Креолка. Тайна аристократки - Сойер Шерил

Почему-то это позабавило Поля-Армана, и, пока он смеялся, дрожь охватила ее при мысли о его планах. Она знала об аппетитах брата, хотя подобный предмет и не подлежал обсуждению.

— Шарлотта замечательная девушка. Ей покровительствует наш кюре, он поражен ее успехами и будет разочарован, если… когда… она не сможет больше посещать меня.

Поль-Арман пристально посмотрел на сестру:

— Значит, священник и тут замешан, не так ли?

— Совсем нет. Они редко видятся друг с другом с тех пор, как ее мать отказалась посещать церковь. Я упомянула о нем только потому, что он проявляет интерес к ее благосостоянию.

Он уселся удобнее.

— Антуанетта, когда я решу вести мою жизнь согласно предписаниям священника, положи меня на носилки и скрести мне руки на груди, потому что я не буду больше полезен обществу. — Он откинулся назад и похлопал сестру по колену. — Тем не менее передай ему завтра мои лучшие пожелания. Согласись, мы прекрасно все устроим. Ты будешь присутствовать на службе, а я возьму на себя заботу о пожертвованиях. Идет?

Она пожала плечами. Хотя мадемуазель нравилось делать пожертвования и было приятно, чтобы церковь имела о ней хорошее мнение, она опасалась пропустить прием интересного гостя.

— А кто будет у тебя завтра?

— Молодой человек, желающий приобрести имение, Жан-Франсуа Реве де Мервиль, четвертый сын графа де Мервиля. Отец оставляет, конечно, главное имение старшему сыну, но свой капитал делит между другими тремя.

— Он не из тех Мервилей, что владеют Бельвю?

— Из тех самых. Он напичкан старыми семейными историями о рае на островах и говорит, что может приобрести на свои деньги здесь больше земли, чем во Франции.

Она наконец поняла причину хорошего настроения брата.

— Ты собираешься продать ему Риголе?

— Совершенно верно. — Он взглянул на склоны холмов с ухмылкой, не смягчившей его резкий профиль.

— Но ты купил его только восемь месяцев назад.

— Из-за негров; я никогда не хотел покупать землю.

— А сейчас они трудятся на вас здесь. А что будет делать Мервиль с рабочей силой?

— Также купит ее.

Его сестра откинулась назад, удовлетворенная. Завтра беседа пойдет о рабах и сельском хозяйстве без намека на что-либо интересное, однако…

— Ты не подумываешь о Мервиле, как о женихе для одной из девочек?

— Сохрани Господь. Четвертый сын? Твоя планка совсем упала. Вдобавок он еще и безобразен, как дьявол.

Поль-Арман не задержался, поскольку не мог долго бездействовать. Он взглянул на сестру, перед тем как ускакать. Высокий, с крючковатым носом и золотистыми волосами, которые порыжели в среднем возрасте, брат напоминал ей орла, потому что эта птица видит все вокруг и с невероятной скоростью бросается на добычу. Поль-Арман всегда презирал своих угрюмых рабов. Его сестра лишь удивлялась, как они выдерживают его пронзительный взгляд.

— А как ты возместишь мне потерю этой девушки?

— Команда пиратов только что продала в порту Сен-Пьер свою добычу. Они дали мне несколько свечей и бордо для священника. Я велю принести тебе половину подарка завтра утром. Не говори отцу Огюсту, откуда это. Знания не должны отягощать его.

— Я лучше попрошу отца Огюста помолиться о твоем спасении, дорогой братец.

Ухмыльнувшись, он ускакал, не попрощавшись, как обычно. Она приказала разгладить на дорожке гравий, разбросанный скакуном, и представила себе завтрак на следующее утро, когда, осознавая себя виновной, будет с улыбкой наблюдать, как отец Огюст с удовольствием пьет собственное вино.

ПАРИЖ

Апрель в столице в этом году выдался холодным. В начале месяца шел снег, и грязные городские улицы представляли массу неудобств. Растаяв, снег оставил после себя чистые улицы под серо-стальным небом. Дороги под колесами, копытами и каблуками звенели, будто камни мостовой все еще были обледеневшими, и парижане, передвигающиеся пешком, старались пользоваться слабым весенним солнцем на освещенной стороне улиц.

