Елена Арсеньева - Петербургская кукла, или Дама птиц (Ольга Судейкина-Глебова)
В Берлине у нее были друзья: Савелий Сорин и Нора Лидар. Сначала Ольга пожила у Норы, потом друзья-обожатели, Сорин и Игорь Стравинский, добыли для нее французскую визу, и она немедленно уехала в Париж.
Так петербургская кукла стала la Dame aux oiseaux, Дамой птиц.
Первые, кого она встретила в Париже, были Артур Лурье и Тамара Персиц. Они жили в том же отельчике «Претти» на улице Амели, где поселилась и Ольга. И ей достало одного взгляда, чтобы понять: прошлого не вернуть. Артура ей не вернуть! А ведь именно с надеждой – наивной и выдуманной надеждой на это – Ольга и рвалась из России. То есть это была одна из главных побудительных причин. И вот – осознание бессмысленности свершенного…
С самого начала жилось ей в Париже очень трудно (кукол своих Ольга продала еще в Берлине – на эти деньги жила, поджидая визу). Искала квартиру подешевле и нашла ее очень не скоро – близ ворот Сен-Клу, на улице Доктора Поля Мишо, на восьмом этаже. На что жила?
У нее сразу началось несколько прелестных романов с поклонниками, возникшими из прежних дней – с тем же самым Сориным, с Георгием Ивановым, с художником Николаем Милиотти, да с тем же Артуром Лурье (в память о прелестном прошлом). Да мало ли с кем! Эти люди, которые встречались ей там и сям на Монпарнасе в знаменитой «Ротонде», в маленьких бистро, на Монмартре, в русских церквях на улицах Дарю и Лурмель, поддерживали Ольгу деньгами, любовью, а вдобавок – лелеяли в ней прежнее обворожительное самомнение первой красавицы, вновь и вновь посвящая ей стихи:
Январский день. На берегах Невы
Несется ветер, разрушеньем вея.
Где Олечка Судейкина, увы,
Ахматова, Паллада, Саломея,
Все, кто блистал в тринадцатом году, —
Лишь призраки на петербургском льду.
Вновь соловьи засвищут в тополях,
И на закате. В Павловске иль в Царском,
Пройдет другая дама в соболях,
Другой влюбленный в ментике гусарском.
Но Всеволода Князева они
Не вспомнят в дорогой ему тени.
Ни Олечки Судейкиной не вспомнят,
Ни черную ахматовскую шаль,
Ни с мебелью ампирной низких комнат —
Всего того, что нам смертельно жаль.
А еще было время, когда Ольга получала деньги от бывшего мужа. Нет, не потому, что в нем вдруг проснулась былая нежность и он почувствовал желание поддержать ее. Когда Ольга обнаружила, что Сергей Судейкин женился вторично – при живой-то жене! – она пригрозила разоблачить его в полицейской префектуре, предоставив брачное свидетельство. Савелий Сорин выступил, так сказать, миротворцем, скандал не разгорелся, и какое-то время Ольга скромно, но безбедно существовала на деньги Сергея. И процедуру развода тянула, сколько могла… Но всему когда-нибудь приходит конец, пришел конец и браку с Сергеем, и деньгам.
Она жила на какие-то пособия, немного зарабатывала: продолжала делать кукол, вышивать – иногда поделки удавалось очень хорошо и дорого продать! – и заботилась о своих птицах.
Откуда же они взялись и почему ее называли la Dame aux oiseaux?
Когда Лурье покинул Тамару Персиц, та с горя поехала развеяться на Лазурный Берег. У нее в отеле на рю Амели в номере стояла клетка с птицами. Кто-то зачем-то подарил, а теперь и девать некуда, и заботиться неохота, и не выбросишь, все-таки они живые! Уезжая, Тамара попросила Ольгу присмотреть за птицами. И за какой-то месяц эти крылатые, пернатые, поющие и свистящие существа стали для одинокой Ольги Судейкиной самыми близкими и родными. А вернувшись, Тамара, которая однажды забрала у Ольги возлюбленного, не смогла забрать у нее птиц. В самом деле, Ольге они были нужнее.
Потом ей подарили еще нескольких, потом еще, еще… И постепенно птицы сделались смыслом ее жизни. Именно они спасали ее во время войны от страха и одиночества, хотя на них уходили все деньги: зерно ценилось на вес золота. Из-за птиц Ольга постоянно жила впроголодь. Но она была им нужна, птицы ее любили, и, значит, она была счастлива. Зарешеченный балкон своей квартирки она превратила в огромную клетку, чтобы птицам было где летать на свободе. Впрочем, они и в комнате чувствовали себя совершенно спокойно: им дозволялось все. Правда, на ночь Ольга отправляла их в клетки, но днем… Она так откровенно предпочитала птиц людям, что это вызывало неудовольствие ее любовников. Какая-то горлица невзлюбила Милиотти и все время норовила его клюнуть. Он встал в позу:
– Я или эта дурацкая птица!
Ольга выбрала птицу…
С Артуром Лурье она, между прочим, тоже окончательно рассорилась именно из-за птиц. Те вдруг начали болеть, и тогда Ольга, чтобы им помочь, поставила в клетку изображение святого Франциска Ассизского, покровителя птиц. Лурье счел это святотатством и потребовал убрать картинку, не то он уйдет сам. Ну, Ольге не привыкать стать было расставаться с Артуром, поэтому она опять же предпочла защитить интересы своих птиц.
Вот так они постепенно вытесняли из жизни Ольги людей и своим писком, свистом, гомоном и пением вполне заменяли те стихи, которые некогда слагались людьми в ее честь.
Впрочем, стихи продолжали слагаться. Хотя и пореже, и настроение в них было выражено уже другое. Как-то раз зашел к ней Игорь Северянин, бывший в Париже по каким-то делам. Видимо, образ жизни Ольги произвел на него тяжелое впечатление, потому что он написал печальное, странное стихотворение об этой встрече и назвал его «Голосистая могилка»:
В маленькой комнатке она живет,
Это продолжается который год.
Та, что привыкла почти уже
К своей могилке в восьмом этаже.
В миллионном городе совсем одна:
Душа хоть чья-нибудь так нужна.
Ну вот, завела много певчих птиц, —
Былых ослепительных небылиц, –
Серых, желтых и синих – всех,
Из далеких стран из чудесных тех,
Где людей не бросает судьба в дома,
В которых сойти нипочем с ума…
О ее страсти к птицам знали все в квартале и называли ее la Dame aux oiseaux, Дамой птиц, потому что днем ли, ночью ли Ольге случалось бегать по улице (порою – в одном пеньюаре), чтобы изловить упорхнувших за глотком свободы экзотических разноцветных пернатых красавиц, которые не могли жить нигде, только в клетке, да вот беда – не знали об этом. Впрочем, рядом с совершенно немыслимыми тропическими существами у нее жили и какой-нибудь парижский воробей, и голуби, и птицы из французского леса. «Я должна была бы делать добро людям, – говорила Ольга. – Но я бедна, больна, и потому я забочусь о птицах».
Конец этой идиллии наступил в сентябре 1943 года, когда, во время одной из воздушных тревог, Ольга спустилась в убежище (вообще-то она предпочитала туда не ходить, но вот пошла) с двумя птицами в клетке и свертком неоконченной вышивки. Она даже не оделась толком, пошла в халате – дело было ночью. В дом попала бомба. Птицы погибли почти все, а оставшиеся в живых разлетелись неведомо куда. Ольга звала их – они не откликались.
