Сьюзен Джонсон - Соблазнительное пари
В ту ночь Симон чувствовал себя совершенно измотанным. Встреча союзников длилась более десяти часов и не принесла никаких результатов, и после любовной игры с Жоржи он лежал с ней рядом, ощущая ее неким якорем спасения в этом обезумевшем мире.
— Должно быть, это любовь, — прошептал он на ухо Жоржи, вдыхая аромат ее душистых волос.
— А если даже и не любовь, — так же шепотом откликнулась она, — то это все равно прекрасно.
— Мы не слишком циничны?
— У нас есть для этого причины. Ничто не вечно в этом мире.
— Может, это будет длиться вечно.
— Это было бы так чудесно. Но не давай обещаний, которые невозможно выполнить. Этот последний месяц был самым счастливым в моей жизни, и я очень довольна.
— Что, если мы поженимся?
— Я уже была замужем. И никому бы не рекомендовала.
— А если я хочу жениться на тебе?
Она положила руки Симону на грудь и пристально посмотрела ему в глаза.
— Ты делаешь предложение?
— А что, если бы сделал?
— Ты говоришь так осторожно и уклончиво, любимый, — едва заметно улыбнулась она. — Почему бы нам не обдумать все более серьезно в течение какого-то времени?
— И как долго? — В его голосе послышалось раздражение.
— Пока ты не обретешь полную уверенность, мой дорогой Map.
— А ты говоришь, что уверена?
— Да, я уверена, что люблю тебя. А брак — это совсем другое дело.
— А если у тебя должен родиться мой ребенок?
— Но я не ожидаю твоего ребенка.
— Я могу это изменить.
— Допускаю, что можешь. Но я все равно не должна буду выходить за тебя замуж.
— Не будь такой несговорчивой, — пробормотал Симон, слегка рассердившись. — Или ты думаешь, что я каждый день прошу женщин выйти за меня замуж?
— Я отлично знаю, что нет. Весь свет знает, что нет. Давай поговорим об этом утром.
— Почему утром?
— Потому что сейчас я страшно хочу тебя. — Жоржи подтянулась и поцеловала его. — Или ты возражаешь?
Он засмеялся:
— Разве я когда-нибудь возражал?
Она сделала гримаску.
— Я не уверена, что мне это нравится.
— Что именно? — Он посмотрел на нее таким невинным мужским взглядом, о который, казалось, способны разбиться любые обвинения.
— Твоя неимоверная способность к сексу.
Симон громко засмеялся и, еще не до конца успокоившись, проговорил:
— И это жалуешься ты? Леди, которая испытывает постоянную потребность в плотских удовольствиях?
— Не смейся надо мной, — возразила Жоржи, игриво ткнув в него пальцем. — Просто я ревную тебя, вот и все. А ты всегда готов к любовным играм.
— Ты предпочла бы, чтобы это было не так?
— Разумеется, нет.
— Я вот что думал…
— Дело в том…
— Я не собираюсь смотреть на других женщин. И не смотрел. Я просто не хочу на них смотреть. Ты — это все, что мне надо.
Было видно, насколько Жоржи удовлетворена его словами.
— И ты все это время даже не смотрел ни на какую другую женщину?
— Я сделался евнухом. Но не по отношению к тебе, разумеется. Ты не та женщина, которую интересует лишь платоническая любовь.
— С того момента, как узнала тебя. Я сделалась одержимой — как избалованная наложница султана, которая возлежит и ждет… вот этого, — пробормотала она, поглаживая его восставший ствол.
— Мы оба одержимы, — ответил Симон и накрыл ее руку, чтобы продлить это поглаживание. Он закрыл глаза, тихий стон сладострастия вырвался из его груди. Его голос, даже один вид его действовал на нее так, что она приходила в отчаянное возбуждение.
Его сексуальные достоинства прочно привязали Жоржи к нему, порой ей казалось, что идиллия последних недель ей просто снится в каком-то волшебном сне. Она запрещала себе думать о том, что когда-нибудь все это закончится. Отказывалась думать о жизни без него.
— Возьми меня, — шепотом сказала она, желая почувствовать его близость, его любовь.
Она ощутила ладонью твердость ствола и подняла на Симона глаза.
Симон улыбнулся:
— Он почувствовал тебя.
— Он хочет меня.
— Всегда хочет. — Симон заторопился, словно чувствуя ее смятение, расположился над ней, затем опустился между ее ног. Задержавшись, прежде чем войти в нее, посмотрел ей в глаза. — Назначь дату свадьбы.
— Это шантаж, — шепотом ответила Жоржи, приподнимая бедра, готовая принять его в себя.
Он отодвинулся.
— Хотя бы назови время.
— Я не могу прямо так сразу.
Направляя пенис одной рукой, он стал водить головкой по увлажнившимся пухлым губам.
— М-м-м… Какая горячая…
— Так несправедливо… — Жоржи ерзала под ним, пытаясь принять его в себя.
— Ты так и не дала мне ответа.
— Проклятие! — Она потянула его к себе, обхватив руками за спину.
Однако он не уступал:
— Я буду к твоим услугам в любое время послезавтра.
— Ты не можешь! — возбужденно воскликнула Жоржи, чувствуя, как у нее все ноет внутри. — У тебя нет разрешения на брак!
— Я его получу. — Он сказал это как человек, который умеет добиваться того, чего хочет. — И я не дотронусь до тебя до тех пор, пока ты не скажешь «да».
Казалось, в воздухе парили яростные чувственные желания.
— Ну пусть будет следующий месяц, проклятие! — прошептала она.
— А точнее?
— В день моего рождения, — пробормотала она и тут же подумала, уж не сошла ли она с ума, соглашаясь снова выйти замуж, тем более за человека с такой отчаянной репутацией. Однако он сразу же погрузился в нее, и она была настолько благодарна за это, что тут же забыла обо всех своих опасениях, приподнимая бедра в такт его ритмичным движениям, которые несли ей удивительные, божественно-сладостные ощущения.
Он действовал легко, умело, изобретательно, словно желая наградить ее за данное согласие. Она прильнула к нему, как бы пустившись в открытое плавание по морю сексуального наслаждения к отдаленному берегу, где он всегда ее ждал, чтобы подарить то, чего она хотела. Она испытала оргазм много раз и наконец затихла, устроившись в его объятиях, а он еще долго и нежно ее целовал.
Это просто невероятно, подумала Жоржи, дремля в его объятиях, что она согласилась выйти за него замуж.
Он больше не говорил с ней о свадьбе, довольный заключенной сделкой, однако когда она заснула, на его губах блуждала улыбка.
Слуга Симона ворвался в комнату на рассвете без стука, без предупредительного возгласа, и еще до того, как он что-то сказал, Жоржи поняла, что стряслась беда.
Симон выпрыгнул из кровати, натянул брюки, коротко поцеловал Жоржи на прощание и, на ходу надевая сюртук, выскочил из комнаты.
— Я дам тебе знать сразу же, как только что-либо станет известно — крикнул он на ходу.
Наполеон неделю назад высадился в Антибе и двинулся на Париж.
