Тереза Вейр - Вся ночь впереди
Доктора Хэнка.
Странная у него фамилия, размышляла Молли, глядя поверх глянцевой цветной фотографии. Она больше подходит автомеханику, нежели врачу. Нет, она ничего против автомехаников не имела. Наоборот, люди, постигшие тайны двигателя внутреннего сгорания, неизменно вызывали у нее восхищение. Просто она считала, что есть имена, которые подходят врачам и которые не подходят. По ее мнению, фамилия Хэнк не относилась к числу тех, которые пристало носить людям в белых халатах. Такую фамилию следовало бы выписать большими буквами на рекламном щите какой-нибудь автомастерской. Что-нибудь вроде: «Подержанные автомобили Хэнка».
Впрочем, это имя неплохо подходило и для владельца небольшого торгового предприятия или закусочной. К примеру: «Супермакет Хэнка». Или: «Бар и гриль Хэнка». Но доктор Хэнк? Нет, не звучит.
Молли ошибалась в своих предположениях. Доктор Хэнк нисколько не походил ни на автомеханика, ни на продавца гамбургеров. Траурной каемки у него под ногтями не было, и засаленной спецодежды он не носил. Рукопожатие у него было твердое, глаза, прикрытые толстыми стеклами очков, смотрели уверенно, а энергии у этого человека, которому, кстати, давно минуло шестьдесят, было хоть отбавляй.
Короче говоря, доктор Хэнк, вопреки ожиданиям, Молли понравился. Он показался ей человеком опытным и надежным.
– Может ли у Остина вслед за первым случиться второй удар? – задала она вопрос о том, что более всего ее волновало.
Доктор присел на подлокотник мягкого кресла. Их с Молли отделял друг от друга журнальный столик, стоявший между креслами, в которых они сидели.
– Мы так и не смогли выяснить, почему у вашего мужа случился инсульт, – произнес врач. – Другими словами, видимой причины для этого нет. Это не так плохо, как кажется, поскольку для повторения инсульта у него тоже вроде бы нет причин.
– Но это все-таки может произойти?
– Шансы ничтожные. У вашего супруга хорошие анализы. К тому же избыточным весом он не страдает и до удара находился в прекрасной форме. Не пил, не курил. Сейчас занимается лечебной физкультурой. Обеспечьте ему правильную диету, заставьте заниматься спортом – и он будет жить долго. Впрочем, стопроцентной гарантии я вам, разумеется, дать не могу. От рецидива никто не застрахован. Заодно хочу поставить вас в известность, что ваш муж, возможно, никогда уже не будет ходить, как прежде. Похоже, что в обозримом будущем он даже рубашку застегнуть самостоятельно не сумеет. Ничего не поделаешь – серьезно нарушена моторика. Но это вовсе не означает, что он не сможет вести нормальную жизнь. Только для этого ему придется много и упорно над собой работать.
Доктор Хэнк поправил очки.
– Когда ваш муж вернется домой, вам, вероятно, захочется ему во всем помогать, но как раз этого делать не следует. Он просто обязан научиться себя обслуживать. Наш метод в лечении последствий инсульта – опора на собственные силы больного.
Слова доктора Хэнка навели Молли на неприятные мысли.
– Когда он вернется, меня рядом с ним не будет, – торопливо сказала она, стремясь сразу же расставить все точки над «i».
– Но он не сможет обходиться без посторонней помощи. Особенно поначалу.
Молли об этом как-то не подумала, и теперь ею стала овладевать паника.
Доктор, казалось, понял, что она чувствует.
– В Ла-Гранде неплохо развита служба ухода за больными, – сказал он. – Если хотите, я дам вам парочку телефонов сиделок.
Она с облегчением кивнула.
– Сколько должно пройти времени, прежде чем он научится обслуживать себя сам?
– Это целиком и полностью зависит от пациента. Понадобятся недели, возможно, месяцы. В некоторых случаях для реабилитации подобных больных требуются годы.
Месяцы, годы… Не может быть!
– Надо было сказать тебе об этом с самого начала, – заявила Эми матери, когда они ехали из больницы. – Дело в том, что я беременна.
О господи!
Новость огорчила Молли. Она сама находилась на пятом месяце, когда у нее случился выкидыш. Тогда она потеряла ребенка Джея. Своего первенца.
Физическая боль была тогда невероятная, но душевная боль после того, что случилось, была еще хуже…
В течение многих месяцев она горевала о погибшем ребенке и жила так, будто на ощупь пробиралась сквозь сумрак, который окутывал каждый прожитый ею день. А потом она забеременела и родила Эми. За исключением рыжеватых волос и карих глаз, доставшихся ей от Молли, девочка была копией Остина. У нее были такие же высокие, как у отца, скулы, великолепная кожа, гладкий высокий лоб и горделивые, выгнутые арками брови.
И вот теперь Эми была беременна. Опять.
На этот раз назвать тревоги Молли беспочвенными было нельзя. Первую беременность Эми перенесла исключительно тяжело. Ее тошнило чуть ли не двадцать четыре часа в сутки, потом она заболела тяжелой формой гриппа и провела неделю в больнице… А потом все они над ней тряслись, опасаясь выкидыша. Что же до родов, то они были на редкость мучительными. И как только Эми через это прошла и все это выдержала? Муж Эми чуть с ума не сошел, наблюдая, как мучается его жена. Остин тоже был свидетелем мучений дочери, но, в отличие от остальных, демонстрировал удивительное хладнокровие. Он был единственным островком спокойствия в том бушующем море страха, хаоса и паники…
Эми остановилась на красный свет. Дорогу пересекала пожилая пара. Старик бережно вел супругу под руку. Они были до того похожи, что их можно было принять за брата и сестру. С другой стороны, общеизвестно, что супруги, много лет прожившие в браке, тоже удивительно походят друг на друга.
А вот с некоторыми парами ничего подобного не происходит.
– И сколько же детей вы с Крисом хотите завести? – спросила Молли. Спросила – и сразу же подосадовала на себя за то, что задала этот вопрос раздраженным тоном, будто за что-то сердясь на дочь. Но она была до крайности утомлена и не могла скрывать свои эмоции. Уж слишком она боялась за Эми.
Загорелся зеленый свет. Эми надавила на педаль газа, машина сдвинулась с места и миновала перекресток.
– У нас шел разговор о троих.
Молли затаила дыхание. Трое! Вот ужас-то! Трое детей – значит, три беременности.
Но три – это не четыре, не пять и не шесть. Что будет, если их планы изменятся и им захочется шестерых?
Эми росла в одиночестве – без сестер и братьев. По этой причине Молли иногда чувствовала себя перед дочерью виноватой.
– Ты жалела когда-нибудь, что была единственным ребенком в семье? – спросила она.
Эми протянула руку и погладила мать по плечу.
– Ты, мама, все время волнуешься. И большей частью зря. Нет, особой нужды в братьях и сестрах я не испытывала. У меня были вы с папой, и мне больше никого не было нужно.
