Виктория Холт - Черный лебедь
А потом наступил тот самый вечер, когда я ожидал его возвращения из палаты общин.
Как обычно, я приготовила ему в кабинете ужин.
На маленькой горелке разогревался суп, были приготовлены холодный цыпленок и домашние хрустящие хлебцы.
Шло время. Было уже почти Десять. Я думала о том, что сейчас происходит в парламенте. Я понимала, что некоторые коллеги отца не слишком довольны его поведением. Но я уверяла себя в том, что он поступил правильно. Люди обязаны действовать в соответствии со своими убеждениями, даже если при этом им приходится выступать против интересов партии. Всем должно быть ясно, что парламент является местом для свободных дискуссий.
Я попыталась приняться за чтение, потом начала размышлять о Джоэле, представляя себе, чем он сейчас занимается. Сколько времени займет эта миссия?
Минуло, по крайней мере, шесть недель с тех пор, как он прибыл на место. Должно пройти еще какое-то время до его возвращения домой.
Было уже почти одиннадцать. Как все-таки медленно тянулось время! Иногда палата общин засиживалась чуть ли не до утра. Если отец не возвращался в половине двенадцатого ночи, я отправлялась спать — таково было правило. Если он очень задерживался, то обычно оставался ночевать у Гринхэмов. Нужно было подождать еще полчаса.
Я подошла к окну и посмотрела на улицу. Дул сильный ветер, срывавший остатки листьев с деревьев.
Целая куча листьев собралась на противоположной стороне улицы. Это были листья с деревьев в саду, которым пользовались обитатели домов на площади.
У ограды сада стоял человек в плаще с капюшоном и шапокляке. Он сделал несколько шагов вправо, потом развернулся и пошел в противоположном направлении. После этого он остановился и стал смотреть куда-то вдоль улицы.
;Я видела его очень отчетливо, поскольку он стоял почти под уличным фонарем. В этот момент послышались звуки приближавшегося кеба.
«Должно быть, это мой отец», — подумала я и посмотрела вниз, ожидая, что кеб остановится и из него выйдет мой отец. Но экипаж проехал мимо нашего; дома.
Я стояла у окна расстроенная; в этот момент я заметила, что незнакомец на улице подошел к краю тротуара, держа руку в кармане; он смотрел вслед кебу, и, как ни странно, я вдруг ощутила его отчаяние и разочарование, оттого что кеб проехал мимо.
Пока я анализировала это странное чувство и размышляла, чего он здесь поджидает, очередной порыв ветра сорвал с него шляпу, и она покатилась по тротуару под фонарь.
В течение нескольких секунд я смотрела прямо в его лицо. Я сразу заметила, что его темные волосы довольно низко спускаются на лоб, образуя так называемую челку; кроме того, на его левой щеке была какая-то отметина, напоминавшая шрам.
Мужчина побежал по тротуару, пытаясь схватить свою шляпу. Это ему удалось, и он вновь натянул ее на голову.
К этому времени он уже весьма заинтересовал меня, и я спросила себя, не намеревается ли он провести здесь всю ночь. Вероятно, он кого-то ждал. Но кого?
Я вновь взяла в руки книгу и некоторое время пыталась читать. Вскоре я начала позевывать. Было очевидно, что отец уже не вернется. Наверняка он отправился к Гринхэмам. Должно быть, сегодня они засиделись в парламенте допоздна.
Я пошла в свою спальню, но, перед тем как улечься в постель, подошла к окну и вновь взглянула на улицу.
Человек куда-то исчез.
* * *Отец вернулся домой лишь к одиннадцати утра…
— Кажется, у вас было очень длительное заседание; — сказала я.
— Да, до часу ночи.
— Как поживают Гринхэмы?
— Восторгаются Джоэлем. Ни о чем другом говорить не могут.
— А как ты думаешь, скоро ли он вернется домой?
— Мне представляется, что дела займут у них недель шесть, ну и, конечно, обратный путь. Нужно сознаться, я злоупотребляю их гостеприимством. Их дом всего в пяти минутах ходьбы от здания парламента, и меня в любое время готовы впустить, а комната для меня всегда приготовлена. По-моему, сэру Джону нравится послушать о том, что происходит во время дебатов. Он любит хорошенько почесать языком по утрам.
— Наверное, Бейтс мог бы привезти тебя домой.
Бейтс был кучером, который отвозил его в парламент, но домой отец всегда возвращался в наемном кебе.
— Да нет, это просто невозможно, — сказал он. — Парню пришлось бы просидеть там весь вечер и полночи. Нет, я удачно устроился. Удобно иметь друга, который живет в таком месте. Да и вообще это вошло у нас в обычай. Я думаю, Гринхэмы обиделись бы, если бы я перестал пользоваться их гостеприимством.
— Ты сегодня опять собираешься в палату общин?
— О да.
— И опять засидитесь допоздна?
— Кто знает… Но я полагаю, люди устали после вчерашнего утомительного ночного бдения. Впрочем, дел у нас, разумеется, полным-полно. Не думаю, что это правительство долго протянет. Солсбери уже расправляет крылышки, а после провала билля в палате лордов…
Я промолчала. Мне не хотелось подчеркивать его роль в этом поражении.
Во второй половине дня отец собрался уходить.
— Не думаю, что мы опять засидимся допоздна, — сказал он, — но на всякий случай приготовь мне ужин.
— Обязательно, — пообещала я.
В холле я помогла ему надеть пальто и набросила ему на шею белый шелковый шарф.
— Так надо, — сказала я. — Этот ужасный ветер продует тебя насквозь.
Он снисходительно улыбнулся, делая вид, что посмеивается над моей излишней заботливостью, но я знала, что на самом деле ему это нравится.
Бейтс, наш кучер, подогнал экипаж от конюшни и уже ожидал у дверей. Лошадь нетерпеливо била копытом.
Я спустилась вместе с отцом, чтобы проводить его до самой двери. Повернувшись, он улыбнулся мне и уже был готов сесть в экипаж. И тогда произошло это.
Я услышала громкий звук, похожий на взрыв. На лице отца появилось удивленное выражение. Кровь потекла по лацканам пальто и тут же окрасила белый шелковый шарф, который я всего минуту назад надела ему на шею.
Тогда я увидела стоящего рядом мужчину с пистолетом в руке.
Отец качнулся ко мне. Я протянула к нему руки и поддерживала его, пока он медленно опускался на землю.
Я встала на колени рядом с ним и беспомощно огляделась, совершенно ошеломленная.
Мой взгляд вновь упал на этого человека, и вдруг я поняла, что, хотя сейчас он одет совсем по-другому, это тот же самый человек, которого я видела возле нашего дома вчера ночью. Он сменил свои плащ и шапокляк, и теперь на нем была шляпа, надвинутая почти на самые глаза. Я не видела челки, но узнала шрам на его левой щеке и инстинктивно поняла, что это тот самый человек, который вчера ночью стоял на противоположной стороне улицы, поджидая моего отца, чтобы сделать то, что ему удалось совершить сегодня.
