Джиллиан Брэдшоу - Сердце рыцаря
– Я?
– С того дня, когда не позволили ему рисковать жизнью.
Голос Тиарнана звучал сухо. Тьер вдруг очень ясно вспомнил, как именно он не позволил герцогу рискнуть жизнью: измученный волк, дрожа, распластался у ног коня герцога, а он сам надевает на него ошейник и намордник.
– Мой Бог! – прошептал Тьер. А потом, после короткого размышления, резко спросил: – Почему вы мне это рассказали?
Тиарнан разглядывал дно чаши, словно рассчитывал прочесть по осадку свою судьбу.
– Вы питаете интерес к некоей даме. Я решил, что вам следует знать: если вы на ней женитесь, то сможете ее обеспечить.
– Вы хотите сказать, что вас эта дама не интересует? – недоверчиво спросил Тьер.
Накануне он окончательно убедился в обратном. Тиарнан вскинул голову.
– Ради Христа! – воскликнул он страстным шепотом. – Перестаньте делать вид, будто не знаете, что я такое! Как я могу подойти к даме, когда ей известно, что я... Посмотрите, что это сделало с Элин!
– Но... – начал было Тьер, а потом замолчал, борясь с собой.
По лицу Тиарнана было понятно, что он так же равнодушен к Мари, как трут – к огню, но он явно считал, что не имеет никакой надежды. Секунду Тьер балансировал на плоту расчетов. Он любит Мари, а если Тиарнан станет искать ее руки, у него самого не останется надежды ее завоевать. Когда тем вечером в Треффенделе Тьер сделал Мари полушутливое-полусерьезное предложение, она знала, что у него есть надежда получить землю. Однако она ничего не сказала, превратив все в шутку. Если не хотела принимать его предложение тогда, когда она считала Тиарнана мертвым, то разве у него есть надежда сейчас, когда ей известно, что его соперник жив? И потом, Тиарнан только что великодушно дал Тьеру новые основания для надежды – разве сам Тьер способен в ответ обмануть отчаявшегося соперника? Подобную уловку мог бы применить Ален.
– Мари, конечно, знает, что вы такое, – проговорил Тьер спокойным, бесстрастным тоном, не выдававшим его душевной боли, – но, похоже, ей это не важно.
Тиарнан воззрился на Тьера так, как он сам только что взирал на хозяина дома.
– Но я чуял... – начал было он, а потом замолчал и быстро отвернулся.
О том, что он почуял, будучи волком, упоминать не следовало: это делало его еще большим чудовищем. Тьер с любопытством взглянул на него:
– Как бы то ни было, я определенно считаю вас своим самым серьезным соперником.
Тиарнан смотрел на Тьера с изумлением. В его глазах начала загораться робкая надежда.
– Вы – более благородный соперник, чем ваш кузен, – проговорил он после минутного молчания и улыбнулся.
– Глупо с моей стороны, правда? – отозвался Тьер, ухмыляясь.
«Не знаю, почему мне нравится этот парень. Если он решит ухаживать за Мари, у меня надежд не останется, это ясно по тому, как она вчера на него смотрела. А ведь он – оборотень, невозможное дело! Мне следовало бы испытывать к нему отвращение. А вместо этого мы сидим и ухмыляемся друг другу. Ну что же, Мари его любит, а он станет обожать ее, словно Богородицу. А что до меня, то я не отступлюсь от Мари, пока есть надежда, а потом пойду искать счастья. Если я буду иметь землю, у меня должно где-нибудь неплохо получиться!»
Он взял свою чашу, осушил ее и поставил обратно на пол.
– Ну, спасибо вам за вино, – сказал он. – А теперь мне надо взять коня и возвращаться в Треффендел.
Спустя три дня, когда герцог уезжал из Треффендела, Мари снова попросила, чтобы ей дали сопровождение до часовни Святого Майлона. Тьер предложил поехать с ней, но она отказалась: ей хотелось получить возможность подумать, оценить свое положение, а он уже перестал делать вид, будто больше не добивается ее любви. Она нашла одного из слуг герцога, у которого было какое-то дело в одном из соседних владений. Он согласился проводить ее до часовни, а потом через пару часов забрать по дороге назад.
Когда она звонила в маленький мелодичный колокольчик над дверью, у нее было ощущение, будто она прибыла в надежную гавань.
В часовне было сумрачно и пусто. На алтаре лежал букетик диких цветов, и падавшие сквозь плетеные ставни лучи усеивали цветы пятнами света. Мари вдруг почувствовала себя счастливой. С той минуты, как она разгадала тайну Тиарнана, ее не покидало беспокойство. И когда ни одной из катастроф, которых она боялась, не произошло, это чувство только возросло – но теперь наконец к ней пришло спокойствие. Она встала на колени перед алтарем и начала молиться.
Когда через несколько минут в часовню пришел Жюдикель, узор из лучей перелился от алтаря на пол перед ней и лежал на камыше, словно горсть драгоценных камней. Мари стояла на коленях в своем бежевом платье, прямая и простая, как молодое деревце, а ее склоненная голова была накрыта вуалью темного золота. Он какое-то время стоял в дверях, наблюдая за ней. Тиарнан прислал ему из Тален-сака письмо, так что он знал, что сделала Мари. Его радость и благодарность были безмерными, однако он не спешил излить их в словах. Время способно исказить многое, но эта секунда была наполнена чистотой благословения Божьего.
– Да пребудет с тобой Господь, дочь моя, – проговорил он наконец.
Она повернулась, подняла на него свои сияющие глаза и улыбнулась.
– Да пребудет с вами Господь, святой отец. Вы просили меня вернуться, когда я вынесу свое окончательное суждение.
Он медленно прошел через часовню, поклонился алтарю и встал на колени, повернувшись лицом к ней.
– Два дня назад я получил письмо от моего приемного сына, – тихо сказал он. – Он написал, что многим вам обязан. Я благодарен так, что и словами не выразить.
Она потупилась, краснея.
– Итак, вы вынесли окончательное суждение? Она пожала плечами:
– Окончательное? Не знаю. Разве кто-то, кроме Бога, может выносить окончательное суждение? И вы знаете Тиарнана гораздо лучше, чем я. Но по тому, что я вижу, знаю и чувствую, я согласна с вами: он не чудовище. Мир, сотворенный Богом, не чудовищен. И за то, какими мы стали от природы – как бы это ни случилось, – нас нельзя винить. Наша вина заключается только в нашем сердце и поступках, которые оно диктует. Так что я считаю, что жена Тиарнана боялась теней, а вы были правы перед Богом, когда не назначили Тиарнану епитимью за то, чем он был. Хотя с точки зрения мира он был бы в большей безопасности, если бы вы это сделали, но кто-то ведь должен смотреть на мир глазами Бога, с любовью, а не со страхом.
Жюдикель протяжно вздохнул и опустил голову.
– Вы дали мне больше, чем я ожидал, – проговорил он после долгого молчания.
– Это всего лишь мое мнение, – отозвалась Мари с улыбкой. – На него не следует полагаться.
Спустя несколько минут они все еще вели негромкий разговор, когда колокольчик у входа прозвонил снова. Оба оглянулись – и увидели, как в часовню входит сам Тиарнан. Потрясенный, он резко остановился. Мари, тоже пораженная его появлением, густо покраснела.
