустившись на одно колено, над Годфри склонился священник отец Томас. Перекрестив умирающего, он начал обряд соборования.
К изумлению Рори, умирающего поддерживал за плечи Фичер, помогая тому исповедаться перед смертью.
– Маклин здесь, – сказал золотоволосый гигант, увидев спускающегося по лестнице Рори. – Можешь делать свое признание.
Рори опустился перед Годфри на одно колено, встав рядом со священником. Впервые он смог рассмотреть своего врага. Годфри сбрил свою черную бороду и разрисовал лицо черной, белой и красной красками. В этом виде он был почти неузнаваем. Его воспаленный, лихорадочный взгляд встретился с напряженным взглядом Рори. Убедившись, что Рори действительно здесь, он закрыл глаза и, стуча зубами, словно от страшного холода, начал говорить:
– Это я убил твоего приемного отца, Маклин. Я, а не Сомерлед Макдональд. – Он заскрипел зубами, чувствуя приближение агонии. – Я не смог вынести искушения, когда Гидеон Камерон повстречался мне один на дороге и принялся поносить меня, словно я был его лакеем. Я думал, что слухи, которые до меня дошли неделей раньше, – это то, что все уже прекрасно знали. Но, видит бог… Я должен был сдержать свой поганый язык в то время… и молчать о том, что узнал.
Потрясенный, Рори уставился на умирающего, чувствуя, как волосы шевелятся у него на голове. «Дьявол! Только не это!» – мелькнуло у него в голове.
Годфри помолчал, собираясь с силами, его дыхание было прерывистым, неглубоким. Струйки пота бежали по его лицу, смывая краску.
– Камерон пригрозил… отрезать мне язык… если только я снова стану повторять слухи о его семье… Боже!.. Я, дурак, должен был раньше догадаться… Все знали, как лэрд обожает… свою прелестную женушку.
Судорожный вздох вместе со стоном вырвался из его горла. Он остановился и немного подождал, прежде чем продолжить. Боль, пожирающая его изнутри, была, должно быть, нестерпимой. Только огромная сила воли еще удерживала его сознание.
Рори и Кейр переглянулись, потрясенные, не в силах произнести хоть слово. Затем Рори взглянул на Лаклана, стоящего напротив. Никогда еще человеческий взгляд не выражал такой душевной муки.
– Так, значит, ты дождался, когда Гидеон отвернулся, чтобы ехать дальше, и нанес ему удар в спину своим кинжалом, – сказал Рори, едва сдерживая ярость, клокотавшую в груди. – А затем отрезал ему голову!
– Нет. По крайней мере, голову отрезал не я. – Годфри застонал, пытаясь справиться с болью, затем довольно твердо сказал: – Когда я пытался спрятать тело, меня нагнал Арчибальд Кэмпбелл.
– И что же было дальше?
– Аргилл отсек голову Камерона своим мечом. Затем завернул в мой тартан… сколол моей застежкой… Он же отослал его голову леди Камерон… вместе с запиской, якобы от Красного Волка из Гленко.
Рори встретился взглядом с Алексом, который подошел к ним за несколько минут до этого, и прочел понимание и сочувствие в его глазах. Всем давно была известна вражда между Гидеоном Камероном и Сомерледом Макдональдом. Граф Аргилл просто воспользовался возможностью переложить вину за убийство Камерона на его смертельного врага. Именно из-за известной всем вражды между лэрдами кланов Камеронов и Макдональдов все так легко поверили в виновность Сомерледа. Тем более что все факты говорили против него.
– У тебя было время, чтобы сказать правду, – набросился Рори на Годфри. – Ты не должен был молчать, когда Сомерлед был схвачен и отправлен в Эдинбург на виселицу за убийство, которого он не совершал.
Годфри попытался схватить Рори за рукав, но сил у него не хватило, и рука снова упала на пол.
– Что ж, я дорого заплатил за это, – прошептал он.
Говорить с каждой минутой ему было все труднее.
– Мое молчание спасло мне шею… Но зато на всю жизнь подчинило власти Кэмпбелла. – Он перевел полный отчаяния и мольбы взгляд на священника. – За это… а также за все мои грехи… я искренне раскаиваюсь, отец мой.
Это были его последние слова. Когда жизнь покинула его, отец Томас смазал елеем его лоб, веки и рот, тихо бормоча слова молитвы.
Рори поднялся на ноги, ничего не чувствуя, не замечая вокруг. Казалось, он даже не мог дышать, словно получил удар пушечным ядром по голове.
Боже! Святые небеса!
Он отправил на виселицу невинного человека!
Он отправил в могилу невиновного деда Джоанны!
Едва замечая, что происходит вокруг, Рори уставился невидящим взглядом в стену перед собой. Трое мужчин, которые помогали ему поймать Красного Волка из Гленко, стояли рядом, огорошенные и растерянные не меньше, чем он сам. Лаклан, Кейр и Алекс молча переглянулись. Они были так чертовски уверены тогда! Они ни на минуту не усомнились в виновности Сомерледа Макдональда!
Будучи не в состоянии говорить, Рори молча развернулся и, придавленный к земле невыносимым грузом вины и раскаяния, медленно побрел вверх по лестнице, понимая, что этот груз придется теперь нести всю оставшуюся жизнь. Он встанет на колени пред своей женой и будет умолять о прощении. Дай бог, чтобы она когда-нибудь простила его за то, за что сам он себя никогда не простит!
Мод стояла на верхней площадке с маленьким Джейми на руках. Она, видимо, что-то слышала из того, что говорилось внизу, так как взглянула на Рори с сочувствием.
Леди Эмма встретила сына сразу за дверью их спальни, ее милое лицо было очень встревоженно.
– Джоанна пришла в себя и зовет тебя, дорогой. Я не смогла успокоить ее. Она отказалась поверить, что ты жив, как мы ни убеждали ее в этом. Она очень боится, что ты убит, а мы скрываем это от нее. Она говорит, что должна тебе что-то сказать, что-то очень важное, что не успела сказать раньше. Но я не смогла уговорить ее объяснить, в чем дело.
С того места, где они стояли, Рори услышал рыдания Джоанны.
– Он умер, умер! – плакала она жалобно. – Мой муж был бы со мной сейчас, если бы только был жив!
Войдя в комнату, Рори увидел, что Джоанна приподнялась на подушках и в отчаянии колотит руками по покрывалу. Испугавшись, что она может повредить только что зашитую рану, Рори бросился к ней и опустился возле кровати на колени. Он взял ее дрожащие руки и прижал к своим губам.
– Я здесь, любимая, – сказал он с улыбкой, хотя внутри у него все ныло от жалости и раскаяния. – Вот он я, здесь, рядом с тобой. Что ты хотела сказать мне, девочка моя?
Джоанна всхлипнула и зарыдала еще громче. Словно не веря, что видит своего мужа живым и невредимым, она потянулась к нему и коснулась пальцами щеки. А затем, с глазами полными слез, вдруг улыбнулась, обхватила его за шею, притянула к себе и принялась покрывать его лицо лихорадочными поцелуями.
