Патриция Райс - Лорд-мошенник
— Это как раз то, в чем нуждается этот мир! Еще один мужчина, который пойдет воевать, чтобы силой подчинить себе слабого, который наплодит еще детей и бросит их на произвол судьбы. Если я мучаюсь только для того, чтобы воспроизвести на свет Трэвиса в миниатюре, я положу его в лодку и столкну в реку. Пусть плывет себе вниз по реке в поисках своего отца.
Алисия начала подниматься с кровати, на которой лежала, пока шел осмотр, но молодой врач удержал ее за плечо и вынудил снова лечь.
— Если вы не будете отдыхать, вы просто потеряете ребенка и тогда не придется беспокоиться о том, кто у вас родится. Последуйте совету мистера Стэнфорда, Алисия. Вернитесь в город. В доме вашего отца полно слуг, и они будут ухаживать за вами столько, сколько понадобится. Приближается зима. Здесь вам больше нечего делать. Вы заслужили немного комфорта и отдыха. Уверен, если бы Трэвис был здесь, он настоял бы на этом.
Он говорил о Трэвисе как о покойнике, и Алисия яростно затрясла головой:
— Тогда пусть Трэвис сам скажет мне это. Он не умер, Бернард. Я бы знала, если бы он умер. Он жив, и я буду здесь, когда он вернется. Я никуда не уйду, я буду его ждать.
Алисия знала, что врач считает ее почти безумной, но она и правда сошла бы с ума, если бы Трэвис покинул ее навсегда. Все думали, что раз он не возвращается к завоеванному им сокровищу, то, по-видимому, его нет в живых, но Алисия знала его лучше всех. Он ушел от нее, чтобы начать новую жизнь. Как и обещал, он предоставил ей право жить, как она хочет. Он просто не знал, что ее желания изменились. Возможно, она не могла бы жить с ним, но и без него она жить не могла. Это она знала точно. Он должен вернуться к ней, чтобы она могла сказать ему об этом.
Глава 36
Синие глаза лучились теплом, нежные руки обнимали его, гладили его плечи и прижимали к груди, а он целовал ее нежные губы. Желание целиком захватило его, и он сильнее прижал ее к себе, нащупал застежки лифа и снял его. Затем он подмял ее под себя, чтобы почувствовать уступчивую мягкость ее тела. Теперь он мог думать только о том, чтобы быстрее излить свое семя и унять боль в чреслах. Он нетерпеливо шарил рукой, пытаясь добраться до подола ее юбки.
Шум разбудил Трэвиса, и он тут же схватил винтовку, но понял, что его разбудило ржание коня. Проклиная жеребца, проклиная растравивший его сон, он посмотрел на усыпанное звездами небо в надежде успокоить расшатанные нервы. Его внимание привлекла комета, прочертившая небосвод. Если бы он последовал вслед за ней, смог бы он увидеть Алисию, изумленно глядящую в небо? Интересно, чем она сейчас занята? Ищет утешения в объятиях нового возлюбленного?
Трэвис, впрочем, сомневался в этом. Он научил ее телесным наслаждениям, но он же причинил ей боль. Он не думал, что она так скоро смогла бы отдаться во власть другого мужчины. Это не в характере его Алисии. Трэвису было спокойнее так думать, при этом в силу присущего ему эгоизма он не понимал, что в этом случае Алисия обречена на одиночество.
Чем она занята сейчас? Ставит на уши Натчез и Новый Орлеан? Или вернулась в Филадельфию? А может быть, она переехала в дом отца и вернулась к спокойной работе, преподает в школе, обучая богатых девочек?
Желание узнать, чем занимается Алисия, снедало Трэвиса так же сильно, как и желание снова уложить ее в свою постель. Он пообещал ей, что исчезнет навсегда, если не сможет сделать ее счастливой, но это обещание оказалось самым трудным в его жизни. Она принадлежала ему, была его частью, и ему была ненавистна мысль, что кто-то другой мог касаться ее.
Ему бы только узнать, что с ней все в порядке и она счастлива… Мысли Трэвиса перенеслись в то время, когда они были вместе и еще не женаты. Он вспомнил смеющиеся сапфировые глаза Алисии, податливость ее тела, когда он заключал ее в объятия. Такой она и должна была оставаться, а не холодной и суровой, какой он покинул ее. Он был так уверен, что все наладилось в ночь свадьбы Огаста. Что же произошло, почему она возненавидела его?
Казалось, с тех пор прошла целая вечность, но это было всего лишь в июне. Они провели вместе три прекрасных месяца, когда появился тот негодяй из Филадельфии. Три месяца, в течение которых весь мир принадлежал ему, и он настолько поглупел, что поверил в счастье. Он до сих пор помнил, как шокирована была Алисия, когда в тот день вошла в салун. Ее лицо было искажено ужасом и чем-то еще. Он так и не смог определить, что еще выражало ее лицо в тот момент, когда он повернулся и увидел ее. Казалось, что нечто сверкающее и новое в ее облике вдруг исчезло. Снова и снова возвращаясь мысленно к этой сцене, Трэвис ощущал все большее беспокойство. Алисия ни под каким видом не должна была оказаться в тот день рядом с салуном. Она никогда не делала ничего предосудительного на публике. Как его угораздило выйти из себя именно в тот момент, когда Алисия совершила несвойственный ей поступок? Должно быть, произошло что-то очень важное, из-за чего она могла явиться туда с таким видом, будто она только что получила в подарок весь мир.
От внезапной догадки о причине ее появления в салуне Трэвис ощутил резкую боль, похожую на боль от удара в живот. Как же он мог оказаться таким дураком, если не понял этого? Он попытался быстро произвести нехитрый подсчет, но не смог сконцентрироваться на датах. Это казалось вполне возможным. Он знал, что это могло случиться. Он не верил, что оказался таким слепцом.
Как иначе можно объяснить, что Алисия в этот день отказалась от соблюдения траура и, нарядившись в яркое платье, отправилась в салун? Что еще могло придать ее лицу такое радостное выражение, так взволновать ее, что она не дождалась его прихода и сама отправилась на его поиски? Он мог назвать только одну причину, которая могла побудить Алисию нарушить правила приличия. Это то, чего она так страстно желала, — ребенок!
Трэвис вскочил на ноги, быстро загасил огонь и оседлал жеребца. Даже если он все придумал только из желания вернуться — это не имеет значения. Он должен удостовериться. Ему нужно еще хоть раз увидеть Алисию. Это было достаточным поводом для того, чтобы он проделал тысячемильный путь назад.
Алисия поскользнулась на наледи возле водяного насоса и с трудом удержала равновесие, ухватившись за голую кизиловую ветку разросшегося куста. Она уже перестала предаваться мечтательным размышлениям и давно жила реальностью. Трэвис не вернется, и она не может больше так жить. До родов осталось не больше месяца. Из нее вытекла вся энергия, и она не могла даже продолжать заниматься с немногими оставшимися учениками.
Неделю назад сыновья Милли заболели лихорадкой, и Алисия возила их в город, чтобы их посмотрел доктор Фаррар. Бекки была поглощена уходом за ребенком и утратила интерес к урокам. В отсутствие женщин мужчины тоже забросили занятия. Очевидно, придется сделать перерыв до весны.
