Сьюзен Джи Хейно - Прекрасная притворщица
Тишину ночи вдруг прорезал громкий и резкий звук, и Джулия подпрыгнула в седле. Ее лошадь встрепенулась и попятилась. Растмур пытался успокоить своего коня, тоже испугавшегося неожиданного звука.
— Что это было? — спросила она.
— Ружейный выстрел.
Джулия похолодела.
— Софи!
Она замерла, будучи не в силах двинуться с места. Ей хотелось броситься вперед, чтобы посмотреть, что же случилось, но в то же время она с радостью развернулась бы и скрылась в противоположном направлении.
Впрочем, это имело смысл — оставаться на месте было опасно. Им нужно было спрятаться. Джулия последовала за Растмуром, который направил коня в лес, тянувшийся вдоль дороги. Он спустился с седла и дал знак Джулии сделать то же самое. Она послушалась. Ее отчаянное движение оказалось не таким грациозным.
Они двигались, скрытые лесом, ведя за собой послушных животных.
Когда прозвучал второй выстрел, стало ясно, что они уже близко, и, кроме того, послышалось дребезжание экипажа и крики.
Растмур остановился. Он обвязал вожжи вокруг дерева, и Джулия последовала его примеру. Если повезет, здесь они будут в безопасности. Но что с Софи? Существует ли угроза ее жизни?
Прижав палец к губам, Растмур сделал Джулии знак следовать за ним и медленно двинулся по направлению к дороге. Неужели он собирается выйти из укрытия? Джулии совсем не хотелось, чтобы ее пристрелили, но, разумеется, если Софи в беде, они должны ей помочь. У нее не оставалось иного выбора, кроме как отправиться вслед за Растмуром навстречу опасности.
Они шли быстро. Вскоре звуки и голоса послышались совсем рядом: грохот экипажа стих, и Джулия услышала, как разговаривают двое мужчин.
— Черт побери, это не та повозка! — воскликнул первый.
Второй громко выругался, после чего послышался шум драки. Лошади в упряжке ржали и били копытами. Заплакал младенец. Младенец?
— Не трогайте моего ребенка! — закричала какая-то женщина.
Крики младенца стали немного затихать.
Джулия едва могла поверить своим ушам.
Видимо, они натолкнулись на разбойников, которые остановили экипаж и убили — нет, ранили — возницу. Бедняга лежал на дороге и стонал.
Один из разбойников взял под уздцы коренную лошадь, а его напарник схватил молодую женщину за волосы и приставил дуло пистолета к плачущему свертку на ее коленях. Джулия сжала кулаки. Что это за чудовища, способные поступать так с невинным младенцем! Ради всего святого, если Растмур сейчас же не предпримет что-нибудь, то это сделает она.
— Это должен был быть экипаж лорда, — сказал мужчина, державший лошадей.
— Как видишь, это не он, — ответил его напарник. — Должно быть, мы его пропустили. Черт! Хозяину это совсем не понравится.
— Что теперь делать? — спросил первый.
Даже с такого расстояния Джулия заметила, что его руки дрожат.
— А как ты думаешь? Свидетели нам не нужны.
Женщина с ребенком пронзительно вскрикнула, а в окно экипажа выглянула ее спутница и стала поносить разбойников страшной бранью. Джулия никогда прежде не слышала, чтобы женщины так ругались. Один из разбойников ударил ее, и брань немедленно прекратилась, хотя младенец и его мать продолжали плакать.
— Он собирается их убить! — прошипела Джулия Растмуру.
— Нет, вот что мы сделаем, — едва слышно прошептал Растмур, наклонившись к ее уху. — Я беру на себя мужчину с лошадьми. Вы возьмите второго.
Он извлек из-за пояса пистолет и протянул его Джулии. Она неистово замотала головой.
— Нет, это слишком опасно! — запротестовала она.
— Предпочитаете стоять в стороне и смотреть, как убивают невинных?
— Нет.
— Хорошо. Вы умеете обращаться с оружием?
— Нет!
— Ну, разумеется! Отлично, я взведу курок. Теперь, черт побери, будьте осторожны, когда прицеливаетесь, а потом спускайте курок.
— Хорошо, — ответила Джулия, но совсем не была уверена в том, что говорит.
Растмур уже направился прочь, медленно и тихо двигаясь сквозь кусты. Джулия не хотела идти за ним, но все же заставила себя. Стоит ему только выйти на открытое пространство, на него нацелятся два пистолета, а у нее всего один. Если она немедленно не покажет этим разбойникам, на что способна, они быстро убьют Растмура.
Да нет, похоже, они оба так кончат.
Растмур сделал движение. Джулия не знала, что высокородный джентльмен способен так быстро и неслышно двигаться. Прежде чем она поняла, что происходит, он выскочил из укрытия, бросился на первого разбойника и повалил его на землю. Джулия отметила, что выстрела не последовало, но не стоило слишком надеяться, ведь имелся еще один разбойник с оружием, и его следовало поскорее обезвредить.
Джулия навела пистолет на разбойника и выстрелила.
Пуля попала мужчине прямо в грудь, рядом с горлом. Из раны мгновенно хлынула кровь.
Боже правый, что же она сделала? Разбойник смотрел на нее безумными, широко открытыми глазами, прижимая руки к ране. Его колени подогнулись, и он медленно упал. Вся эта сцена разворачивалась перед глазами Джулии, словно замедлившись, и она почувствовала, что ее затошнило. Она прикрыла рот ладонью и отступила назад, сгорая от желания оказаться отсюда подальше. Разбойник уже лежал на земле ничком, и тело его еще содрогалось в предсмертных конвульсиях. Бросив пистолет в траву, Джулия отвернулась.
— Отличный выстрел, — сказал Растмур. — Бедняга не мучился долго, если это имеет для вас какое-то значение.
— Не имеет.
— Сегодня вы спасли несколько жизней.
— У него было только одно ружье, — заметила она. — Я спас одну жизнь.
— Что ж, если бы вы этого не сделали, вероятнее всего, лежали бы сейчас здесь, в грязи.
Его голос был таким странно мягким, таким сочувствующим, что Джулия забыла об опасности и взглянула на него. Она слишком поздно заметила, что он не обратил внимания на исчезновение усов. Однако теперь он все же это заметил. Она увидела, как изменилось выражение его глаз. Зрачки Растмура расширились, а затем сузились.
Джулия собрала всю свою смелость и взглянула прямо ему в глаза.
Растмур какое-то время не сводил с нее глаз, но потом повернулся к женщинам в экипаже.
— Ваш друг в порядке? — спросила старшая.
— С ним все будет отлично, — безо всякого интереса ответил Растмур. — Обычное убийство не выбьет его из колеи.
Джулия стиснула зубы. Он ее ненавидит, она поняла это по его голосу.
Но, по крайней мере, он позволит ей продолжать игру на публике. Она не сомневалась, что это выгодно ему самому. Какое он смог бы придумать объяснение тому, что шатается ночью по лесу с женщиной, переодетой в мужчину? Чтобы сохранить лицо перед окружающими, он позволит ей остаться Александром Клеммонсом.
