Джорджетт Хейер - Узник страсти
– Папа никогда не ездит в гости. И если бы он собирался в город, то надел бы свой лучший сюртук и картуз, – сообщил ему Бен, демонстрируя немалую проницательность. – Он убежал в «Синий кабан» в чем был. Может, его, как и Симми, тоже хотели загрести вербовщики?
Поскольку подобная разгадка, похоже, нисколько не тревожила Бена, капитан не стал даже пытаться объяснять ему, что отряды вербовщиков не удаляются настолько далеко от побережья, да и не интересуются такими людьми, как привратники. Он продолжил наливать воду в чайник, а Бен внезапно вспомнил, что забыл покормить поросенка, запертого в хлеву в конце сада, и умчался исправлять это упущение.
Как только чайник засвистел, капитан налил немного кипятка в оловянную кружку и унес ее в спальню привратника. Едва успев разложить бритвенные принадлежности и уже собравшись намылить лицо, он услышал звук приближающегося экипажа. Раздался крик «Ворота!», и Джону пришлось отложить помазок. Прихватив по пути квитанции, мужчина вышел из сторожки и увидел подъехавшую с востока двуколку. Беглого взгляда ему хватило, чтобы убедиться в том, что управляет лошадью женщина, рядом с которой сидит конюх средних лет. Доска на стене сторожки сообщила ему о том, что на этом участке дороги за экипаж с одной лошадью положено заплатить три пенса. Джон подошел к двуколке, и конюх, взиравший на него в полном недоумении, воскликнул:
– Эй, парень, пошевеливайся. И кто ты вообще такой? Что ты здесь делаешь?
Джон поднял глаза от пачки квитанций.
– Слежу за воротами. С вас…
Слова замерли у него на губах. Он и сам застыл в полной неподвижности, глядя не на конюха, а на леди рядом с ним.
Очень высокая, отлично сложенная девушка была одета в зеленую накидку, скорее практичную, чем модную. Бежевые кожаные и явно видавшие виды перчатки облегали ее ловкие кисти красивой формы, а простой чепец, единственным украшением которого была лента, завязанная под подбородком на бант, прикрывал густые каштановые волосы, золотом поблескивавшие в лучах солнца. Веселые серые глаза взглянули в лицо Джону, изогнутые брови над ними слегка приподнялись. Ее губы, слишком полные, чтобы считаться классически красивыми, подрагивали в легкой полуулыбке. Впрочем, при виде зачарованного взгляда Джона девушка перестала улыбаться, удивленно разглядывая этого молодого гиганта в покрытых пятнами кожаных бриджах и расстегнутой у горла сорочке. Ветер ерошил его светлые вьющиеся волосы, а прямо на нее смотрели не моргая невероятно синие глаза.
– Мы в церковь! – нетерпеливо произнес конюх. – Открывай, дружище!
Если Джон и услышал его слова, то не обратил на них внимания. Он стоял как громом пораженный, потому что впервые в жизни все внутри него перевернулось.
Щеки девушки слегка порозовели.
– Вы, должно быть, старший сын Брина, – неуверенно засмеявшись, произнесла она. – Не ожидала, что вы такой большой! Пожалуйста, откройте нам ворота! Вы же знаете, что те, кто едет в церковь, освобождены от пошлины.
Ее голос привел Джона в чувство. Он залился краской и пробормотал какие-то невнятные извинения, после чего поспешил распахнуть ворота. Они открывались в одну сторону, и он стоял на обочине, придерживая деревянную конструкцию и глядя на проезжающий мимо экипаж. Леди довольно мило кивнула ему, но так, как кивают человеку, находящемуся несоизмеримо ниже по социальному статусу. Затем она пустила лошадь рысью и двуколка покатилась дальше.
Джон стоял будто вкопанный, продолжая держать ворота и глядя ей вслед, пока она не скрылась за поворотом дороги.
Тут он заметил Бена, который вышел из дома и остановился рядом, изумленно глядя на капитана. Закрыв ворота, Джон спросил:
– Ты видел эту двуколку, Бен?
– Ага. Я дал этому вашему огромному коню морковку. Ой, он такой…
– Ты знаешь эту леди?
– Конечно, знаю! Когда я даю морковку Молли… это лошадь мистера Черка… она…
– Кто она?
– Я же вам рассказываю! Это кобыла мистера Черка, и когда она выпрашивает морковку, то подает ногу, чтобы ее пожали, как руку! Надо спросить ее, что она сделает ради морковки, и тогда она поднимает правую переднюю…
– К черту кобылу мистера Черка! Что это была за леди в двуколке?
– А, вы об этом… – разочарованно протянул Бен. – Да это мисс Нелл. Она поехала в церковь.
– Где она живет? Она будет возвращаться этой же дорогой?
– Ага, конечно, этой! По другой дороге ей домой из Кроуфорда никак не попасть. Уж точно не в двуколке.
– Где ее дом?
Бен дернул головой, указав подбородком куда-то на восток.
– Вон там. Мистер Черк научил Молли всяким штукам. Она…
– Тогда ему надо продать ее в «Эстли»[2]. Так, значит, мисс Нелл живет неподалеку?
– Я же вам сказал! – нетерпеливо произнес Бен. – В поместье!
– В каком поместье? Где оно находится?
Было ясно, что Бен очень низкого мнения о людях, настолько невежественных, что не знают, где находится самый большой в окру́ге особняк.
– Всем известно, где живет сквайр![3] – презрительно фыркнул мальчик.
– Сквайр, говоришь? Это отец мисс Нелл?
– Сквайр? Нет! Это ее дедушка. Он очень старый. Никто уже не помнит, когда его видели в последний раз. Все считают, что он со странностями. И еще он не ходит. С тех самых пор, как внезапно заболел. Говорят, теперь настоящий сквайр – это мисс Нелл.
– Далеко отсюда до поместья?
– До Келландса? Я бы сказал, миля или около того.
– Кто он? Как его зовут?
Утомленный таким допросом Бен, вздохнув, ответил:
– Сэр Питер Сторневей.
– Ты ее видишь… Ты часто видишь мисс Нелл?
– Ага, почти каждый день, – безразлично отозвался Бен.
Капитан глубоко вздохнул и еще несколько мгновений стоял, глядя туда, где в последний раз видел двуколку. Внезапно встрепенувшись, он воскликнул: «Бог ты мой! Я должен побриться!» – и быстрым шагом вошел в сторожку.
На обратном пути мисс Сторневей не пришлось звать нового привратника открывать перед ней ворота. Капитан Стейпл был начеку и вышел из сторожки, едва заслышав стук колес экипажа. Он по-прежнему был в одной сорочке, но теперь аккуратно повязал вокруг шеи платок, а на ногах его сверкали высокие сапоги с отворотами. Джон также успел оправиться от потрясения, поэтому, натянув поводья, мисс Сторневей взглянула в лицо не оцепеневшему увальню гигантского роста и необыкновенно привлекательной наружности, а отлично владеющему собой мужчине, который улыбнулся ей и без тени смущения произнес:
– Приношу свои извинения за то, что я совершенно незаконным образом потребовал у вас плату за проезд! Я новичок, видите ли. Простите мне мою ужасающую неопытность!
