Роберта Джеллис - Серебряное зеркало
Что же ей надеть? Если она оденется необычно, как женщина, готовая принять любовника, а он не придет, придворные дамы сведут ее с ума, особенно после ее вчерашней грубости по поводу их болтовни. Теперь у нее нет оружия против их жестокости, которая раньше ее только забавляла. Но если она не будет выглядеть нарядно, а Альфред действительно придет, это оскорбит его.
Клотильда задала вопрос, и Барбара снова подумала, что служанка спрашивает, какую одежду приготовить. Чтобы избежать ответа, она поинтересовалась погодой. Только когда Клотильда удивленно посмотрела на нее, она поняла, что уже спрашивала об этом и даже получила ответ. В отчаянии Барбара, не зная, солнце на улице или дождь, продвинулась настолько, что сказала: «Я надену…», совершенно не имея понятия, какое слово сказать следующим. Вошел маленький паж и что-то прошептал Клотильде. Проводив ребенка глазами, пока он не выбежал из комнаты, она повернулась к Барбаре.
— Меня вызывают вниз, миледи. Могу я уйти?
Передышка была так приятна, что Барбара отпустила ее, даже не подумав, как это странно, что Клотильду куда-то вызывают. У служанки не было семьи, ее мать умерла еще до того, как она поступила к ней на службу, и она так же, как и ее госпожа, была ребенком любви. Маловероятно, что у Клотильды остались друзья во Франции, после того как она семь лет прожила с Барбарой в Англии. Однако Барбара почувствовала облегчение, ибо Клотильда больше не смотрела на нее с немым удивлением. Она подошла к сундуку с одеждой и достала оттуда тунику цвета темного золота и светло-голубое шелковое платье из особо тонкой материи. Отказавшись от драгоценностей и вышитого воротника, который она обычно носила на широком вороте платья, она почувствовала, что нашла превосходный выход.
Решение было принято как раз вовремя, так как Клотильда вернулась с совершенно бесстрастным лицом, чего Барбара даже не заметила, пока служанка не произнесла:
— Сэр Альфред ожидает внизу, чтобы сопроводить вас на мессу.
4.
У Альфреда остаток предыдущего дня прошел лучше, чем у его возлюбленной. Он провел его, беседуя с сэром Хью Бигодом и Джоном Харли о положении в Англии. На следующий день он с утра отправился в замок к Барбаре. Отослав Клотильду к госпоже с сообщением о своем прибытии, Альфред понял, что невероятно волнуется, как отнесется Барбара к его визиту; но время шло, Клотильда не возвратилась с отказом, значит, осталась помогать госпоже одеваться, то есть предложение Альфреда принято. Он почувствовал себя более уверенно, ушел с середины зала и прислонился к стене позади лестницы. Отсюда он сможет увидеть Барбару прежде, чем она его, и заговорить раньше, чем это удастся ей. Если слова, которые он намеревается сказать, еще не сложатся в его голове, то, когда появится Барбара, он онемеет. Каждый раз, когда он видел ее, он заново испытывал неизъяснимое наслаждение, поражавшее его самого. В первый раз он предположил, что это от удивления. Когда он разговаривал с ней около конюшни, то сказал себе, что испытывает удовольствие от того, что находит ее очаровательной. Теперь он осознал, что испытывал те же чувства задолго до того, как она покинула Францию, и что восхищение, которое она вызывает у него, не связано с ее внешностью. Более того, он заподозрил, что влечет его то чувство, которое неподвластно времени, месту и обстоятельствам; нечто более глубокое, чем наслаждение, более страстное, чем желание обладать, более чувственное, чем просто зов плоти; это было чувство, которое можно сохранить на всю жизнь.
Альфред настолько глубоко задумался, что не заметил, как Барбара спустилась с лестницы. Сейчас она стояла в нерешительности на нижней ступеньке, ища его. Он увидел, как она замерла в сомнении, пока ее глаза не отыскали его, сделал шаг вперед и положил руку ей на плечо, прежде чем дал о себе знать ее вспыльчивый нрав.
— Прошу, не говори ничего, — предупредил он. — То, что мы скажем друг другу, должно быть сделано в том месте, где невозможно шутить или лгать.
Барбара повернула голову; Альфред заметил, что она неестественно бледна, и ему захотелось откусить свой язык, чтобы удержаться от обещания, которым он все равно не сможет связать ее и удержать от клятвы, о которой она будет сожалеть.
Барбара немного задержалась у темного входного проема, но Альфред шел вперед, и она шагнула из серебристо-серого света раннего утра в темно-седую глубину церкви. Он, кажется, чувствовал ее присутствие, хотя даже не повернул головы взглянуть, когда она отстала на шаг; теперь же он взял ее за руку и повел от центрального нефа направо. Около стены, напротив одной из широких колонн, скрывавших их от остальных находящихся в церкви, он остановился и повернулся к ней лицом.
— Мне очень жаль, что я заставляю тебя сдержать обещание, данное в шутку, но я очень люблю тебя, Барби, и думаю, что уговорю тебя стать моей женой.
Барбара вглядывалась в его лицо.
— Пожалуйста, скажи это снова, — прошептала она и легким движением повернула его лицо к свету. Не потому, что ничего не видела; она просто не могла поверить своим ушам и хотела убедиться, что это его губы двигаются и произносят слова, а не ее воображение складывает признание, которое она давно мечтала услышать от Альфреда.
Квадратный подбородок Альфреда выступил вперед, и его губы стали тоньше.
— Очень хорошо, но на этот раз я скажу то же, только без учтивости. Я собираюсь заставить тебя сдержать обещание выйти за меня замуж. Я совсем не сожалею об этом. Я просто в восторге от того, что ты попалась в ловушку, которую сама расставила. Без сомнения, мое предложение кажется смешным тебе, чьей руки добивались те, кто гораздо богаче и могущественнее меня. Несомненно, ты была осторожнее в своих ответах тем, над кем боялась насмехаться, но я слишком желаю тебя, чтобы не поймать, когда я держал твою руку в своей.
— Ты хочешь меня? — ухватилась Барбара за самые важные для нее слова.
— Нет, ты не… — Он отчаянно махнул рукой. — Да, хочу!
Его слова повторило эхо в почти безмолвном здании; они оба вздрогнули и оглянулись вокруг. Однако в этот ранний час в церкви было совсем мало людей, священники еще не пришли, и никто не разобрал смысла этого возгласа. Разного рода обряды отправлялись в церкви, некоторые из них требовали принесения клятвы, и громкий голос не был чем-то необычным.
— Зачем бы я привел тебя в церковь и настаивал, чтобы ты вышла за меня замуж, если бы не хотел тебя? — продолжал он с напряжением, понизив голос.
— Потому что ты слишком горд, а я обвинила тебя в том, что ты хочешь сделать меня своей любовницей, — немедленно ответила Барбара.
Ее прямой, упрямый и открытый взгляд едва не заставил Альфреда смутиться. В это мгновение Альфред подумал: а не придется ли ему провести остаток жизни то очаровываясь, то доходя до белого каления.
