Екатерина Юрьева - Обрученные грозой
Докки только кивала, хотя сама тоже была задета словами Аннет о дамах, желающих развлечься с офицерами. Она впервые задумалась о том, что ее появление в Вильне со стороны может быть расценено как стремление молодой вдовы закрутить романы с военными, многие из которых с удовольствием вступили бы в необременительную, не требующую никаких обязательств связь на короткое время, в данном случае — до начала ожидаемой войны или новой передислокации войск. В Петербурге репутация Докки, как и прозвище Ледяная Баронесса в какой-то степени оберегали ее от назойливых поклонников. В Вильне же, где обитало множество соскучившихся без женского общества офицеров, ее появление могло выглядеть двусмысленным в глазах охотников за доступной добычей.
— Мы не будем ни с кем ее знакомить, — тем временем рассуждала Мари, сама рассчитывающая только на связи Докки. — Пусть пристраивает своих дочерей сама, без нашей помощи. Она небось теперь будет набиваться нам в друзья, чтобы попасть хоть на какие балы и вечера, но нам ее компания не подходит!
Решив таким образом судьбу Жадовой, Мари ушла переодеваться, и вскоре дамы устроились в отдельном кабинете общей залы и приступили к ужину, который оказался вполне съедобным.
Барышни обсуждали предстоящие увеселения, знакомых молодых людей и последние веяния моды. Жадова, вдруг подзабыв об осуждении охотниц за женихами, завела с Мари крайне интересный разговор о перспективных кавалерах, находящихся в Вильне, демонстрируя изрядные познания в чинах и состояниях холостых офицеров.
Докки, устав от бесконечных перечислений фамилий и отличий, не спеша ела, задумчиво разглядывая большой темноватый гостиничный зал с низким потолком и кабинетами вдоль стен, разделенными тонкими дощатыми перегородками. В одном из них сидела какая-то большая шумная семья, да в дальнем углу расположилась веселая компания офицеров. Они закончили ужин и теперь допивали вино из бутылок, в изобилии расставленных на столе, и флиртовали со служанкой — крупной рябой девушкой. Та визгливо смеялась их шуткам и не противилась, когда они будто невзначай похлопывали ее по широкой спине и крутым бокам.
В залу вошло еще несколько военных. Один из них привлек внимание вдруг встрепенувшихся дам. Барышни ахнули, Жадова вытянула шею, а Мари всплеснула руками и воскликнула:
— О, да это барон Швайген! Monsieur le baron! Полковник Швайген! — позвала она офицера, который поначалу с недоумением посмотрел в их сторону, но, признав знакомых, отделился от товарищей и с улыбкой подошел к оживившимся дамам.
Докки не была с ним знакома, поэтому с любопытством разглядывала офицера, чья мазурка с Ириной вызвала столько осложнений между Мари и Жадовой.
Барону на вид казалось лет двадцать восемь, у него были приятные манеры, открытое лицо и веселые глаза. Он выказал вежливую радость по поводу нечаянной встречи, казалось, охотно принял приглашение присесть и сообщил, что навещал дядю, полк которого стоит неподалеку от Ковно, а теперь направляется обратно в свою дивизию, расквартированную под Вильной.
Барышни, воодушевленные присутствием офицера, забросали его вопросами об увеселениях в Вильне и об обществе, которое там собралось.
— Вы встретите много знакомых по Петербургу, — сказал Швайген. — В Вильну съехались и окрестные польские шляхтичи с семьями, так что народу в городе предостаточно. Проходят смотры войск, парады, дается множество обедов и балов. Скоро, я слышал, состоится бал, на котором обещался быть государь.
— О! — удрученно воскликнула Ирина. — Мы, наверное, не получим приглашений, потому что никто не знает, что мы едем в Вильну! — она со слезами на глазах посмотрела на Мари и простонала:
— Я говорила, говорила, что нужно было выезжать из Петербурга гораздо раньше!
Лиза и Полли Жадовы чуть не разрыдались от огорчения, Ирина с трагическим видом заламывала руки, матери бросились утешать и увещевать своих дочерей.
Швайген, несколько растерявшийся от такого накала эмоций, пообещал сделать все, что в его силах, чтобы достать приглашения на этот бал, а Докки, чувствуя себя весьма неловко перед ним за разыгравшуюся сцену, не в первый раз подумала, что сделала огромную глупость, поддавшись на уговоры Мари и отправившись с ней в Вильну.
Наконец девицы успокоились, а барон обратился к Докки, выразив сожаление, что им не довелось познакомиться раньше, изъявил надежду на продолжение знакомства в Вильне.
— Вероятно, странно наблюдать за дамами, жаждущими развлечений, когда неподалеку от границы стоит французская армия, — виновато сказала она.
— Напротив, — галантно возразил полковник. — Весь офицерский состав весьма признателен дамам, которые прибыли в Литву, дабы своим присутствием скрасить армейские походные будни.
Отвечая на расспросы о Вильне, он рассказал, что в городе много интересного, что непременно стоит посмотреть, а живописные окрестности города очень хороши для прогулок.
— Вокруг холмы с замковыми развалинами, долины с красивыми видами, — говорил полковник. — Очень впечатляет Доминиканский монастырь, церкви, соборы и костелы самой разнообразной архитектуры, ратушная площадь, старинный университет… Действует польский театр, имеется недурная кондитерская, где подают вкусное мороженое, несколько модных магазинов. Но, сами понимаете, это не Петербург и не Москва, — улыбнулся барон и, сообщив, что должен присоединиться к своим спутникам, которые заказали ему ужин, пожелал дамам спокойной ночи и откланялся.
— Крайне любезный молодой человек, — сказала Жадова. — Лизетт, ты заметила, как он на тебя смотрел? Определенно, ты ему нравишься.
Лизетт вспыхнула, а Мари как бы невзначай напомнила, что в Петербурге Швайген уделял много внимания Ирине и неоднократно танцевал с нею на балах. Докки с интересом прослушала этот обмен репликами, не посчитав нужным заметить, что всего охотней барон разговаривал с ней самой, а на девиц не обратил особого внимания.
— Его полк приписан к корпусу графа Палевского, — после небольшой паузы сообщила Жадова. — Так что, надеюсь, барон представит нас генералу, а также ротмистру Немирову, с которым Швайген находится в приятельских отношениях.
После восторженных восклицаний барышень по поводу предстоящих знакомств компания разошлась по своим комнатам.
Баронессу ожидали ее горничная Туся и Афанасьич, который, будучи ярым противником поездки в Вильну, при каждом удобном случае выказывал Докки свое недовольство этим, на его взгляд, легкомысленным и сомнительным предприятием. Вот и сейчас он хмуро сдвинул брови и проворчал:
