Лиз Карлайл - Верь только сердцу
Уже у двери Амхерст обернулся.
– На поиски вашего дворецкого, мадам. Похоже, с ним иметь дело гораздо проще, чем с вами. Пусть он познакомит меня с моими будущими учениками.
Однако тут дверь распахнулась, и на пороге появился Дональдсон, держа в руках поднос с чаем. Его сопровождала круглолицая пожилая женщина в белом чепце, из-под которого выбивались пряди седых волос.
– Хорошо, что и ты здесь, Нанна, – сказала леди Мерсер, глядя мимо дворецкого на няню. – Прошу тебя, отведи капитана Амхерста в комнату для занятий. И все время оставайся там. – Ногти Дженет впились в ладонь, и она прищурилась, глядя в спину Амхерсту, выходившему из гостиной.
Дональдсон ощутил напряжение, повисшее в комнате, и вопросительно посмотрел на хозяйку.
– Чарлз, пошлите кого-нибудь на Боу-стрит с запиской для Пирсона, – приказала Дженет, стараясь говорить спокойно. – Полагаю, мы должны узнать все возможное о капитане Коуле Амхерсте. Я хочу знать, где он бывает, где стирают и крахмалят его рубашки, где он спит и, – Дженет замялась на секунду, – с кем он спит.
– Я понял, миледи. И может, на всякий случай приставить к нему человека?
Дженет резко кивнула:
– Хорошая мысль. И еще... Отправьте, пожалуйста, посыльного к лорду Делакорту. Попросите его прийти на ужин, если сможет. И скажите ему... просто скажите, что мне срочно требуется его мудрый совет.
Глава 3
В которой леди Мерсер стягивает свои войска
Все еще находясь под впечатлением от своего нелегкого разговора с леди Мерсер, Коул оказался в прихожей с женщиной, о которой знал только то, что ее зовут Нанна. На женщине было темно-серое платье с белым накрахмаленным воротником и манжетами. Взгляды, которые она бросала на Коула, вряд ли можно было назвать дружелюбными. На самом деле ее маленькие темные глазки в сети морщин смотрели на него с обидой.
Коул слегка поклонился ей и протянул руку:
– Здравствуйте, миссис...
– Нанна, – коротко бросила женщина и уперлась кулаками в широкие бока.
– Очень хорошо, значит, миссис Нанна. – Коул убрал протянутую руку. – А вы можете называть меня капитан Коул.
– Вы очень умный, да? – Нанна оглядела его с головы до ног.
Он невольно улыбнулся:
– Надеюсь, мадам, что у меня есть кое-какой ум, если уж я буду обучать мальчиков.
Нанна бросила на Коула еще один внимательный взгляд, пожала плечами, повернулась и с удивительным проворством направилась к лестнице.
– Чтобы совладать с этими сорванцами, вам понадобятся не только мозги, сэр. Что ж, следуйте за мной, коли хозяйка не смогла от вас избавиться. – Поднимаясь по лестнице, Нанна так энергично покачала головой, что из-под чепца выбилась еще одна прядь седых волос. – Не знаю, с какой целью вас прислал лорд Джеймс, но уверена, что меня хозяйка все равно не уволит. Ее светлость и сама способна справиться с детьми, а лорда Джеймса никто не просил совать свой нос туда, где не нуждаются в его помощи. От него и его братца у ее светлости всегда были только одни неприятности.
Нанна завершила свой монолог, когда они преодолели два лестничных пролета. За это время она дважды останавливалась, чтобы перевести дыхание, и все же продолжала тяжело отдуваться, пока они не дошли до двери классной комнаты. Тут Нанна снова уперлась кулаками в бока.
– И еще кое-что, сэр! Ребята – большие проказники, я обязана уведомить вас об этом. Но они хорошие мальчики, оба, правда, чересчур умные. Конечно, плохо, что они растут без надлежащего воспитания. Надеюсь, вы и лорд Джеймс знаете, что делаете. А теперь идите в класс, садитесь и ждите, пока я сумею разыскать этих маленьких негодников и привести их сюда. – С этими словами Нанна распахнула дверь классной комнаты и посторонилась, пропуская Коула.
Коул вошел в пустую, комнату. Его шаги по голому деревянному полу отдавались гулким эхом. Он закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Боже мой! Эта леди Мерсер оказалась еще хуже, чем он себе представлял. Ей удалось вывести его из себя. А это никуда не годится. Коул закрыл глаза, стараясь взять себя в руки и успокоить бушевавшую внутри ярость, которая мешала ему объективно оценить положение. Как это непохоже на него – совершенно утратить контроль над собой. И что еще более странно, он возжелал женщину, которая ему не нравилась. Совершенно дурацкое положение. А как необычайно дерзко она себя вела! Настоящая леди никогда бы не посмела высказывать вслух подобные мысли, никогда бы не стала в открытую упоминать о порочащих ее слухах. И уж точно, настоящая леди не стала бы так стремительно, что развевалась ее юбка, расхаживать по комнате, сверкая глазами.
