Сюзанна Энок - Грех и чувствительность
– Не стоит благодарности, мистер Кобб-Хардинг.
– Стивен, пожалуйста. Иногда мне кажется, что люди забывают, что хотели сказать мне к тому времени, как заканчивают произносить мою фамилию.
Элинор хихикнула.
– А я полагаю, что в ней есть что-то особенное.
– После такого комплимента, леди Элинор, позвольте мне поведать вам о том, что до меня дошли неприятные слухи о мужчинах, которые не встретили одобрения у ваших братьев. Сколькими конечностями я рискую?
– Ни одной. Это я вам обещаю. В самом деле, если они хотя бы хмуро посмотрят в вашу сторону, пожалуйста, дайте мне знать, Стивен.
Его низкий смех заставил ее улыбнуться в ответ.
– Мне хотелось бы надеяться, что я смогу нанести вам визит, не прячась за ваши юбки, – он сделал паузу. – Хотя ваши юбки – восхитительны.
Пожалуй, это может стать более чем умеренным развлечением. Стивен, в конце концов, принадлежал к аристократам, и его имя не было связано ни с одним скандалом.
– Благодарю вас. Я пытаюсь изменить стиль, и это платье – одно из нескольких.
– Пожалуйста, продолжайте свои усилия, – Стивен смотрел на нее с отчетливым восхищением в светло-голубых глазах. – Ради Бога, вы прекрасны. И это еще одна вещь, которую я хотел сказать вам весь этот прошедший год.
У Элинор появилось внезапное желание ударить каждого брата в его надменный нос. Уже сегодня вечером она сумела получить больше развлечений и волнений, чем ее братья позволяли ей с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать, именно тогда Мельбурн решил, что ей пришло время перестать вести себя как ребенок. Он немедленно положил конец ее верховой езде босиком и фехтованию с Закери, а также многим другим вещам, от воспоминаний о которых у нее выступали слезы на глаза. Прошло шесть лет, и она, наконец-то, снова обрела свободу. Сегодня, благодаря Стивену Кобб-Хардингу, у нее появилось направление, в котором можно идти.
– Тогда, возможно, вы захотите сопровождать меня завтра в Гайд-парк, Стивен?
Его очаровательная улыбка стала шире.
– Одиннадцать часов будет приемлемым временем?
– В одиннадцать часов будет идеально.
– Валентин!
Услышав резкое женское шипение, маркиз Деверилл отвел взгляд от бального зала.
– Леди Френч?
– Лорд Френч чувствует себя не очень хорошо и захочет уехать пораньше, – объяснила Лидия, судя по ее тону, уже не в первый раз.
– Подагра?
Она придвинулась ближе.
– Не имею понятия. Может быть. Так что мы должны торопиться.
Платье бургундского цвета закружилось и снова исчезло в толпе танцующих пар.
– Торопиться? – повторил Валентин, переместив свой взгляд на братьев Гриффин. Ни один из них не танцевал, и ни один не смотрел на сестру. Элинор была права. Произошло что-то значительное. Что-то, что позволило ей натянуть на себя одно из знаменитых декадентских творений мадам Констанцы. И, учитывая результат, он мог только аплодировать перемене погоды в семье Гриффин.
Леди Френч придвинулась еще ближе, настолько, что он мог ощущать ее теплое дыхание на своей щеке.
– Поторопись и дай мне твой член, – прошептала она.
– Мои извинения, Лидия, но этим вечером он мне понадобится в другом месте.
Он практически ощутил, как Лидия завибрировала от внезапного гнева, когда повернулась, чтобы проследить за его взглядом.
– Леди Элинор? Только потому, что она напялила на себя эту тряпку? Ты никогда прежде не смотрел на нее.
– Я никогда прежде не видел ее, – рассеянно ответил маркиз.
Это было слишком странно. Хотя он знал Элинор Гриффин много лет, большинство их встреч состояло из легкого, добродушного подшучивания и, иногда, фривольных, совсем не братских советов, главным образом касающихся того, как избегать сомнительных ситуаций с негодяями вроде него самого. Маркиз не считал ее своей сестрой, главным образом потому, что у него не было ни братьев, ни сестер, а он не собирался приобретать их через свою общественную жизнь. Слишком много обязательств и слишком тяжкое бремя – члены семьи. Но сегодня Элинор неожиданно стала… интересной.
– Мне не стоит даже надеяться, что я смогу чем-то отвлечь тебя от этой маленькой выскочки? – с раздражением поинтересовалась леди Френч, а ее тон граничил с неудовлетворенностью. Лорд Френч, вне всякого сомнения, должен будет поблагодарить его за этот вечер. День рождения старого дурака наступит немного раньше.
– Я вряд ли назвал бы сестру герцога Мельбурна «выскочкой», но мне любопытно все, что связано с ее поведением и внешностью, – произнес Валентин в ответ. – Что же заставило Мельбурна сопроводить ее сюда, а затем не обращать внимания на то, что она вытворяет?
За исключением того, что братья, или, во всяком случае, герцог, все-таки обращали внимание. Он поспорил бы на это. Они просто не предпринимали никаких действий. И вот это интриговало маркиза.
– Не имею ни малейшего понятия. Неужели только ради того, чтобы это выяснить, стоит пропускать траханье со мной?
– Очевидно, стоит. В любом случае, вон идет твой супруг. – Валентин наклонил голову в сторону Лидии. – Приятного вечера, дорогая.
Как только леди Френч отошла от него, маркиз снова обратил внимание на Элинор. Вальс уже закончился, и группа молодых людей окружила ее, заполняя танцевальную карточку девушки. По большей части, это были так называемые джентльмены, которым ее братья прежде даже не позволили бы поклониться ей – игроки, охотники за приданым и полные идиоты. А сейчас они не только кланялись, они практически отталкивали друг друга, чтобы подобраться поближе к ней. Волкам никогда не требуется слишком много времени, чтобы почувствовать новую добычу, даже ту, которая до вчерашнего дня была под защитой огромного, мощного льва и двух его братьев.
Сам маркиз держался на расстоянии, но очевидно Элинор Гриффин произвела и на него какой-то эффект. Ведь он же предпочел стоять и смотреть на нее через бальный зал, вместо того, чтобы укладывать Лидию Френч на спину.
Что-то вышло из привычного уклада и, как следствие, стало интересно. Валентин снова взглянул на Элинор. Очень интересно.
Одним из последствий относительно рано закончившегося вечера было то, что Валентин уже завтракал внизу, когда раздался стук у парадной двери. Если бы он знал, что произойдет вслед за этим, то остался бы в постели.
Как бы то ни было, маркиз продолжал поглощать поджаренную ветчину и печенье; Валентин ежедневно информировал своего дворецкого о том, для каких гостей он дома, а для каких – нет. Хоббс проследит за тем, чтобы ни одна из несогласованных персон, особенно если это женщина, не вошла в дом. А этим утром список нежеланных гостей включал также и Лидию: всего за один вечер, даже не совершив никакой ошибки, она из приятного времяпровождения превратилась в нечто раздражающее. Она поняла, что что-то – или, скорее, кто-то – привлек его внимание до того, как он начал действовать, а это Валентину очень сильно не нравилось.
