Мишель Моран - Дочь Клеопатры
Люди со всех концов города спешили на Форум. Даже торговцы бросали лавки, желая поглазеть на пламя, пожиравшее базилику. Мне все время хотелось проверить, идет ли Юба следом, но я собрала волю в кулак и не оглядывалась. Вот и вилла Октавии. В портике не было ни души. Я сразу догадалась, куда все ушли, и тоже направилась к возвышенному помосту перед виллой Августа, но тут навстречу выбежала Галлия с криком:
— Где он?
Думая лишь о Юбе, беспомощно истекающем кровью в собственном доме, я напустила на себя равнодушный вид.
— Кто?
Галлия смерила меня пристальным взглядом.
— Юба!
Я подалась вперед.
— Откуда ты?..
— Мы были вместе с первого дня, когда появился Красный Орел, — торопливо сказала она. — Кто, по-твоему, вешал свитки в его отсутствие? Скажи, он уже в безопасности?
Я поведала о случившемся. Галлия побледнела.
— Оставайся здесь, никому ни слова.
Меня охватил страх.
— А ты куда?
— Поищу учителя Веррия.
Я поднялась на помост, старательно избегая подозрительного взгляда императора.
— Где ты была? — одновременно воскликнули Юлия и Марцелл.
— Отстала от вас, меня затолкали в толпе…
Оставалось надеяться, что мои актерские данные не уступают таланту Августа.
Август впился в меня глазами. Мы не виделись почти целый год.
— Они боялись, что тебя затоптали на пожаре, — произнес он.
— Конечно нет! Я выбралась.
— А сотням зрителей не повезло, — вмешалась Юлия. — Видела?
Я покачала головой.
— Зато, наверное, видела, как разбежались галлы из клеток? Прямо-таки новое варварское нашествие! — выдохнула она.
Август ожидал моего ответа, но мое лицо оставалось непроницаемым, и он повернулся к Ливии.
— Я буду у себя.
Октавия вызвалась его проводить, и тут я заметила, что Агриппа с Тиберием куда-то запропастились.
Когда император ушел, я спросила у Юлии:
— Кажется, он заболел?
— Отец никак не оправится после Иберии. Заявил, что сегодня умрет, и велел Агриппе любой ценой разыскать этого Красного Орла.
— Говорят, мятежника ранили, — вставил Марцелл. — Тиберий даже решил, что ты побежала за ним.
— С какой стати? Это же преступник!
— Я так и сказал. А Тиберий думал, будто ты решила устроить побег.
Мне действительно больше всего на свете хотелось сбежать на виллу к Юбе, но обстоятельства вынуждали стоять на холме и смотреть на пожар. Наконец даже Юлии наскучило это зрелище, и она поинтересовалась у Клавдии, ожидать ли нам пира.
— Нет. Твоему отцу нужен отдых. Может быть, через несколько дней, как только будет казнен Красный Орел, тогда и устроят большое празднество.
Юлия повернулась ко мне.
— Поужинаешь с нами?
— Не сегодня. Что-то нездоровится, — солгала я в который раз.
И поспешила к себе в надежде, что Галлия уже там. Но комната оказалась пустой. Или нет? Под подушкой что-то темнело. Я достала маленький ларчик черного дерева и прочитала приклеенную на крышке записку. «На всякий случай, ведь завтра может и не настать». В потайном отделении обнаружилось ожерелье из розового морского жемчуга, прощальный подарок матери. То самое, ценой которого я просила Юбу купить свободу Галлии. Когда жемчужины вновь засверкали на шее, мой взгляд затуманили слезы. Он оставил послание утром, не зная, доживет ли до вечера. И вот теперь его жизнь — в руках богов.
Охваченная отчаянием, я расхаживала взад и вперед по комнате. Где же Галлия? Это был мой первый вопрос сестре Цезаря, когда та вернулась.
— Ушла к себе домой, — ответила Октавия. Под глазами у нее темнели полумесяцы, как после долгих бессонных ночей. — В Риме свирепствует лихорадка. Галлия рассказала, что Веррий и Юба уже слегли. По мнению лекарей, брат тоже мог заразиться. Хорошо, что ты в безопасности. — Она ласково погладила мою щеку, влажную от слез, и тоже заплакала. — Помолимся?
Октавия отвела меня в ларарий, зажгла благовония, и мы преклонили колени. Она зашептала молитву Фортуне, а я беззвучно взывала к Исиде. Чего только я не сулила богине! Что пойду замуж за любого, кого бы ни выбрал Август, хоть за злющего старика, лишь бы Юба остался в живых. Что буду переносить страдания молча, без ропота, даже украдкой не плача от жалости к себе. Только бы он поправился.
Ночь миновала без новостей. Наутро Галлию было нигде не найти. Я мерила шагами библиотеку, пока Витрувий не отложил стиль и не посоветовал мне выйти на свежий воздух.
— Если это из-за учителя Веррия, то не волнуйся. Мы виделись утром: он жив и здоров.
— Виделись? Где? — вскрикнула я.
Наставник странно посмотрел на меня.
— На Палатине. Он возвращался от Юбы.
— Говорил что-нибудь?
— Что Юбе нездоровится.
— А Галлия была с ним?
Витрувий покачал головой.
— Нет, не припомню такого.
Я устремилась к портику в надежде увидеть учителя Веррия, но к вилле Октавии спешил один-единственный человек — Агриппа. Увидев меня, он улыбнулся и с гордостью заявил:
— Отличные новости!
— Вы изловили Красного Орла?
— Даже лучше — убили.
Сердце в моей груди на миг перестало биться.
А полководец не умолкал:
— Прошлым вечером двое солдат застали его у святилища Аполлона при попытке повесить очередное воззвание. Мятежник был уже ранен, а убегая, еще получил удар клинком.
Внезапно мир завертелся перед глазами. Словно еще раз умер мой брат.
— И где же… тело?
— Его не нашли. Однако, судя по лужам крови, Красный Орел не жилец на этом свете.
Агриппа ушел поделиться радостью победы с Октавией, а я ухватилась рукой за колонну, чтобы не упасть. Галлия — нужно ее разыскать. Или она, или Веррий расскажут мне, как все произошло. Не позаботившись об охране, я устремилась вниз по склону, добежала до конца улицы и забарабанила в дверь. Никто не ответил. Я стала заглядывать в окна, и тут какой-то проходящий мимо мальчик из любопытства остановился.
— А никого нет дома.
— Откуда ты знаешь?
— Я рядом живу. Хозяев не было целую ночь.
— А утром?
Мальчик помотал головой.
— Даже учителя Веррия?
— Его тоже.
Тогда я кратчайшим путем побежала обратно к вершине. Наведаться к Юбе, конечно же, не рискнула, но по пути завернула к святилищу Аполлона, чтобы своими глазами во всем удостовериться. У входа стояли несколько преторианцев. Я сразу признала двоих провожатых, что были со мной в мавзолее брата. Они приглушенно беседовали, разглядывая побагровевшие мраморные ступени. Агриппа сказал мне чистую правду. Потеряв столько крови, выжить уже невозможно. Горло болезненно сжалось, в глазах потемнело… Светловолосый охранник из мавзолея встряхнул меня за руку.
