Джудит Френч - Мой нежный завоеватель
— Схватите ее!
— В этом нет необходимости, — протестовала Сорайя, но дородный стражник прошел мимо нее и схватил Роксану за руку.
— Никаких трюков, женщина! — крикнул Гефестион, стоявший в дверном проеме. — Или обещаю, что ты увидишь, как тебя саму и всех твоих родственников освежуют живьем, а потом сожгут — всех, до последнего сосунка!
Роксана стояла, словно окаменев, пока грубые лапы македонца шарили по ее телу.
— На ней нет оружия, господин, — доложил он.
Солдат надел на ее запястья серебряные кандалы, а Роксана смогла выдавить из себя всего одно слово.
— Почему?
— Нам стало известно, что ты угрожала совершить покушение на жизнь царя, — заявил Гефестион. — Твое счастье, что это была всего лишь истерическая женская болтовня.
Примерно час спустя Александр попрощался с друзьями и несколько неуверенной походкой направился по каменному коридору в царскую опочивальню. У него слегка кружилась голова, и он понимал, что позволил себе выпить гораздо больше вина, чем следовало, но ему уже много раз приходилось даже вступать в битву в таком состоянии.
— Клянусь Зевсом, я вполне могу проехаться на лошади или доставить удовольствие новобрачной, — произнес вслух он.
Двое стражей приосанились. Великий царь похлопал одного из них по плечу, назвал обоих по имени и обменялся с ними несколькими грубыми шутками.
— Сегодня ночью подкрепление мне не понадобится. Если вы дорожите своими шкурами, не пропускайте сюда никого до рассвета.
Александр распахнул дверь в царские покои. В течение нескольких секунд он шарил взглядом по комнате, привыкая к мерцающему свету светильников.
Свирепый рык заставил его замереть на месте. Волосы на затылке мгновенно встали дыбом, и он выхватил из ножен меч.
— Роксана! — выкрикнул он.
Его взгляд метался между рычавшим леопардом, развалившимся в центре огромной кровати, и девушкой. Она сидела на коленях в нескольких дюймах позади большой кошки с широко раскинутыми руками, ее запястья были прикованы цепями из сверкающего серебра к украшенным резьбой стойкам.
Потрясенный этим зрелищем, царь мгновенно протрезвел. Выкрикнув проклятие, Александр шагнул вперед и поднял свое оружие, чтобы нанести зверю смертельный удар.
— Нет! — воскликнула Роксана. — Она моя! Не смей трогать ее! — И тут же она скомандовала животному: — Тихо, Акира! Тихо, девочка! — Самка леопарда обнажила когти цвета слоновой кости и стала ударять хвостом. Затем ее рычание перешло в глухое сопение.
— Что за странную игру ты затеяла? — требовательно спросил Александр.
— Я в цепях и беспомощна, — пояснила Роксана. — Мой слуга привел сюда Акиру, чтобы защитить меня от… убийц.
— Скорее для того, чтобы убить меня, — возразил Александр. Он снова выругался. — Кто заковал тебя в цепи?
— И ты еще смеешь спрашивать у меня? Ты, недоносок самки бабуина! А как ты думаешь? Твои солдаты и по твоему приказу!
— Нет. — Он нахмурился. — Я не давал такого распоряжения.
Глаза Роксаны сузились.
Он решил, что эти глаза прекрасны. Они были золотисто-карими с черными крапинками, почти такие же, как глаза дикой кошки, и сверкали столь же яростно, Зеленая шелковая туника облегала тело Роксаны, словно вторая кожа, а великолепные волосы сияли вокруг ее головы ореолом живого огня. Эта маленькая принцесса-узница, стоявшая с поднятыми руками, так что полные груди с четко выделявшимися сосками устремились вперед, могла бы соблазнить и мраморную статую.
Однако он вовсе не был сделан из камня. У него мелькнула мысль, что ее губы должны быть сладки, как спелые финики, и волна тепла прошла по его чреслам. Роксана была девственницей, а он мог делать с ней все, что только пожелает. Он опустил меч.
— Если я не убью твою любимицу, что же мы с ней будем делать? — хрипло спросил он.
— Позови одного из моих егерей.
— И что потом? Должен ли я и тебя освободить, кошечка?
— Если только не боишься за свою жизнь.
— А я должен бояться?
Она пожала плечами и облизнула губы.
— Возможно.
Мужское достоинство Александра затвердело, он ощущал пульсацию переполнявшей его крови. Дыхание царя участилось в предвкушении того момента, когда она будет извиваться под ним, издавая стоны от наслаждения, а он почувствует, как ее ногти больно впиваются в его спину, и он наполнит ее своим семенем.
— Ты дрожишь, — произнес он, представляя себе ее обнаженные груди. Во имя матери Зевса! Волосы внизу ее живота, должно быть, мягки как пух, а ее женские соки… Он застонал от предвкушения. — Не стоит бояться ударов моего мужского дротика, маленькая жена. Ты моя, а я всегда бережно отношусь к своему имуществу.
— Прикажи увести Акиру, и я покажу тебе, насколько благодарной я могу быть. — Ее голос низкого тембра намекал на многое.
— Я научу тебя таким изысканным наслаждениям, — пообещал он, — что ты ощутишь небесное блаженство.
— Убери отсюда моего зверя, но поклянись мне, что с ним ничего плохого не случится.
— Твои желания, дорогая, — это мои желания.
Охваченный нетерпением, стремясь как можно скорее начать с ней любовную игру, он вернулся к двери и отдал необходимые распоряжения.
Через несколько минут вошли два крепких бактрийских зверолова. По команде Роксаны кошка прижалась к полу, и они пристегнули к ее ошейнику бронзовую цепь.
Александр закрыл двери на засов, как только слуги удалились вместе с леопардом.
— А теперь перейдем к более приятным занятиям.
— Да, — сладким голосом согласилась она.
Снова достав меч, он двумя мощными ударами разрубил удерживавшие ее цепи. Роксана соскользнула на ложе, распустив волосы, чтобы скрыть за ними лицо.
Александр убрал меч в ножны, расстегнул ремень и позволил своему оружию упасть на пол. Затем он потянулся к новобрачной, но та оказалась для него слишком быстрой. Она спрыгнула с дальнего края ложа, метнулась к окну и распахнула ставни.
Ее глаза расширились, и он прочел в них страх.
— Ш-ш, ш-ш, — прошептал он, будто перед ним находилась пугливая кобылица, — отойди оттуда. Ночной воздух очень холодный.
— Неужели? — Она оперлась одной рукой о подоконник, и ее мускулы напряглись.
— Роксана! Нет!
Внезапно ему показалось, что она намеревается выпрыгнуть. Расстояние до выложенного каменными плитами внутреннего двора составляло примерно пятьдесят футов.
Он пересек комнату за время, равное одному удару сердца. Ее пальцы уперлись в его плечо, а он попытался обнять ее.
— Не бойся, — шептал он, пытаясь поцеловать ее в губы, и ее ледяная оболочка треснула.