Элизабет Стюарт - Где обитает любовь
Она оплела его шею руками, подняла личико вверх и смежила ресницы в ожидании поцелуя. Но, к ее удивлению, поцелуя не последовало.
Ричард подхватил ее, посадил в бадью и опустился в воду сам. Набрав в ладони воды, он полил ей на спину, а потом намокшим полотенцем стал обмывать все ее тело. Прикосновение его к чувствительному месту между ногами заставило ее вздрогнуть, и вода выплеснулась через край. Его рот затеял игру с ее сосками, и она задохнулась в наслаждении.
Ничего подобного Элен не ожидала. Теплая вода ласкала ее кожу, а от прикосновений Ричарда — его рук, языка — волны сладострастия накатывали на Элен. Когда его губы не были заняты поцелуями, он нашептывал слова, от которых у нее кружилась голова:
— Сладость моя, любовь моя! Ты такая горячая, что вода превратилась в кипяток. Как я могу вспоминать о долге своем, думать о делах, когда мне хочется только одного — любить тебя…
Его глаза потемнели от страсти. Элен, возбуждая его, водила полушариями грудей по его груди.
— Докажи это на деле, — резонно заметила она. — Поторопись, Ричард, а то я сгорю от страсти!
Они вырвались из водного плена, как два морских животных — мокрые, скользкие. Ричард отнес ее на кровать, уложил на покрывало, нетерпеливо выдернул гребни из прически. Шелковые пряди рассыпались по подушкам.
Элен притянула его к себе, ноги их переплелись, рты слились в пылком поцелуе. Он овладел ею, но облегчение долго не наступало.
Когда Элен проснулась, прощальное золото уходящего вечера заполняло комнату. Она осторожно высвободилась из объятии Ричарда, но вряд ли его мог разбудить даже звук походной трубы. Слишком изматывающим было их любовное сражение.
В спальне царил сплошной беспорядок, выдававший их нетерпение. Повсюду была разбросана одежда. Половину воды из бадьи они расплескали, и лужи стояли на каменном полу. Поводов для шуточек и перемигиваний между слугами было предостаточно.
Она, как могла, торопливо убрала в комнате, постояла с минуту возле кровати, глядя на спящего Ричарда, размышляя о том, что ему сейчас более полезно — обильный ужин или крепкий сон.
Сон Ричарда был глубок, и во сне черты его лица смягчились и обрели трогательную беззащитность. Боже, как же она его любит! Элен и не представляла себе, что способна на такое сильное чувство.
Да, когда-то она любила Эниона. Но теперь ей стало понятно, что это была скорее братская любовь. Она по-прежнему с глубокой тоской переживала потерю жениха, вспоминая его заливистый смех, добрее лукавство в сочетании с рыцарской готовностью услужить во всем.
Но Энион умер, а они с Ричардом живы и могут наслаждаться всем, что дарует жизнь. Как сказала королева Элеонор, прошлому нет места в настоящем и в будущем. Оно ушло безвозвратно, и свирепый Кентский Волк остался в прошлом. Теперь он стал ее возлюбленным Ричардом, желанным мужчиной и нежным супругом.
Элен тихо прикрыла за собой дверь. Пусть он спит, а когда проснется, увидит на столике рядом с кроватью принесенный ею поднос с ужином. Ему не надо будет вставать и куда-то идти, чтобы подкрепиться.
Как мало может женщина сделать для любимого мужчины, но как много значат даже такие мелочи.
Она спустилась в холл, молча прошла мимо слуг, поискала взглядом Агнесс, чтобы отправить ее на кухню, но через мгновение все мысли об ужине разом улетучились у нее из головы.
— Уверяю тебя, дружище, что паршивый пес совсем не выглядел могучим великаном, как о нем болтали. Королевские лошади волокли его по улицам Шрусбери будто тряпичную куклу.
— Боже, как мне хотелось бы быть там! Вот что значит не повезло!
— Да, ты пропустил отличное зрелище. Ему — еще живому — вспороли живот, и, когда вынимали внутренности и сжигали у него на глазах, он все еще дышал. А как он вопил! Подобной музыки я никогда не слышал!
Элен в ужасе уставилась на рассказчика. Это был один из людей, сопровождавших Ричарда в Шрусбери. Солдаты, остававшиеся в Гуинлине и изрядно заскучавшие от монотонной гарнизонной службы, окружили его плотным кольцом и внимали рассказчику, разинув рты.
А тот, гордясь, что стал центром внимания, щедро делился жуткими подробностями.
— Палач не стал ждать, когда он издохнет, и четвертовал его так ловко, что любо было смотреть. Одну четверть забрал Йорк, другую — Честер, еще четверть получил Нортхэптон, так что остался лишь один кусок, и нам, зрителям, позволили его разыграть — кинуть жребий, кому он достанется. Понятно, что голова в счет не шла — ей уготовано почетное место на пике в лондонском Тауэре.
Возмущение охватило Элен. Этот солдат говорит о ее соотечественнике, издевается над казненным, смакует жуткие подробности. Беседа шла за дальним столом, где собрались простые воины, но, подойдя к главному столу, Элен услыхала, что и рыцари Ричарда также обсуждают эту тему и в тех же тонах. Повсюду в холле только и говорили, что о казни Дэвида, брата Луэллина. Пусть он трижды изменник и мерзкий негодяй, опозоривший Уэльс, но он все-таки человек и ее сородич.
И Ричард был там, в Шрусбери! Как он вел себя? Веселился ли вместе со всеми, глядя на мучения жертвы, на то, как палач разделывает человеческое тело, будто свиную тушу? Ей хотелось найти кого-нибудь, кто мог сказать, что Ричард не принимал участия в кровавой церемонии.
Сэр Уильям громко разглагольствовал о несравненной мудрости короля Эдуарда.
— Сам он отказался вынести приговор, а собрал Большой совет. Все знали, чего хочет Эдуард, и скажу вам без утайки, любой из нас дважды бы подумал, прежде чем поднять руку против. Поэтому за казнь проголосовали единогласно.
— А Ричард голосовал? Твой лорд, Уильям, не возразил против зверской расправы над моим родственником?
Дрожащий, слабый голосок Элен был услышан всеми и мгновенно заставил всех умолкнуть.
Сэр Уильям резко обернулся. На его лице застыл испуг, неожиданный и почти комичный в данных обстоятельствах.
— Леди Элен? Я не знал, что вы здесь…
— Он голосовал? Скажи! — настаивала она, сжимая кулаки.
Жиль взглянул на ее побледневшее лицо и тут же поднялся из-за стола.
— Элен, отойдем в сторону. Я тебе все объясню.
— Он… голосовал?
— Да. Но на совете решали только, виновен ли Дэвид или невиновен. О способе казни речь не шла.
Его слова не подействовали на Элен. Ричард отправил ее родича на эшафот, обрек на мучительную смерть, а затем прискакал сюда, уложил в постель и насладился ее телом. И она это ему позволила — безропотно и даже с ответным желанием. И ей было безразлично, что все обитатели Гуинлина знают, чем они занимаются там, наверху, в спальне.
— Я хочу, чтобы холл был очищен от английского сброда! Я приказываю, Жиль! Немедленно вон отсюда всех этих ублюдков! Ты слышишь меня? — Она уже не говорила, а рычала.
