Сабрина Джеффрис - Ночь с принцем
— Постойте, мистер Берн!
Гэвин задержался в дверях. Дождавшись, пока Кристабель сбежит к нему вниз по ступенькам, он сухо заметил:
— По-моему, вы собирались называть меня просто Берном.
— В таком случае, может, мне лучше называть вас по имени?
— Гэвином меня называла только мать.
Его бедная мать. Даже такой негодяй, как мистер Берн, не должен оставаться совсем один на свете.
— Вы еще о чем-то хотели спросить у меня?
— Ах да, я забыла. К какой портнихе мне следует обратиться? Я понятия не имею, кто из них специализируется на платьях, которые вам… ну…
— Хочется видеть на своей любовнице? — Берн весело блеснул глазами. — Не беспокойтесь. Завтра я завезу к вам портниху, перед тем как мы поедем на прогулку.
— Только не особенно дорогую, имейте в виду.
— Я думаю, вам понравится мой выбор, — серьезным тоном заключил Берн и добавил: — И еще одно, Кристабель. Не надевайте завтра черное платье.
Глава 3
Из любой связи любовнице всегда следует извлекать как можно больше пользы, ибо неизвестно, надолго ли она сможет сохранить свою привлекательность.
«Мемуары содержанки»
Автор неизвестен«Не надевайте завтра черное платье».
Отлично. Кристабель вздыхала, изучая содержимое своего гардероба. Черный муслин с кружевной отделкой. Черный канифас с отделкой шнуром. Черная фланель с перламутровыми пуговицами. Удручающе убогий выбор.
— Я вам так и говорила, миледи, — укоризненно произнесла Роза — горничная, которую Кристабель привезла из Гибралтара. — Мы перекрасили в черный все платья. Все до одного. Вы сами так велели.
— Зачем только ты меня послушалась? — Кристабель в отчаянии опустилась на кровать. — О чем ты думала?
Роза была с Кристабель с того самого дня, когда она вышла замуж за Филиппа, — сначала как простая служанка в доме, потом как ее личная горничная. Они были почти ровесницы, и Кристабель относилась к Розе скорее как к сестре. Сестре весьма своевольной и часто не особенно почтительной.
— Я всегда вас слушаюсь, — возразила Роза, отбросив назад копну черных кудряшек. — Особенно когда вы — как это вы, англичане, выражаетесь? — упрямитесь как баран. Вы сказали, что всю жизнь будете носить траур по его светлости.
Кристабель виновато моргнула. Тогда она всей душой отдавалась своему горю, не ведая еще о том, что творил Филипп за ее спиной. Еще один из необдуманных и импульсивных поступков, о которых ей часто приходится сожалеть в последнее время.
— Ну давай, давай, говори. — Кристабель откинулась на спину и уставилась в потолок. — Скажи, что надо было оставить хоть одно цветное платье. Что ты не одобряешь подобную глупость.
— Я не имею права одобрять или не одобрять свою хозяйку, — с чопорным видом заявила Роза.
— Откуда вдруг такое смирение? — осведомилась Кристабель. — Ты, случайно, не заболела?
— Ну хорошо. Если хотите знать мое мнение, то я считаю, что жизнь слишком коротка для того, чтобы тратить время на траур по мужчине… каким бы замечательным он ни был.
Кристабель села в кровати и обхватила руками коленки.
— Особенно по Филиппу, да?
Лицо Розы приняло сочувственное выражение.
— Ох, миледи, он вас совсем не стоил. Вы заслуживаете лучшего мужа. Может, этот мистер Берн…
— Ну уж нет. — Кристабель истерически рассмеялась. — Он не из тех, кто женится.
Роза нахмурилась:
— А все-таки вы впустили бы его в свою постель?
Кристабель перестала смеяться. Она не решилась раскрыть своей горничной настоящие причины, связавшие ее с Берном, — даже самые преданные слуги иногда сплетничают, а задуманный маскарад должен быть безукоризненным. Она просто призналась, что нашла себе покровителя.
И Роза хмурилась вовсе не поэтому. О нет! Она была уверена, что женщина должна как можно чаще вступать во всевозможные связи, и чем скандальнее, тем лучше. Это убеждение являлось частью теории о «слишком короткой жизни», появившейся после того, как муж Розы — солдат и бабник — был застрелен во время драки во французском борделе. К тому же Роза была достаточно практична, чтобы понимать, что иногда расположение богатого мужчины необходимо просто для того, чтобы выжить.
Значит, ей не нравится что-то другое.
—Мне казалось, ты одобряешь, что я завела любовника.
— Я не имею права…
— Прекрати, Роза. Что тебя беспокоит?
— Я просто хочу быть уверена, что он хороший человек. А мужчины, которые не хотят ни на ком жениться, обычно оказываются…
— Прохвостами. Я знаю. — Кристабель с усилием улыбнулась. — Но должна сказать, что он весьма привлекательный прохвост. — Роза с подозрением смотрела на Кристабель. — К тому же я сама не собираюсь выходить замуж, значит, это не имеет никакого значения.
Если их с Берном план удастся, ни один мужчина из общества уже не женится на ней. И прекрасно. Кристабель опять будет ездить с папой и проводить все время среди солдат. Зачем ей светский муж? Гораздо больше подойдет какой-нибудь сержант, который сумеет оценить ее умение обращаться с оружием, который скорее всего никогда не осмелится сделать предложение вдовствующей маркизе.
Кристабель сглотнула комок в горле. Она бы, возможно, мечтала о новом браке, если бы могла надеяться, что у нее будут дети. Но совершенно очевидно, что она бесплодна. Десять лет замужества — и ни одной беременности. Разве это не доказательство? Кристабель почувствовала, как под веками закипают слезы. Неужели найдется хоть один мужчина с состоянием, титулом и надеждами на будущее, готовый жениться на женщине, которая никогда не сможет родить ему наследника?
И какая разница, что она наденет для прогулки с этим проклятым Берном? Да никакой! Кристабель решительно вздернула подбородок. А если ему что-то не понравится — наплевать.
Смахнув слезы, она встала с кровати.
— Хорошо, давай закончим с туалетом. Какой из этих кошмаров мне надеть?
— Никакой разницы. Они все черные и уродливые. — Роза хитро взглянула на хозяйку: — Слава Богу, что новый любовник решил купить вам платья.
— Он не покупает мне платья. Он просто помогает их выбрать. — И остается только надеяться, что после приобретения нового гардероба Кристабель не угодит в долговую тюрьму.
— Что? — Роза опять недовольно нахмурилась, помогая хозяйке влезть во фланелевое платье. — Он не собирается за них платить? Вы не можете позволить себе…
— Мы еще не обсуждали финансовые вопросы. — Кристабель смерила горничную строгим взглядом. — И как насчет «я не имею права одобрять или не одобрять свою хозяйку»?
Не обратив никакого внимания на слова Кристабель, Роза решительно выхватила у нее кружевную косынку, которую та привычно собиралась повязать.
