Лаура Кинсейл - Цветы из бури
Мэдди приподняла край своей юбки и поднялась по ступенькам. Она слышала, что Жерво не произнес ни звука. Подойдя к плачущей женщине, Мэдди, склонилась над ней.
— Пойдем, — сказала она, взяла леди за руку и помогла подняться с холодного камня. — Пойдем, так можно заболеть. — Леди безвольно повиновалась, жадно глотая воздух. Мэдди присела на ступеньку и обняла ее за плечи. — Прости, я виновата.
Перед ней плакала женщина, зло, яростно, отчаянно хватая ртом воздух. Мэдди встретилась с глазами Кальвина и повернула голову, попросив его выйти из холла. Он выглядел так, словно стал свидетелем несчастного случая.
— Я ненавижу его, — рыдала женщина. — Я ненавижу его. Я ненавижу вас.
Мэдди позволяла ей говорить все, что угодно. Поля шляпы этой женщины больно упирались в шею Мэдди.
Мэдди всхлипывала испуская длинные, горькие вздохи.
— Это должна была быть я. Это должна была быть… я.
— Я знаю, — спокойно сказала Мэдди. Она глядела на ниспадающие ярко-желтые пряди волос и вспомнила локон, который видела в спальне Жерво. — Я знаю, что это должна была быть ты.
— Что? — Ее тело содрогалось в конвульсиях. — Разве вы не хотите его… теперь, когда вы… теперь, когда вы… — Она снова жалобно застонала, согнувшись в коленях, крепко обхватив себя руками. — Разве вы не хотите его теперь? — проговорила она между слезами и слабыми смешками.
— Ну, мы не так сильно нравимся… — произнесла Мэдди.
— Нравитесь! — плечи женщины затряслись. Она уткнулась лицом в колени и зарыдала еще сильнее.
Мэдди коснулась ее плеча, почувствовав судороги под тончайшим сатином.
Дама рылась в сумочке в поисках носового платка.
— Вы одна из квакеров, — поинтересовалась она.
— Да, я так воспитана.
Женщина отшатнулась.
— Я не верю. Не верю. Я ненавижу тебя, Кристиан. — Ее голос поднялся до визга. — Ненавижу тебя, слышишь? — Никакого ответа. Мэдди не смотрела, стоит ли он еще там. Дама начала плакать снова, но теперь потише, ее носовой платок был прижат к ее лицу. Она стряхнула руку Мэдди со своего плеча.
— Как вы справились с ним? — вдруг спросила она. Мэдди села на ступеньку.
— Справилась?
— Как вы загнали его в эту ловушку? И не говорите мне глупую ложь, — она плакала. — Его сестра моя подруга. Она расскажет мне чистую правду. — Неожиданно она подобрала юбку и стала спускаться по лестнице, словно кто-то подтолкнул ее перейти от всхлипываний к действию. Вставая на ноги, она бросила быстрый взгляд назад, поверх Мэдди. Через мгновение она опустила на лицо вуаль и вышла в вестибюль. Хлопок входной двери эхом разнесся по холлу.
Мэдди сидела на ступеньках. Ей надо было восстановить дыхание, справиться с судорогами в животе и унять дрожь во всем теле. Когда она почувствовала, что держит себя в руках, она поднялась. Она повернулась, уже зная, что его там нет.
Со стороны боковой лестницы в холл тихо вошел Кальвин.
— Это моя вина, миссис, — произнес он. — Мне не следовало пускать ее.
— Кальвин, — сказала она отсутствующим голосом, почти похожим на приказ. — Мне нужен мой плащ.
— Миссис…
— Я должна выйти. Мне надо выйти.
— В саду…
— Нет. — Она направилась к входной двери. — Прочь отсюда.
— Минуточку, миссис. Его светлость должен знать.
Мэдди открыла дверь. Холодный воздух ворвался вовнутрь, остудив ее горящие щеки. Она не стала ждать Кальвина с плащом, а тихо закрыла дверь, спустилась по чистой белой лестнице и отправилась в путь. Домой.
Кристиан, стоя в своей гардеробной, слышал, как хлопнула входная дверь. Он не пошевелился, не посмотрел вниз на улицу. Он одиноко стоял посреди комнаты, звуки рыдающего голоса миссис Сазерленд все еще стояли в его ушах.
Он стоял долго.
Эксцентричная нереальность происходившего поразила его. Стоять, глядя как собственная жена успокаивает его плачущую любовницу. Глядя на эту сцену, он думал: «Она ничего не понимает».
Понимала Мэдди или нет, ее простое сострадание больно поразило его, открыло ему глаза на самого себя. Он был взбешен, что леди Сазерленд пришла сюда и устроила эту отвратительную сцену. Он был готов вышвырнуть ее на улицу. Но Мэдди, ах, Мэдди…
Он не подозревал, что так получится. Мысль о случившемся вызывала чувство тошноты. Он не думал об этом. Если бы знал… Если бы предусмотреть… Если бы только подумать, если бы… если бы…
Громкий стук в дверь заставил его очнуться. Кристиан открыл ее.
Дворецкий выглядел так, словно его высекли.
— Ваша светлость, — начал он.
— Где? — требовательно спросил Кристиан.
— Миссис Сазерленд? — спросил дворецкий.
— К черту Сазерленд! Герцогиня… где?
— Ваша светлость, она ушла. Несколько минут назад.
Когда Кристиан с восклицанием устремился к двери, он быстро добавил:
— Ваша светлость, я подумал, так лучше. Она казалась очень подавленной после происшедшего. Я послал за ней человека с плащом и приказанием сопровождать ее на расстоянии. Если она не станет возвращаться, он известит меня.
Кристиан заколебался.
— Да. Хорошо. Дай ей возможность успокоиться. Дай ей время. Дай ей время и место. Да. Ты сделал правильно.
Дворецкий откашлялся и сказал:
— Мистер Хоар приехал повидать вас, ваша светлость. Я провел его в библиотеку.
— Черт возьми! Так скоро!
Кристиану была необходима Мэдди, готовая броситься на помощь в случае необходимости. Хоар был настоящим линчевателем.
Жерво выдохнул сквозь зубы и взял сюртук. У него не было выбора.
Кристиан вошел в библиотеку со стороны галереи, из которой мог предварительно оглядеть комнату. Остановившись, вдыхая знакомый запах кожаных переплетов, он молча выругался, увидев мужчин, сидевших на кушетке, покрытой красным летним покрывалом. Из двух многообещающих представителей семейства Хоаров старший был достаточно коммуникабельным. А его младшего двоюродного брата отличала религиозность — черта, очень важная при рекомендации в глазах Кристиана.
Семья Хоаров была банкирами семейства герцога в течение века. Кристиан не менял их, хотя и часто подумывал об этом, когда партнеры отказывались содействовать ему в реализации некоторых планов — безрассудных и фантастических. Но Хоары оставались с его семьей еще со времен их отцов, и Кристиан смирился, преодолев свое нетерпение. Но сейчас он настроился не слишком лояльно.
Жерво подумал о письме, которое они написали ему в ответ на его последний план. Они заботились о его здоровье, да? Праведные ублюдки. Он им покажет, о чем следует заботиться.
Громко ступая, Кристиан спустился по ступенькам и встал перед ними, чуть раскачиваясь.
— Джентльмены, — произнес он, обойдясь без приветствия, — объяснитесь.
