Элизабет Чедвик - Ради милости короля
Глава 36
Йоркшир, февралъ 1196 годаРоджер въехал во двор своего поместья в Сеттрингтоне. Он заседал в суде весь день и теперь едва шевелил мозгами, полными подробностей дел, которые он выслушивал, – в основном земельных споров и прошений вдов о наследстве. Они неминуемо сливались воедино, но он должен был разбирать каждое по отдельности, памятуя, что королю нужны деньги, а просители явились в поисках справедливости. Балансировать было непросто, и голова раскалывалась от боли.
Снова шел дождь, нудная морось, которая пробирает насквозь и от которой стынут кости. Промозглый день в начале февраля, столь характерный для этих краев. Сухая кладка серых стен, сливающихся с небом, море полощущейся на ветру травы тусклых оттенков коричневого и серого вперемешку с полурастаявшим снегом.
Скачущий рядом Гуго был бледен от усталости. Он посещал судебные заседания вместе с Роджером, исполняя обязанности его оруженосца и изучая юридические хитросплетения, чтобы впоследствии пойти по стопам отца. Их семья обладала значительным влиянием и кровными интересами в графстве Йоркшир. Роджер считал исключительно полезным обучение сына праву. Того, кто вооружен подобным образом, нелегко обмануть. Ему не просто нравилось учить Гуго – он наслаждался его обществом, но сегодня выпал трудный и долгий день, и оба молчали по дороге в поместье, приберегая силы для езды.
Отряд спешился во дворе и направился в освещенное факелами тепло поместья, разминая затекшие спины и зады и издавая стоны облегчения. Роджер устало поднялся по внешней лестнице в комнату над залом. Его жены видно не было, но помещение заливал свет восковых свечей, а в камине пылал жаркий огонь. От аппетитного аромата говядины и кумина у Роджера потекли слюнки, а когда он снял шляпу и положил на сундук, то увидел стол, накрытый белыми салфетками и бокалами зеленого стекла. Стену над столом украшала новая вышивка с изображением группы пилигримов. Стало быть, Ида ее закончила, подумал он. В его прошлый визит, четыре ночи назад, дело приближалось к концу. Младшие сыновья бегали вокруг, играя в какую-то шумную военную игру с деревянными лошадками и оружием.
– Папа! – Пятилетний Ральф бросился к отцу, схватил с сундука шляпу, нахлобучил на свои темные кудряшки и засмеялся, глядя на Роджера из-под полей и сверкая двумя рядами ровных молочных зубов.
– Хочешь завтра занять мое место? – спросил Роджер. – Честное слово, я тебе разрешу.
– Завтра я участвую в турнире – я рыцарь! – покачал головой Ральф.
Так и не сняв отцовской шляпы, он оседлал лошадку и галопом умчался из комнаты.
Улыбка Роджера перешла в смешок.
– Надеюсь, он заплатил за участие, не то Длинный Меч обрушится на него, как мешок со свинцом.
Гуго снял плащ и шляпу.
– Пусть сперва поймает, не споткнувшись о собственный меч, – натянуто ответил он.
Роджер удивленно выгнул бровь, но ничего не сказал, а лишь взглянул на дверь, поскольку в комнату влетела Ида и поцеловала его.
– Сегодня без гостей? – Она поспешно огляделась.
– Остальные судьи остались ужинать в жилище епископа, – покачал головой Роджер. – Но я сказал, что вернусь сюда, а с ними встречусь завтра по пути. Ночь явно будет ненастной, и дороги к утру развезет, а брод затопит. – Он протянул плащ слуге и подошел к буфету, чтобы вымыть руки водой из кувшина. – Придется добавить в список еще две сессии. Король хочет, чтобы я отправился в Уолрик и Лестер, когда закончу здесь. Я получил сегодня письма.
– Он выжимает из вас все соки, – неодобрительно заметила Ида.
– Графство и привилегии даром не достаются, – устало посмотрел на нее Роджер, – как мы оба прекрасно знаем. Уильяма Маршала он не выпускает из Франции. Если подумать, в моем возрасте лучше сидеть в суде и выслушивать просьбы с рассвета до заката, чем взбираться в кольчуге по осадной лестнице.
Ида вздрогнула при мысли об этом и налила мужу кубок горячего вина. Она не представляла, как жена Уильяма, леди Изабелла, переносит его отсутствие, тем более ввиду необходимости заботиться о выводке маленьких детей. Мальчикам Маршала должно было исполниться шесть и пять, а дочь, которую Изабелла родила во время коронации Ричарда, едва научилась ходить. То, что их отец сражался на войне больше полугода в качестве одного из старших капитанов Ричарда, не могло не служить источником постоянного беспокойства. Роджер тоже был обязан воевать, но все-таки это занимало шесть недель, а не шесть месяцев.
Ида протянула Гуго кубок вина и поцеловала в щеку. Он уже был выше ее и обещал перегнать отца. Его голос ломался, появился кадык, а верхнюю губу позолотил мягкий пушок. Ида не знала, плакать о потере своего маленького мальчика или гордиться замечательным мужчиной, который вылуплялся из куколки.
– Недавно прибыл гонец с письмами. – Она жестом приказала слуге принести почту.
Поедая горячие жареные пирожки, которые только что доставили на блюде с кухни, Роджер изучал печати на документах.
– Архиепископ Хьюберт, – сообщил он жене, – и король. – Он сломал печати и быстро прочел письма. – Очередные инструкции насчет вдов и сирот. Король напоминает голодного сборщика колосьев на жнивье, нужно поднять каждое зернышко и смолоть на мельнице. А это что? – Роджер пробежал глазами по строчкам.
– Неприятности? – взглянула на него Ида.
Она научилась остерегаться писем и гонцов, ставших неотъемлемой частью повседневной жизни мужа, поскольку обычно они приносили требования и инструкции, которые вынуждали его трудиться еще усерднее, или проблемы, которые необходимо было решить.
– Наоборот! – восторженно посмотрел он. – Роджер де Гланвиль умер от прилива крови.
– Что это значит для нас? – спросила Ида, пытаясь осознать его слова.
– Гундреда снова вдова. Она потеряет влияние при дворе… хотя канцлер все равно будет прислушиваться к ней и моему брату, поскольку это в его интересах. – Губы Роджера скривились от неприязни.
Лонгчамп продолжал требовать денег за различные поместья, которые оспаривали Гундреда и Гуон. Грамота Роджера, согласно которой ему даровалось графство и все наследственные земли, ничего не стоит, пока король и его канцлер занимаются вымогательством. Разумеется, они шантажируют и Гундреду. Серебро есть серебро, а сокровищница совсем опустела – это одна из причин, по которой он скитается от графства к графству, выслушивая жалобы и налагая штрафы на злодеев. Десять марок здесь, три шиллинга и восемь пенсов там, два скакуна, сокол, седло…
– Хватка ослабела, – произнес он, – пусть и ненамного. Время покажет.
Роджер взял еще один пакет, на этот раз с печатью, выдавленной в темно-зеленом воске. Ида узнала рыцаря на коне на одной ее стороне и щит с львятами на другой, и ее утроба привычно сжалась.
