Виктория Холт - Сестры-соперницы
— О, как это жестоко… жестоко. И я твердо ответила:
— Это война.
Часть пятая
АНЖЕЛЕТ
СТРАХ В ДОМЕ
Вчера Берсаба вернулась, чтобы опять жить вместе с нами в Фар-Фламстеде. Я все время вспоминаю разграбленную ферму и выражение ее глаз, когда она с такой горечью говорила о свалившихся на нее несчастьях. Бедная моя Берсаба! Видимо, она действительно любила Люка. Я часто сомневалась в этом, их брак казался мне таким нелепым…
Люк сильно любил ее. Однажды он сказал мне: «Когда Берсаба входит в комнату, в ней становится светло». Я понимала, что он имеет в виду. Не думаю, чтобы он мог точнее выразиться, говоря о своей любви к ней.
Мне кажется, что не бывает событий совсем плохих. Даже после всего случившегося у нас остались милые малыши — Арабелла, Лукас и Томас, сын бедняжки Феб. Мне нравится наблюдать, как они с криками бегают по саду. Это должно исцелить сердечные раны Берсабы.
Я так рада тому, что она здесь. Этот дом временами пугает меня и всегда пугал. Когда приехала Берсаба, я перестала бояться. Вскоре она уехала, но недалеко, и мы часто могли встречаться. Теперь она вновь здесь, и уже это одно меня радует.
В этом доме всегда было что-то пугающее. Вот, например, замок. При виде окружающих его стен на ум приходят разные мысли. Никогда мне не забыть того ночного кошмара. Я была убеждена, что видела там лицо человека, но все твердили, что это страшный сон, и постепенно я сама в это поверила.
Тем не менее я пришла к выводу, что в замке что-то прячут, и чем больше я думала об этом, тем больше мне становилось не по себе. Я пыталась расспрашивать Ричарда, но он начинал раздражаться и говорил, что там опасно и именно поэтому он обнес замок высокой стеной. Иногда мне хотелось опять заговорить с ним об этом, но я не решалась.
Теперь у меня есть тайна, о которой я никому не говорю, даже Берсабе, хотя думаю, что сейчас, когда она живет здесь, ей все равно удастся выпытать мою тайну. Впрочем, мне даже хотелось бы этого.
Дело в том, что у меня, возможно, будет ребенок. Когда Ричард в последний раз приезжал сюда и мы были вместе, я молилась о том, чтобы у меня появился ребенок, и мне кажется, молитвы мои были услышаны.
Если это так, то все будет по-другому. Когда я вижу Берсабу и Феб с детьми, я им завидую. Я готова отдать за ребенка все.
Я уверена, что Ричард тоже этого хочет. Возможно, тогда отношения между нами будут складываться иначе. Я ведь никогда по-настоящему не понимала его. Он никогда не был близок со мной так, как были близки Люк и Берсаба. Она любила поддразнивать мужа, высмеивая священные для него понятия, спорила с ним, вроде бы даже искала ссоры — и это, видимо, нравилось ему, что казалось мне странным, но доказывало близость их отношений. Конечно, я не умею так жонглировать словами, как она. А уж когда Люк сказал о том, что Берсаба освещает собой комнату, я ясно поняла, что она значит для него.
Потеря мужа стала для нее ужасной трагедией, но все-таки, о чем я постоянно напоминала ей, у нее остались дети.
А теперь, судя по всему, и у меня будет ребенок.
Какое-то странное предчувствие заставляет меня держать это в тайне. У меня действительно бывают странные фантазии. Я думаю, во всем виноват этот дом, потому что в Тристане со мной не бывало ничего подобного. Когда я захожу в комнату Замка, мне кажется, что я чувствую там присутствие Магдален и ее дружеское расположение ко мне. Я не слышу голосов — это, по-моему, уже полное безумие, но у меня появляется какая-то уверенность, и когда я как-то раз сидела там за рукоделием (именно тогда я впервые почувствовала, что, вероятно, забеременела), мне показалось, что Магдален рядом со мной.
«Держи это в секрете, — словно говорила она. — Держи это в тайне до тех пор, пока сможешь».
То же ощущение появлялось у меня в домашней церкви. Признаюсь, я частенько посещала церковь. Я говорила себе, что хожу туда молиться, но ходила не только за этим. Меня туда тянуло. Впервые войдя в это помещение, я почувствовала одновременно и отвращение и влечение. Там очень холодно. Мэг объясняет это тем, что в церкви каменный пол. Но мне кажется, что это какой-то особый холод, который и притягивает меня, и отталкивает.
Именно в тот момент, когда я опустилась на колени перед алтарем, у меня появилось глубокое убеждение: «Подожди… не говори никому. Храни свою тайну как можно дольше».
Очень трудно держать в секрете то, о чем хочется в восторге кричать с башни, но столь сильным было это убеждение, что я продолжаю молчать… пока.
* * *Берсаба уже неделю живет в Фар-Фламстеде. Я думаю, что Ричард будет доволен, когда вернется. Конечно, он поймет, что я просто вынуждена была привезти ее сюда, ведь она потеряла свой дом. Да и вообще это должно ему понравиться. Когда она здесь, он выглядит совсем другим. Ему очень нравились эти военные игры, и ее тактические приемы, конечно, возмутительно неграмотные, веселили его. Не думаю, что у него возникали какие-нибудь возражения и против того, что она иногда обыгрывала его в шахматы. Я наблюдала за ним во время игры и видела, как на его щеках появляется легкий румянец и как он время от времени посматривает на нее.
Вскоре после приезда Берсабы мы получили весточку от мамы. Гонец с письмами приехал на ферму и, обнаружив, что она разрушена, отправился в Фламстед. Я очень обрадовалась тому, что письма добрались до нас. Можно представить, что подумала бы мама, если бы гонец, вернувшись, сообщил ей, как выглядит ферма Лонгриджей.
Она писала, что в западных графствах относительно тихо. Она очень хотела бы быть вместе с нами. В такие времена семьям лучше держаться вместе. Ее интересовало, как дела у детишек. Она мечтала увидеть их, но одна мысль о том, что мы попытаемся в такое время пересечь страну, наполняет ее ужасом. Мы должны понимать, как она беспокоится, и при первой возможности послать ей весточку.
Мы тут же написали ей, сообщив о несчастье, постигшем Берсабу. О смерти Люка она уже знала. Ей будет легче, когда она узнает, что теперь мы вместе.
После отъезда гонца мы долго вспоминали наш дом, наших близких, а когда мы разошлись по своим комнатам, я выяснила, что прислуживать мне будет не Мэг, а Грейс.
— У Мэг болит голова, госпожа, — объяснила Грейс. — Я взялась ее заменить.
— Бедная Мэг. Ей нужно попросить лекарство у миссис Черри.
— Она попросит, если ей станет хуже. Я ей говорю: ужасно, что такое случилось с госпожой Лонгридж, но хорошо, что теперь она будет при вас.
— Да. Я рада тому, что смогу ее утешить. Сестра сильно страдает.
— И вам тоже будет хорошо, что она рядом, когда ваше время подойдет, госпожа.
