Бренда Джойс - Самозванка
— Сезона? — не поняла Виолетта. — Какого сезона? За спиной ее раздалось хмыканье, переходящее в покашливание. Девушка повернула голову и увидела, что леди Катарина протягивает платок Джону, который, кажется, уже пополам согнулся в безудержном кашле.
— В Лондоне бывает такое время… — раздался приятный мужской голос, и Виолетта поняла, что он принадлежит Джону, — когда, похоже, все общество, без исключения пускается в пляс, все ездят на балы и на обеды. Это быстро надоедает и кажется утомительным.
Виолетта, как ни старалась, не могла понять, как это балы и празднества могут надоесть.
— Мне бы это не надоело, — прошептала она наконец.
— Да, я вас понимаю, — снова улыбнулся Блэйк. Как раз в это время к беседующим подошел сэр Томас.
— Вставайте, Виолетта, нам пора. Не стоит испытывать терпение хозяев. — Обращаясь к хозяевам, он сказал: — Граф, графиня, мы были бы счастливы видеть вас у себя.
Леди Сюзанна встала:
— Сэр Томас, благодарим вас за то, что вы нашли время навестить нас. Я была искренне рада видеть вас и вашу супругу. Леди Гудвин, — повернулась она к Виолетте, — спасибо.
Девушка поднялась с диванчика, счастливая уже тем, что на сей раз ей удалось ничего не задеть. Но после слов графини нижняя челюсть Виолетты медленно поползла вниз. Графиня благодарит ее? За что?
— Да? Ну… мы вас ждем…
У Джона снова начался приступ кашля.
— Да вы… не больны ли? — с состраданием поинтересовалась Виолетта.
Джон был подтянутым длинноногим молодым человеком, словно излучающим добродушие и здоровье. Он вовсе не выглядел больным. Леди Катарина, должно быть, сочувственно к нему относилась: она снова протянула ему свой носовой платок, отделанный кружевами. С улыбкой взглянув на гостью, она сказала:
— Джон приехал в поместье, чтобы полностью избавиться от простуды, которая мучила его всю зиму. Полагаю, заболевание плохо сказалось на состоянии его легких. И его мозга, — добавила она, смерив Джона ледяным взглядом, — если он совсем забыл, как себя принято вести в обществе.
Виолетта смутилась. Она никак не могла взять в толк, какое отношение к разговору имеют слова леди Катарины, ведь все без исключения Хардинги вели себя очень достойно.
— Сэр Томас, — медовым голосом произнес Блэйк, — примите наши поздравления.
Невозможно было не обратить внимания на человека с таким голосом. Внезапно он повернулся лицом к Виолетте, поклонился ей и сказал:
— Мы получили истинное удовольствие от знакомства с вами, леди Гудвин. Мне так приятно, что мы с вами соседи.
Мысли Виолетты лихорадочно заметались в поисках нужного ответа.
— Мне тоже, — наконец нашлась она. — Мне всегда было любопытно, как выглядит ваш дом изнутри.
— Ну, теперь вы удовлетворили свое любопытство, — расхохотался Блэйк. — И к счастью, у вас будет много возможностей навестить нас в нашем доме и насладиться его убранством. А когда-нибудь я навещу вас.
— Блэйк… — предостерегающим тоном произнес Джон.
— Позвольте, я провожу вас до дверей, — не обращая внимания на брата, продолжил Теодор и предложил леди Гудвин руку.
Виолетта удивленно заморгала, глядя на предложенную руку, но она никуда не исчезала. Она прекрасно знала, что ей как даме следует возложить свою ручку на чуть согнутую в локте длань Блэйка, но она и не помышляла, что ее может сопровождать такой выдающийся мужчина. Поэтому она пробормотала нечто нечленораздельное и последовала к дверям вслед за своим престарелым супругом.
— Ну и что ты делаешь? — потребовал ответа у брата Джон.
— Ничего я не делаю, — скорее огрызнулся, чем ответил Теодор, который в это время наблюдал через окно, как чета Гудвинов выезжала на своем драндулете из Хардинг-Холла.
Было время цветения вереска. Теодор упорно следил за Гудвинами, пока экипаж не исчез среди мелких цветов.
В гостиной оставались трое: Теодор, его брат Джон и леди Катарина.
— Мне кажется, что вы оба вели себя не лучшим образом. — Сперва она повернулась к Джону: — Как вы могли позволить себе насмехаться над бедной девочкой?
— Я? — изобразил удивление Джон, поднимая брови. — Над ней нельзя насмехаться. Она прелестна. Впрочем, мама была права в том, что она совсем не тот человек, которого рассчитываешь увидеть рядом с сэром Гудвином. — И он снова улыбнулся.
Леди Катарина в порыве, не свойственном английской леди, ткнула его в плечо.
— О-о! — взвыл Джон.
Блэйк продолжал смотреть в окно.
— Я-то по крайней мере не флиртовал с ней, — сказал Джон, переключая внимание на брата.
Блэйк наконец-то оторвал взгляд от вересковых полей.
— Я сокрушен, — повинился он. — Я действительно флиртовал. Привычка — вторая натура. Но вы должны согласиться — за исключением чудовищного платья и не менее чудовищного произношения, она — сногсшибательна.
В этой молодой женщине было нечто, что тронуло Блэйка за живое и не отпускало. И это мешало ему.
— В высшей степени сногсшибательна, — согласился Джон, но тут же перевел разговор на другую тему: — Скажи, Блэйк, почему, черт возьми, ты не сказал отцу правду?
— Не время, — отмахнулся Блэйк.
— Мне кажется, ты стремишься всегда вызывать его раздражение, — обвинил его брат.
Леди Катарина уперла кулачки в бедра:
— Как, Блэйк, ты не сказал отцу, какой чести удостоил тебя принц Альберт?
— Нет, не сказал.
— Но зато он поведал отцу всю подноготную о своем последнем проекте, чем чуть не довел отца до апоплексического удара.
— Ты все преувеличиваешь, — миролюбиво сказал Блэйк и снова выглянул в окно, повернувшись спиной к брату и леди Катарине.
Катарина и Джон переглянулись.
— Блэйк, — мягко оторвала его от созерцания ландшафта леди Катарина, — скоро все вокруг узнают, что в награду за твои добрые дела принц пожаловал тебе титул. Эта новость, несомненно, дойдет и до твоего отца. Она доставит ему неимоверное удовольствие, но он придет в ярость оттого, что узнал об этом не от тебя, а от посторонних. Почему ты ничего не сказал ему?
Блэйк молчал. Взгляд его был прикован к вересковым полянам, а мысль его летела вслед леди Виолетте Гудвин. Странно, но она ему понравилась.
— Он отказывается делать что-либо, что могло бы способствовать сохранению мира между ним и отцом, — саркастически заметил Джон. — Впрочем, не думаю, чтобы мысли Блэйка были заняты его отношениями с папой, — хитро улыбнулся старший брат, при этом у него на щеке образовалась такая же точно ямочка, что и у Блэйка. — Ты что же — сражен любовью, милый братец? Впервые за много лет?
Блэйк с улыбкой оторвался от окна:
— Сражен любовью? Ну это вряд ли. Впрочем, ты не можешь не согласиться, что она очаровательна. — Неожиданно улыбка исчезла с его лица. — Как же она может быть замужем за старым сэром Гудви-ном? Да, право… есть ли ей полные восемнадцать лет?
