Виктория Холт - Дочь обмана
— Так думает множество людей.
— Я знаю. Она ведь на вершине, не так ли? А вы ее дочь…
— Расскажите о себе. Чем вы занимаетесь?
— Сейчас ничем.
— Вы хотели бы стать актрисой? — высказала я предположение.
— Вы угадали.
— Этого хотят очень многие. Знаете, многие люди, видевшие маму на сцене, думают, что у нее чудесная жизнь. На самом деле это чудовищная, тяжелая работа. Поймите, это все нелегко.
— Я понимаю. Но я всегда хотела быть на сцене.
Я посмотрела на нее с сожалением.
— Я могу играть, петь, танцевать, — сказала она убежденно, — уверяю вас, я могу делать все это.
— Вы уже пробовали свои силы?
— В любительской драме. Я была ведущей актрисой в нашей труппе.
— Это совсем другое, — сказала я мягко. — Сколько вам лет? Простите, что расспрашиваю, словно театральный агент.
— Мне бы так хотелось, чтобы вы были им. Я понимаю, что, благодаря матери, вы много знаете о театре. Мне семнадцать, и я чувствую, что больше нельзя терять времени.
— Давно вы в Лондоне?
— Три месяца.
— И чем занимались?
— Пыталась найти агента. Они не проявили интереса. Они даже не позволили мне показать, что я умею делать, ведь у меня нет опыта.
— Откуда вы приехали?
— Из местечка, которое называется Уаддингтон. Это всего лишь маленькая деревня. Никто о ней и не слышал, кроме тех, кто там живет. Это недалеко от Херфорда. Там у меня не было никаких шансов. Все, что я могла, это петь в церковном хоре.
— Понимаю.
— Когда я увидела вашу маму в «Графине Мауд», я захотела стать такой, как она. Я прямо-таки ощущала, как она покоряет аудиторию.
— Итак, вы оставили это место, неподалеку от Херфорда. А что ваша семья?
— У меня нет ни семьи… ни дома. Мой отец арендовал маленькую ферму, и мы жили довольно сносно, пока он не умер. Мама моя умерла, когда мне было пять лет, и я ее почти не помню. Я хозяйничала по дому и немного помогала на ферме.
— Значит, вы в Лондоне уже три месяца и находитесь в том же положении, в каком приехали?
— Только стала много беднее.
— Боюсь, что в вашей истории нет ничего необычного. Так много людей приезжает покорять Лондон, и лишь немногие добиваются успеха.
— Я знаю. Но буду и дальше пытаться.
— Понимаю, что вы чувствуете, — сказала я, — но сейчас вам надо отдыхать. Думаю, вам следует принять успокоительное и поспать. Но сначала вы должны поесть. После еды вам самой захочется заснуть.
— Вы так добры!
Я оставила ее и прошла на кухню. Все захотели услышать, что случилось, и жадно выслушали мой рассказ.
— Мисс Дэйзи Рэй так добра, — сказала миссис Кримп, — представляю, в каком она была состоянии, когда ее экипаж сбил эту бедняжку.
— Можете быть уверены, — ответила я, — что она сделает все, что в ее силах, чтобы помочь ей. Отнесите ей что-нибудь поесть.
— Я отнесу ей немного супа, — вызвалась Джейн.
Я вернулась к Лайзе Финнелл и сказала, что сейчас принесут еду. И тут же вошла Джейн. Она с интересом рассматривала Лайзу. Ей хотелось поболтать. У них было что-то общее: у обеих перехватывало дыхание от мысли, что можно добиться такой славы, какая была у Дезире.
— Здесь все так добры, — сказала Лайза Финнелл.
— Это все благодаря мисс Дэйзи Рэй, — заметила Джейн, — она всегда такая.
Джейн ушла, и Лайза Финнелл с наслаждением съела все, что принесла Джейн. Я подумала, ела ли она до сих пор досыта. Я представила, как она старалась перебиться на свои деньги — потому что была уверена, что их у нее не так много. Наверное, она постоянно размышляла, на сколько их еще хватит, с надеждой и отчаянием, сменяющими друг друга. Бедная девушка!
Я дала ей успокоительное.
— Это поможет вам заснуть. Утром вы будете чувствовать себя лучше.
Я посидела с ней еще немного, пока не заметила, что она начала дремать, а вскоре и заснула.
Я решила дождаться маму, потому что знала, она будет интересоваться, как себя чувствует Лайза Финнелл.
По ее настроению я всегда могла сказать, как прошел спектакль. Сегодня вечером, я видела: хорошо.
— Ну что там с этой девушкой? Как ее зовут?
— Лайза Финнелл. Сейчас она спит. Она хорошо поужинала, потом я дала ей успокоительное. Она сразу после этого заснула.
— Надеюсь, у нее нет серьезных повреждений?
— Нет, конечно, — сказала Марта.
— Слава Богу, что мы не переехали ее, — вздохнула мама.
— Мы поговорили, — сказала я, — она хочет стать актрисой.
Марта щелкнула языком и воздела глаза к потолку.
— Бедняжка, — сказала мама, — а она что-нибудь уже сделала для этого?
— Играла в любительской драме.
— Господи, огради нас, — пробормотала Марта. — И поэтому думает, что она вторая Дезире.
— Не совсем… Она думает, что Дезире это чудо. Она просто хочет получить шанс чего-нибудь добиться.
Я пересказала то, что услышала от Лайзы.
— Самое лучшее, что она может сделать, — заявила Марта, — это упаковать свои вещи, вернуться назад, найти какого-нибудь фермера, который бы женился на ней, а потом доить коров.
— Откуда ты знаешь? — возразила мама. — У нее может оказаться талант. Во всяком случае, у нее хватило решимости приехать в Лондон.
— Решимость это еще не талант, как вы должны знать.
— Но это одно из необходимых слагаемых успеха.
— Это хлеб, выпеченный без дрожжей. Он никогда не подойдет.
— С каких это пор ты стала экспертом в кулинарии?
— Я в театре достаточно давно, чтобы знать о нем все. И на каждого, кто достигает вершины, приходится десять тысяч, кто пытался и не сумел этого сделать.
— Некоторые справляются с этим. Почему бы бедной девушке не попробовать? Во всяком случае, она имеет право на попытку. Она же пыталась играть в своей деревне.
— Деревенская публика это не лондонская публика.
— Конечно, между ними большая разница. Но не думаю, что эта девушка откажется от своего замысла раньше, чем получит шанс показать, на что она способна.
— Значит, вы уже прикидываете, можете ли дать ей такой шанс, верно? Как и многим другим, кому вы хотели помочь. И что вы получили в знак благодарности? Некоторые из них осмеливаются упрекать вас в том, что вы помешали им, потому что они полагали, что вы преподнесете им успех на блюдечке, а этого не произошло. Они говорят, что вы так поступали из зависти. Храни нас Господь от подобной чепухи.
— Думаю, каждый должен иметь свой шанс, — настаивала мама. — По крайней мере, стоит посмотреть, что она умеет делать.
— Только не забывайте, что у вас шесть спектаклей в неделю и еще два дневных представления, прежде чем приступите к осуществлению своего самаритянского акта.