Ему следовало бы уйти сразу же, как только она начала оскорблять его. Да, надо было просто повернуться и уйти. До сих пор Коул не понимал, почему он не сделал этого. Знал он только одно, и мысль эта казалась ему довольно забавной: похоже, что-то буквально приковало его к этому дому. И, как ни странно, к леди Мерсер.
Через некоторое время Коул почувствовал, что его злость постепенно проходит. Он открыл глаза и увидел, что лучи послеобеденного солнца мягко освещают через окно широкие дубовые дощечки паркета. Пора было забыть о Дженет Роуленд и заняться делами. Коул отошел от двери и походил по комнате, вдыхая запах мела и старых книжных переплетов. Это были знакомые, можно сказать, успокаивающие запахи, которые в основном вызывали приятные воспоминания. Последние годы детства были для него не самыми счастливыми, однако именно классная комната с высоким потолком и окном с фрамугой помогла ему занять свое место в жизни после смерти родителей.
Взяв с полки атлас, Коул раскрыл его и принялся бесцельно листать. При этом он ничего не видел, хотя нет, он видел прошлое. В целом Коул ненавидел Итон, и это было правдой. Ненавидел невзрачные дортуары, постоянную нехватку тепла и еды, полное отсутствие заботы или сочувствия. И все же он сумел выжить, несмотря ни на что. В какой-то степени благодаря своей физической силе, но главным образом из-за своих скромных потребностей. А еще благодаря тому, что его разум был простым – не слабым, нет, но незамысловатым и бесхитростным.
Насколько Коул мог помнить, он никогда не испытывал настоящей ненависти к кому-то или к чему-то. Да, он многое ненавидел в Итоне, однако не мог отрицать, как много дало ему это учебное заведение. В Итоне он впервые начал выделяться своими способностями. Развил интуицию, приобрел знания и уверенность в себе, чего раньше ему не хватало. На время Коул, продолжая расхаживать по комнате, позволил хорошим воспоминаниям затмить плохие.
Комната оказалась не слишком большой, но хорошо освещенной и безупречно чистой. Одну стену занимали книжные полки, в углу стоял солидный учительский стол, а в центре расположился узкий стол для детей. Под двумя окнами со светлыми шторами, выходившими на фасад дома, стоял длинный кожаный диван. Да, при иных обстоятельствах Коул мог бы почувствовать себя в такой обстановке даже счастливым. Здесь он с удовольствием мог бы погрузиться в работу по воспитанию двух юных джентльменов.
Однако обстоятельства, которые привели его в этот дом, были далеки от обычных. Его не желали здесь видеть. Леди Мерсер ясно дала ему это понять. Она не доверяла ему, считая соглядатаем дяди, в котором явно видела своего врага. Конечно, в ее эгоистичный мозг не могла прийти мысль, что Коул явился сюда не ради осуществления чьего-то плана, а просто из сочувствия к ее детям, потерявшим отца. С первого же взгляда она казалась именно такой, как о ней судачили: высокомерной, холодной, коварной... и необычайно красивой, разумеется.
Господи, как эта женщина флиртовала с ним! Даже он, Коул, не искушенный в подобного рода делах, не мог этого не заметить. Она пыталась вывести его из равновесия, поиграть с ним, как кошка с мышкой. Расхаживала по комнате, подходила так близко, что он мог видеть шелковистые ресницы, опускавшиеся на щеки цвета слоновой кости. Стояла совсем рядом, и он мог вдыхать экзотический, терпкий, почти мужской запах, исходивший от нее. Преднамеренно поднимала на него свои ярко-голубые глаза, дотрагиваясь кончиком языка до крохотной, почти незаметной родинки в уголке рта. И вообще, каждое ее движение было рассчитано на то, чтобы искусить его.
Коулу была абсолютно понятна ее цель, потому что, к его стыду, леди Мерсер добилась своего. Несмотря на ее презрительный тон и недоверие, он ощутил желание. Коул напомнил себе, что не впервые женщина будоражит его чувства. Однако на этот раз он был убежден, что ее поведение было продуманным, почти злонамеренным. Дженет Роуленд сознательно играла на его мужских инстинктах. И его тело предало его, оно откликнулось именно так, как она, наверное, и рассчитывала.
Черт бы побрал его джентльменское воспитание! Коул поймал себя на том, что внутренне дрожит от ярости, чего раньше с ним никогда не случалось. Эта женщина настолько вывела его из себя, что он, защищаясь, был даже вынужден прибегнуть к грубости. Едва удержался, чтобы не броситься к ней, не заключить в объятия, не впиться губами в ее надменные губы и целовать, пока у нее от слабости не подогнутся колени. Да, именно такое желание буквально сжигало его, но разве он мог его осуществить? Не так-то просто покорить такую сильную женщину.