Среди людей, толпившихся в Пале-Рояле, однажды днем вдоль улицы Сент-Оноре прогуливался господин. Красивая одежда, сшитая искусным портным, отличала его от других прохожих. Те с любопытством поглядывали на него, интересуясь, почему он не едет по городу в экипаже, как все люди его ранга. Вид у господина был настороженный, и те, кто встречался с взглядом его серо-зеленых глаз, тут же опускали свои.

Господин замедлил шаг, дойдя до площади Пале-Рояль. Кареты подъезжали и уезжали, высаживая клиентов у ближайших кофеен. Господин прошел мимо ряда уличных торговцев, но остановился около мужчины средних лет в потертом пальто.

— Кажется, я знаю вас, месье. Вы гордитесь своей библиотекой, насколько я помню.

Молодой человек улыбнулся и приподнял бровь.

— У меня есть то, что может заинтересовать вас.

— Новый текст? — Молодой человек снял шляпу и склонил голову. Свет отразился в его волнистых темно-каштановых волосах.

Уличный торговец подался к нему и прошипел сквозь редкие зубы:

— Чернила еще не высохли, ни одна строчка отсюда не прошла бы цензуру.

Улыбка молодого человека стала еще шире.

— А что же виной тому? Ересь? Клевета? Или непристойность?

— Виной? Скажите лучше — очарование, привлекательность. Тут слишком много вопросов, а на многие из них даны смелые ответы. Это в вашем духе, месье. А какая тяжелая книга! Я могу унести за раз только два экземпляра.

Слушатель похлопал шляпой себя по бедру:

— Название?

Этот человек так нервничал, что не решился произнести его на улице, засунул руку к себе в карман, достал два листочка бумаги, сложенных пополам, и протянул их, подмигнув, молодому человеку.

— Это наведет вашу честь на мысль.

Молодой человек быстро взглянул на первую страничку, оказавшуюся первой страницей манускрипта, и его улыбка исчезла. Основательнее он просматривал вторую страницу, шевеля губами, пока читал, — то ли для того, чтобы скрыть неодобрение, то ли не желая слишком явно проявить интерес. Его собеседник не понимал этого.

— Самое последнее произведение вольнодумца, как видите. Оно даже популярнее тех, что вышли раньше. Я продаю его гораздо быстрее, чем получаю копии. Вы сразу видите, месье, что ни одна библиотека не может считаться полноценной без этой книги.

Он похлопал себя кулаком по груди, указывая, где спрятаны обе копии, и снова подмигнул.

— Сколько? — спросил молодой человек.

— Для вашей чести всего-то двести франков.

— Я подумаю. — Молодой человек вернул сложенные листы бумаги, шагнул в сторону, затем остановился: — А сколько вы зарабатываете на продаже?

Мужчина в потертом пальто смутился, его лицо выразило недоверие.

— Я получаю за это гроши и никакой благодарности. — Он повернулся и оглядел улицу, затем снова с подозрением посмотрел на элегантно одетого человека, стоявшего перед ним. — Если вы намереваетесь осложнить мою жизнь, предупреждаю вас, месье, что хуже, чем сейчас, быть не может. Если вас не интересует манускрипт, то и говорить нам больше не о чем.

— Напротив, мне хотелось бы, чтобы ваша работа была гораздо легче и приятнее. Желаю вам удачного дня. — Хотя он доброжелательно улыбнулся, торговец распрощался с ним, быстро склонив голову, и исчез за углом Пале-Рояля.

Молодой человек проворно двинулся дальше и вошел в «Регентство», большую кофейню неподалеку. Почти все места были заняты, и царившая здесь атмосфера казалась приятной. Некоторые клиенты сидели за столиками в большой главной комнате, кое-кто стоял вокруг высокой плиты в центре.

— Ришмон!

Молодой человек обернулся и пробрался в угол, где сидел просто одетый человек средних лет. Перед ним стоял поднос с чашками кофе.

Поздоровавшись, они заказали еще кофе и сразу вступили в беседу. Они говорили в основном о сочинительстве и публикациях, поскольку мужчиной постарше был Дени Дидро, писатель, философ и издатель «Энциклопедии», обширного произведения о современных знаниях, которое начало появляться отдельными томами и имело громадный коммерческий успех, хотя официально и не было одобрено.