Анна Грейси - Ловушка для невесты
И кто-то послал мальчика украсть рисунок.
Интерес, конечно же, вызван рисунком и золотом, как и предсказывал Бакстер. И этот интерес был обнадёживающим признаком.
Рейф поселился в доме Кливов около трёх недель назад, наткнувшись на него по чистой случайности. В свой первый день в Каире он посетил Джона Бакстера, кузена его друга.
— Джонни — именно тот человек, который понадобится тебе в Каире, — заверил его Берти. — Знает всех и вся.
— Джонни Бакстер, — поведал Рейфу Берти, — получил ранение в Каире и решил остаться в Египте, чтобы умереть под солнцем, а не в вонючем корабельном трюме.
Но Бакстер выжил, более того, стал процветать. Он пережил рейд Наполеона в Египет и смог сохранить голову в последующем беспорядке. Он любил Египет и намеревался прожить в нём до конца своих дней.
— А ещё хорошо то, — рассказывал Берти Рейфу, — что он стал настоящим местным жителем. Женился на женщине, которая ухаживала за ним, когда он был ранен. Она умерла в прошлом году, но для него ничего не изменилось. Всё также одевается, как араб, болтает по-арабски, нажил состояние и не хочет возвращаться домой. Никогда не скажешь, глядя на него, что он англичанин, более того, выпускник Итона. Его семья, конечно, отреклась от него.
— Но всё равно Джонни — молодчина. Запанибрата с местными жителями — от уличных бродяг до султана, или как там у них называется главный. Если кто-то и может помочь тебе напасть на след, то это точно Джонни.
Но когда Рейф обратился к Бакстеру, то обнаружил кое-что, о чём Берти умолчал: Бакстер избегал общения с европейцами.
Сначала он вообще отказался от встречи с Рейфом: господин не принимает посетителей из Англии, оставил навсегда мир вежливых утренних визитов. Так объявил слуга.
Но Рейфа не очень-то просто было смутить. Его опыт, приобретённый в армии, говорил, что знание местных особенностей сбережёт ему много времени и поможет избежать ошибок.
Он отправил свою визитку во второй раз, на этот раз с краткой припиской.
Бакстер встретил его в арабских одеждах, отдал молчаливый поклон и приказал на арабском языке подать кофе. Он молча ждал, сидя на низком диване, поджав под себя ноги и рассматривая Рейфа умными глазами. Ему было примерно около сорока, лицо усыпали небольшие шрамы. Пороховой ожог и шрапнель, решил Рейф.
Распознав тактику хозяина, Рейф не делал попыток нарушить тишину, он откинулся назад и расслаблено ждал. Когда принесли кофе — горькое варево грязного цвета, который он искренне посчитал отвратительным — он выпил его без слов.
Молчание затянулось.
Наконец, Рейф вздохнул и произнёс:
— Мы играли в подобную игру в школе, только в ней проигрывал тот, кто первый моргнёт. Я обычно побеждал. Я привык побеждать.
— И всё же вы заговорили первым, — мягко произнёс Бакстер.
Рейф пожал плечами.
— Я был тогда моложе. Кроме того, я устал от детских игр.
Он спокойно встретил взгляд Бакстера.
Через мгновение Бакстер наклонил голову в знак признания, и атмосфера разрядилась. Он приказал принести ещё кофе.
Рейф поднял руку:
— Не для меня, благодарю вас.
Бакстер напрягся.
— Вам не нравится мой кофе?
— Нет, он ужасен, — ответил Рейф спокойно.
Повисла пауза, потом Бакстер хохотнул.
— Немногие мужчины осмелились бы заявить это мне в лицо, но вы правы. Мой повар вместе с семьёй уехал в деревню — умер какой-то родственник — и я ещё не нашёл ему замену. Не поверите, но больше никто из слуг не может сварить приличный кофе.
Он откинулся назад и заговорил более дружеским тоном:
— Теперь расскажите, как вы познакомились с моим кузеном Берти — единственным человеком в семье, кто знается со мной. Вы оба участвовали в войне, как я понимаю?
Они поговорили о войне, и Рейф рассказал ему о Берти. Потом, когда правила этикета были соблюдены, Рейф рассказал о своём деле.
— Мне посоветовали искать помощи у членов здешнего английского общества.
— И вы проигнорировали этот совет?
Рейф пожал плечами.
— Думаю, если бы здешние англичане знали что-нибудь о девочке, слухи давно бы достигли Англии.
Бакстер фыркнул.
— Абсолютно верно. Большинство из них — невежественные снобы. Ничего не знают о местной жизни, а воображают себя знатоками. Я стараюсь как можно меньше общаться с ними.
Рейф кивнул.
— Берти сказал, что кроме вас никто не даст мне лучшего совета, как разобраться в местной ситуации.
Бакстер нашёл историю о пропавшей дочери лорда Генри интересной. Он согласился с Рейфом, что поскольку в среде каирских европейцев о девочке не было никаких слухов, тому лучше обратиться к местным жителям.
— Покажите рисунок, потратьте немного золота — и какая-нибудь информация обязательно появится.
Он рассказал Рейфу о пустующем доме Кливов, и с кем ему нужно связаться, чтобы арендовать его. А также посоветовал как можно быстрее провести поиски.
— В жаркое время возможна вспышка чумы.
— Постараюсь, — заверил его Рейф. — Я надеюсь вернуться в Англию до возникновения этой угрозы.
— Хорошо. Я также рекомендую вам посетить Замиля, торговца рабами. Если девочка жива, и о ней ничего не слышно, вполне возможно, что она находится в гареме. Это отвратительно, я понимаю, и, вероятно, лучше сказать старой леди, что её внучка умерла, но белая девственница ценится очень высоко, а Замиль имеет дело только с высококачественным товаром. Скажите ему, что вас прислал я.
И Рейф пошёл к Замилю.
Высококачественный товар. Рейф сжал челюсти. Он надеялся, что маленькая девочка с рисунка в итоге не оказалась в подобном месте.
Но всё было напрасно, Замиль оказался для него бесполезен.
Рейф потягивал бренди и ждал, дорожа спокойствием ночи, которое — он знал — продлится недолго.
Рисунок и блеск золота действительно вызвали некоторый интерес. Кто-то шнырял вокруг, вынюхивая, и он должен выяснить причину этого интереса.
В какой-то момент там, на рынке, у него возникло необычное ощущение. Ощущение уверенности, что кто-то ведёт наблюдение, наблюдение за ним. Причём с очень сильной заинтересованностью.
Наблюдатель стоял в тени узкого переулка, и когда Рейф на мгновение отвлёкся, исчез. Но в течение всего дня он спиной чувствовал чей-то взгляд, будто какое-то покалывание между лопатками. За ним следили.
После рынка был ещё уличный мальчишка, который вылетел на него из-за угла дома, а, увидав его, развернулся и удрал, словно кролик, таким образом выдав себя. Он думал, что видел того же мальчишку у Замиля, но не был в этом уверен. А потом, появился этот мальчик, Али, который пытался украсть рисунок.
