Жаклин Рединг - Моя королева
Элизабет оставила вопрос сестры без внимания. Грязь, вонь, смутная опасность, витающая в воздухе, — все это нравилось ей, а почему, она и сама не могла бы объяснить. Всю жизнь она ждала чего-то подобного — какого-то мрачного, опасного приключения, которое заведет ее в такие места, о которых она никогда и не подозревала. И теперь, когда это случилось, сердце у нее в груди билось взволнованно и гулко, и настроение было приподнятое. Ей казалось, что до сих пор она жила в стеклянном шкафу вроде тех, где ее матушка хранила фарфоровые статуэтки — предмет ее увлеченного коллекционирования. И вдруг одна из этих статуэток взяла и сбежала.
— Бесс, ты меня слушаешь?
Но Элизабет почти не слышала, что говорит сестра. Она была просто заворожена необъятной грудью, которую являла миру служанка, подошедшая с ними поздороваться. Грудь была воистину замечательная. Элизабет просто не могла взять в толк, как можно ходить с так туго затянутой талией, разнося посетителям бесконечные кружки с элем, и не выпасть при этом из лифа платья.
— Чего изволите? — спросила девушка, прижимая поднос к бедру и отбрасывая с глаз непокорную прядь каштановых волос. В то же время она пожирала глазами каждую подробность роскошных туалетов обеих леди.
Элизабет потерла лоб.
— У вас есть что-нибудь, чтобы согреться? Сегодняшний вечер выдался довольно прохладным. Клянусь, я чувствую это всеми своими косточками.
Девушка улыбнулась, обнаружив отсутствие переднего зуба. Но это вовсе не лишало ее привлекательности — напротив, придавало ей что-то манящее и задорное.
— Ах, миледи, хороший глоток уисге-бита — и озноба как не бывало.
— Ууш-ке ва? — попыталась повторить Элизабет.
— Ага, это живая вода. Быстренько согреет вам кишки.
Вряд ли леди в гостиной ее матери пробовали что-нибудь подобное.
— Звучит превосходно, но…
— Эффи, сдается мне, что леди больше подойдет чай, — вмешался в разговор Маккиннон.
— Чай? А почему я не могу выпить этой уисге-бита?
Он взглянул на девушку.
— Это очень крепкое питье. Для мужчин.
Для мужчин? Элизабет повернулась к пышногрудой служанке.
— Мисс Эффи, а вы сами когда-нибудь пили эту уисге-бита?
— Ну ясное дело, миледи. Всю жисть пью. Папаша втирал ее мне в десны, когда у меня в младенстве зубки резались. А бабка — ей уже почти девяносто — клянется, что пользуется ею от кашля. «Ничего не найдешь лучше, — это она говорит, — чтобы прогнать какую ни на есть хворь».
Элизабет посмотрела на Дугласа, сидевшего напротив, словно говоря: «Вот что пьете вы, мужчины»…
Тот только пожал плечами.
— Просто этот напиток больше подходит шотландцу, чем саксу.
Этого оказалось довольно. Теперь ничто на свете не остановит ее, и она попробует это зелье.
— Если можно, Эффи, глоток этой уисге-бита. — Элизабет посмотрела на настырного Маккиннона и улыбнулась: — А вообще-то почему бы и не два глотка?
— Ах нет, Бесс, спасибо, — остановила ее Изабелла, — я бы предпочла чай.
Элизабет посмотрела на сестру.
— А я заказываю не для тебя, Белла.
— А-а. — Спустя мгновение, кивнув в знак того, что она все поняла, Изабелла добавила: — Ах…
Троица молча сидела за круглым столом, ожидая возвращения Эффи. Та принесла три деревянные миски с тушеной бараниной, чайник с чаем для Изабеллы и две крошечные рюмки, каких Элизабет никогда видеть не доводилось. Служанка откупорила бутылку и поставила ее на стол между Дугласом и Элизабет.
— Господи, да сюда и глоток не войдет, — сказала Элизабет, глядя, как Маккиннон аккуратно наливает себе и ей по наперстку коричневатой жидкости. Потом она взяла рюмку и сказала, понюхав: — Вы пока не ставьте бутылку на стол, Маккиннон. Сразу же нальете еще раз.
С этими словами она поднесла рюмку к губам и выпила все залпом.
Ей тут же подумалось, что она проглотила либо яд, достойный знаменитой отравительницы Лукреции Борджа, либо нечто такое, чем их домоправительница в Дрейтон-Холле, миссис Барнаби, пользуется для чистки самых грязных ночных горшков. На ее глазах выступили слезы, горло обожгло, а желудок, казалось, пронзили насквозь горящей стрелой. Бросив взгляд через стол на шотландца, Элизабет поняла, что он прекрасно представляет себе, что она чувствует. По его кривой улыбке и смеющимся синим глазам было ясно, что он просто наслаждается ее стараниями подавить непреодолимое желание раскашляться.
Где-то на задворках сознания тоненький голосок прошептал: «А ведь он предупреждал, что питье очень крепкое…»
Негодяй!
Элизабет заморгала слезящимися глазами, проглотила жгучий комок в горле и с трудом улыбнулась, изображая полное удовольствие.
Шотландец, черт бы его побрал, ухмыльнулся еще шире.
— Готовы глотнуть еще, миледи?
— Разумеется, сэр. — Элизабет не собиралась отступать перед этим самодовольным типом.
После второго наперстка никакой катастрофы не произошло. Элизабет просто-напросто вообще ничего не почувствовала и не ощутила никакого вкуса. Ее охватило приятное внутреннее тепло, словно внутри у нее горит огонь, как в камине, так что она даже развязала шейную косынку и небрежно бросила ее на стол. Щеки у нее пылали, и это было чудесно. А в голове было так легко, будто Элизабет парила где-то в заоблачных высях.
И только после третьего глотка все завертелось у нее перед глазами.
Элизабет съела несколько кусочков баранины и выпила еще пару глотков, как вдруг сквозь гул в ее уши проник сердитый шипящий голос Изабеллы, обычно такой нежный.
— Бесс, мне хотелось бы уйти… сейчас же.
— Будь моей гостьей, — хихикнула Элизабет. Она заморгала, удивляясь, когда это Изабелле удалось обзавестись двойником.
— А тебе не кажется, что тебе тоже лучше уйти, Элизабет? Подумай о лорде Пер… — Тут она осеклась и сказала: — Нам завтра предстоит долгий путь на север, и лучше бы пуститься в дорогу пораньше.
Вспомнив о цели их путешествия, Элизабет скривилась. Лорд Перфойл. Это имя подействовало на нее, как ушат ледяной воды.
— Ба! Тем больше оснований у меня вообще сегодня не ложиться спать. Неужели ты лишишь меня этого последнего глотка свободы, Белла? Ведь в конце-то концов это ты утаила от меня правду о нашем путешествии на север, раскрыв все, когда уже было слишком поздно…
Сестры обменялись понимающими взглядами, после чего Элизабет махнула рукой, словно отгоняя несуществующую муху.
— Ну и ступай, Изабелла Анна Дрейтон. А мы с мистером Маккинноном допьем нашу уисге-бита. После чего обещаю сразу же отправиться спать…
К счастью, Дуглас все предусмотрел. Он поймал ее прежде, чем она ударилась головой об стол.
— О Боже! — вскричала Изабелла. — Неужели она умерла?
