Барбара Картленд - Поцелуй Жюстин
Она и без того привлекла к себе этим вечером слишком много внимания.
— Не хотите? — удивленно переспросил сэр Томас. Его глаза немного сузились. — Я думал, вам приятно мое общество.
— Конечно, приятно, — поспешила уверить его Жюстин. — Но сегодня был трудный день.
Девушка поднялась и взяла свою расшитую бисером сумочку.
— Мне жаль, что вы отвергаете предложение, сделанное исключительно из благих побуждений, — тихо проговорил сэр Томас, и Жюстин стало не по себе. — Я не из тех мужчин, которые привыкли к отказам, особенно если леди так прекрасна, как вы.
Девушка отступила на шаг.
— Я… благодарна вам… сэр Томас, — запинаясь, проговорила она. — Возможно, мы могли бы выпить по чашечке кофе завтра.
Легкое ощущение угрозы немедленно испарилось, когда сэр Томас мягко сказал:
— Разумеется, моя дорогая. Конечно же, вы устали. Я должен поблагодарить вас за компанию, которую вы составили мне сегодня вечером.
Корабль снова качнуло, и сэр Томас протянул руку, чтобы поддержать девушку.
Жюстин слегка вздрогнула, когда его рукав коснулся обнаженной кожи ее плеч.
— Осторожно. Позвольте помочь вам выйти из салона.
Девушка отстранилась. С одной стороны, ей приятно было касание его руки, но с другой, она переживала, к чему может привести подобная фамильярность.
— Спасибо, сэр Томас, но я прекрасно справлюсь сама.
Тем не менее сэр Томас вышел вслед за Жюстин из обеденного зала и зашагал по коридору к ее каюте.
Оказавшись у двери, девушка повернулась, чтобы поблагодарить сэра Томаса.
— Такой красавице незачем благодарить скромного баронета за компанию, — сказал он и так взглянул на Жюстин, что у той быстрее забилось сердце.
Когда Жюстин открыла дверь каюты, сэр Томас продолжал стоять рядом, и на мгновение девушке показалось, что он собирается войти внутрь.
Отмахнувшись от нелепой мысли, Жюстин проворно подобрала юбки и плавной походкой вошла в каюту.
Пожелав напоследок доброй ночи, она захлопнула дверь.
Оставшись одна, Жюстин пожурила себя, что усомнилась в манерах такого милого джентльмена, как сэр Томас.
Девушка отправилась спать в радостном предвкушении новой встречи.
Глава третья
Проснувшись утром, Жюстин с тревогой почувствовала, что корабль бросает то вверх, то вниз. Некоторые ее вещи катались по полу.
Впрочем, спустя какое-то время девушка поняла, что качка действует на нее, как ни странно, ободряюще и вовсе не вызывает тошноты.
Жюстин отдернула занавески на иллюминаторе. По толстому стеклу стекали струйки дождя; сквозь пелену ливня виднелись темно-серые пенистые волны.
Девушке вспомнилось унижение предыдущего вечера.
Щеки Жюстин запылали — она заново пережила тот момент, когда осознала свою ошибку. Если бы не вмешательство лорда Каслтона, она стала бы изгоем.
Он был так добр!
У Жюстин потеплело на сердце, когда она вспомнила высокую фигуру благородного лорда Каслтона. А как мило он с ней разговаривал! Надо будет в первом же письме рассказать отцу об этой встрече.
А еще сэр Томас. Какой красивый мужчина! С ним она почувствовала себя привлекательной.
Он назвал ее красавицей!
Никто никогда не говорил ей такого. Сэр Томас был даже излишне внимательным.
Внезапно дверь каюты с шумом распахнулась.
Жюстин прижала одеяло к груди, почему-то ожидая увидеть сэра Томаса.
Но в каюту вошла ее стюардесса, миссис Грэндж.
— Доброе утро, мисс. Как вы себя чувствуете?
— Со мной все хорошо, а вот с кораблем не знаю.
— Это всего лишь Бискайский залив, мисс, — сообщила стюардесса, держась за дверной косяк. — Тут всегда немного штормит.
— Немного?
— Мы плавали в гораздо худшую погоду. Я могу принести вам булочки, апельсиновый сок и бутылку воды или пива на завтрак, но если хотите кофе, то вам придется выйти в обеденный зал.
Мысль о горячем кофе была соблазнительной, и Жюстин сказала, что оденется и позавтракает в зале.
Девушка надела шерстяную юбку и жакет, которые так не понравились Доркас, и подумала, что очень предусмотрительно было с ее стороны их захватить.
Когда Жюстин уже покидала каюту, миссис Грэндж появилась снова.
— Послание от миссис Арбетнот, мисс. Она приносит свои извинения. Морская болезнь совсем одолела ее с дочерьми. Она спрашивает, может ли ваша камеристка прогулять ее собачку.
Жюстин просияла.
Доркас, конечно, не сможет выгулять собачку, потому что ей сейчас наверняка не лучше, чем Арбетнотам. Но она с удовольствием сделает это сама. Жюстин попросила ответить миссис Арбетнот, чтобы та не переживала о Маффине.
В обеденном зале почти никого не было.
Стюард спросил Жюстин, не желает ли она сесть за длинный стол. На дальнем конце два молодых человека с аппетитом уплетали яичницу с беконом.
Здесь же сидел пожилой человек. Он читал газету и пил кофе с гренками. У него были длинные бакенбарды и большая плешь.
Жюстин села рядом с ним, он улыбнулся ей.
— Приятно видеть юную барышню, которая не боится качки. Пришли на chota hazri, не так ли?
— Chota hazri?
— Легкий завтрак. Или, быть может, плотный?
— Вы только что научили меня первым индийским словам.
— Так держать! Многие слуги в Индии не говорят по-английски, и вам понадобится выучить хотя бы несколько простых фраз, чтобы общаться с ними.
Пожилой человек представился Артуром Райтом.
— Возвращаюсь в Бомбей. Жена, к сожалению, страдает от mal de mer[7], как, судя по всему, и большинство пассажиров.
— Меня зовут Жюстин Мэнселл. Вы хорошо знаете Индию?
— Прожил там большую часть жизни — работаю в Индийской административной службе.
Девушка обрадовалась встрече с еще одним человеком, который мог рассказать ей об Индии, и приятно провела завтрак, узнавая о трудностях организации Индийской Империи.
В конце завтрака Жюстин спросила мистера Райта, как найти вольеры, в которых содержат собак во время плавания.
Он тут же щелкнул пальцами, подзывая стюарда, и вскоре Жюстин получила объяснения, как достичь верхней палубы.
— Хотите, чтобы я пошел с вами? — спросил девушку мистер Райт. — Наверху довольно ветрено.
Жюстин улыбнулась и ответила, что справится сама.
— Думаю, миссис Райт ждет вас, а мне нужно еще навестить свою камеристку, — сказала девушка и поспешно добавила: — И миссис Арбетнот с дочерьми.
— Да-да, конечно.
Жюстин прямиком отправилась к Доркас. Теперь в каюте ее служанки не было ни одного свободного места. На всех койках лежали стонущие страдающие женщины. Доркас выглядела хуже всех.
