Элизабет Стюарт - Роза и лев
Джоселин взглянула на герцога с обострившимся интересом. Впервые при ней заговорили о ее письмах.
— …разумеется, я не из тех, кто склонен совершать опрометчивые поступки. У меня нет причины бояться церковного отлучения, — пожал плечами герцог. — И я, конечно, буду рад выслушать, что скажет такой верный вассал и уважаемый человек, как сэр Монтегью, потрудившийся прибыть сюда на защиту своей любимой дочери.
Однако сейчас я в несколько ином настроении и явно засиделся. По тому, как взволнован и не находит себе места ваш зять, я догадываюсь, что он испытывает те же чувства, что и я. Милорд де Ленгли! По-моему, вы не брали меч в руки уже очень давно. Вы не будете против, если я предложу вам немного поупражняться. Ведь в этом искусстве вам не было равных. Я бы с удовольствием полюбовался тем, как вы управляетесь с мечом.
Монтегью, несмотря на тучность, стремительно повернулся, вытянул шею и устремил взгляд в дальний угол шатра. Он не поверил глазам своим, когда увидел там Роберта.
Глаза де Ленгли горели, как раскаленные угли, но голос его был спокоен.
— Я, конечно, не возражаю, ваша светлость, но нельзя ли отложить этот маленький турнир? Сейчас, я думаю, нам всем следует побыть здесь.
— Вздор! Нам следует удалиться. Ваша супруга и ее отец должны побеседовать с глазу на глаз.
Генри поднес руку Джоселин к губам и запечатлел учтивый поцелуй.
— Миледи, мои слуги будут ждать у входа ваших приказаний. Требуйте все, что захотите, от моего имени, но в пределах разумного, конечно. Ведь не все ваши желания исполнимы, как я убедился, — добавил он как бы в шутку.
«Как же герцог обожает эти игры — ошеломить щедростью и великодушием, и тут же выпустить когти и напугать до смерти!» — подумала Джоселин, а вслух произнесла холодно:
— Спасибо, милорд. Когда вы возвратитесь, я в благодарность разгромлю вас в шахматы.
Генри усмехнулся.
— Вы можете попытаться это сделать, мадам, но победы никогда не добьетесь. — Он выпустил ее руку. — Пойдемте, лорд Белазур. Я подыщу вам достойного партнера для поединка.
Роберт вышел из тени на свет и, пересекая шатер, шепнул на ходу жене:
— Будь осторожна, любимая. — Потом он обратился к Генри: — Я рад возможности размять руку. Не будет ли слишком самонадеянно с моей стороны предположить, что вы определили мне в соперники милорда Честера?
Генри заразительно захохотал.
— Нет! Только не в этот раз! Роджер Честер мне еще понадобится в ближайшее время. Я догадываюсь, что он послужил бы для вас отличной мишенью и что вы сейчас разочарованы, но все же надеюсь, что вы не откажетесь от поединка.
— Раз я уже дал согласие, сир, то от своих слов не отступлю.
— Отлично!
Задержавшись у выхода, Роберт небрежно кивнул Монтегью.
— Мы еще увидимся… вероятно.
— Вероятно, да, — неуверенно произнес Монтегью и поклонился.
Оставшись вдвоем, отец и дочь некоторое время молча глядели друг на друга. Она сидела, он стоял. Их разделяло расстояние в несколько футов. Монтегью не сделал попытки взять стул и присесть. Он был запылен и грязен, весь вид его говорил о том, что он проделал долгий путь без остановок для отдыха.
— Христос, милостивый! — наконец разомкнул он уста. — Неужто ты его любовница?
— Нет, я его супруга. Надеюсь, вы не забыли тот день, когда отдали меня ему в жены.
— Ты знаешь, о ком я говорю… — В тоне Монтегью была обреченность, неожиданная для Джоселин. — Ты любовница Генри Анжу?
— А вы думаете, отец, что Роберт смирился бы, если б так было? Он бы или убил герцога, или бы его самого убили, как только он поднял бы руку на принца…
— Ты права, — тут же согласился Монтегью. — Но поверь, мне было странно застать тебя в шатре принца. И мне показалось, что вы так близки… так друг к другу расположены… — Он помедлил, явно не зная, как теперь обращаться к дочери. — Могу я сесть?
Она кивнула и, встав, подлила ему в кубок вина.
— Ты выглядишь неплохо, — переведя дух, произнес он. — Мы ведь не виделись со дня твоей свадьбы.
— Зато я виделась с вашим сыном.
— Я слышал, что произошло… Брайан мне рассказал…
— Значит, до ваших ушей дошла только ложь.
— Я выслушал не только его одного. И… не во всем ему поверил. Брайан бросил тень на нашу семью. Все знают, что он в немилости у герцога. — Монтегью нахмурился. — Вероятно, я тоже теперь в немилости из-за него.
— Из-за него ли?
Монтегью опустил взгляд и припал к кубку.
— Из твоего письма мне стало ясно, как ты относишься ко мне. Ты считаешь, что я был плохим отцом. Думай обо мне что хочешь, но я никогда не подниму руку на свое дитя.
Джоселин постаралась, чтобы ее вопрос прозвучал без дрожи в голосе.
— А разве я ваше дитя? Разве я ваша плоть и кровь? А не рождена от семени другого мужчины?
Монтегью чуть не выронил чашу.
— Кто влил тебе в уши эту мерзость?
— Ваш сын. Он заявил, что мы не состоим в родстве. Может, поэтому он дважды покушался на моего мужа и дважды замышлял убить меня. Он и сейчас добивается, чтобы меня как ведьму сожгли на костре.
Монтегью чертыхнулся.
— Парень сошел с ума!
— Так ли это? А, может, он просто проболтался? И по неразумению открыл мне правду, которую вы так долго скрывали?
— Мне нечего скрывать.
— А почему вы пренебрегали мною всегда, почему вы смотрели на меня с отвращением с первого дня, как я появилась на свет?
Монтегью покраснел, отвел взгляд, но все же возразил:
— Это ложь! Ты моя — плоть от плоти моей! Твоя мать не познала мужчину до меня.
Джоселин растерялась. Теперь она не знала, печалиться ли ей или вздохнуть с облегчением.
— Брайан сказал, что у матери был любовник — Рхис из Полвиса.
— Да, это правда. Гвендолин любила его до нашей свадьбы. Она призналась мне в этом в первый же день, как мы встретились. Ни она, ни я не желали идти под венец. Я только что похоронил мать Брайана и Аделизы, и сердце свое закопал в ту же могилу, где покоилась моя Маделин. Но дед твой — отец Гвендолин — хотел мира, и мне мир был нужен как воздух. Уэльсцы теснили нас с запада, а клика Матильды собирала грозную силу на востоке… К тому же я хотел иметь еще одного сына.
И вот по этой причине я позволил связать себя с нелюбимой женщиной, которая сама не скрывала, что тоже не любит меня. И сына мне она не принесла… Неудивительно, что после твоего рождения мы жили с ней раздельно. Я знал о Рхисе, но ревности не испытывал. У меня было достаточно любовниц, а темноволосые, щуплые женщины, как твоя мать, мне вообще никогда не нравились.
— Я рада, что у матери все же был Рхис. Он был чудесный человек, — твердо сказала Джоселин.
Монтегью позволил себе усмехнуться.
