Александр Журавлев - ДИАЛОГ С КОМПЬЮТЕРОМ
ДОМ — хорошее, большое, красивое.
ЕЛЬ — хорошее, женственное, светлое, красивое.
ЖАНДАРМ — большое, грубое, сильное, отталкивающее, страшное, злое.
ЗЛО — злое.
ИГРА — хорошее, активное, красивое, легкое, радостное.
КАБАН — большое, грубое, быстрое, могучее.
ЛАНЬ — хорошее, нежное, красивое, гладкое, безопасное.
МИНИМУМ — маленькое.
НАУКА — большое, мужественное, могучее.
ОГОНЬ — светлое, сильное, красивое, величественное, яркое.
ПРЫЩ — плохое, отталкивающее, шершавое, низменное.
РЕБЕНОК — активное, громкое, подвижное.
САЛЮТ — хорошее, светлое, красивое, безопасное, яркое, радостное.
ТИШИНА — темное, тихое.
УГРОЗА — страшное.
Во всех этих случаях звуковая форма своей содержательностью тоже поддерживает качественное значение слов. И таких примеров можно привести очень и очень много. Читать подобные списки, видимо, довольно утомительно, но хочется все же дать побольше слов с разнообразными компьютерными характеристиками, чтобы у читателя не сложилось впечатление, что все эти, казалось бы, невероятные соответствия звучания и значения — просто случайность. Хотя дело здесь даже не столько в количестве слов, сколько в несомненном соответствии их содержания и формы, даже при таком прямолинейном, «лобовом» сопоставлении звучания и значения. Если же проникнуть в глубь этих отношений, то обнаруживается, что соответствия содержания и формы в языке представляют собой не единичные «связки», а сеть взаимодействий, пронизывающую всю систему языка.
Трудно представить себе, что компьютеру когда-нибудь придется иметь дело с вампирами и упырями, но все же вообразим себе эту странную ситуацию, которая может возникнуть, положим, при выборе синонима в переводе художественного текста человеком. Допустим, в распоряжении переводчика есть три слова для обозначения одного понятия: вампир, вурдалак, упырь. И переводчик затрудняется в выборе. Понятийные ядра у них сходны, качественные ореолы — тоже, а вот относительно их фоносемантики переводчик обращается за советом к машине. Его интересует прежде всего содержательность звучания этих синонимов по шкале «безопасный — страшный». Компьютер выдал результаты, которые для наглядности можно изобразить расположенными на шкале так:
Получается, что самое выразительное «по страшности» слово — упырь, менее страшное — вурдалак, а вампир звучит и совсем уж ничего. Так что если переводчику нужно, чтобы было пострашнее, компьютер посоветует ему употребить слово упырь, и тогда будет, как у В. Высоцкого в «Песне про нечисть»:
Упыри, того гляди, заграбастают,
Ну а лешие по лесу так и шастают.
Страшно, аж жуть!
Переводчик, разумеется, и сам улавливает игру ореолов. Как А. Пушкин в псевдопереводах «Песен западных славян». В этом цикле есть стихотворение «Вурдалак», где описывается, как трусоватый Ваня шел ночью через кладбище. Вдруг он слышит, что кто-то, ворча, грызет кость.
Ваня стал; шагнуть не может.
Боже, думает бедняк,
Это, верно, кости гложет
Красногубый вурдалак.
Страх еще только охватывает Ваню, поэтому выбран синоним «умеренной страшности». Но воображение разыгрывается, и появляется наиболее жуткое слово из этого ряда синонимов:
Горе! малый я не сильный;
Съест упырь меня совсем...
А когда ложные страхи рассеялись, то в описании снова появляется более умеренный синоним:
Что же? вместо вурдалака —
(Вы представьте Вани злость!)
В темноте пред ним собака
На могиле гложет кость.
Интересен вот какой момент: оба цитированных стихотворения юмористичны, ужасы в них гротескны, специально нагнетены до такой степени, что становятся смешными. Значит, слова со слишком выраженными ореолами, да еще в контексте той же экспрессивной направленности могут «перехлестнуть через край» выразительности, и их эмоциональная окраска превратится в свою противоположность. Этот момент тоже может быть учтен при автоматическом анализе взаимодействия семантических ореолов.
Выбор синонимов не всегда такое простое дело, как в приведенных примерах, а уж для компьютера и особенно. Но анализируя взаимоотношения между ореолами, он способен справиться и с этой «высокоинтеллектуальной» задачей, благодаря тому, что ореольная синонимия представляет собою стройную систему, как было видно в только что приведенных иллюстрациях. Разумеется, это не жесткий закон, а, как и все в области ореольной семантики, лишь тенденция, но чтобы не показалось, будто пример с вампирами и упырями случайность, понаблюдаем за употреблением в речи и других синонимов.
А. Н. Толстой один из романов трилогии «Хождение по мукам» назвал «Хмурое утро». Почему именно «хмурое»? Нельзя ли заменить это определение другими из ряда синонимов: облачное, серое, пасмурное? Ясно, что нельзя. Их ореолы становятся все более темными, тусклыми и безрадостными именно в таком направлении; облачное, серое, пасмурное, хмурое. Последний синоним оказывается самым выразительным.
Компьютер тоже может осуществлять выбор синонимов по заданному признаку в зависимости от их выразительности. Если, например, нужно особенно хлестко заклеймить дельца, совершающего торговые махинации, то компьютер из пары спекулянт — барышник выберет слово барышник, потому что оно по шкале «хорошее — плохое» имеет оценку фоносемантики 3,3, тогда как слово спекулянт — только 2,7. Иными словами, по звучанию барышник гораздо хуже спекулянта.
Увлекшись романами детективного жанра, компьютер сразу «сообразит», что разведчик — это «наш», а шпион — это вражеский, потому что фоносемантический ореол у слова шпион гораздо «хуже», чем у слова разведчик.
Синонимы не только образуют семантические пары, но и выстраиваются в длинные ряды, в которых компьютер сможет легко ориентироваться. Приведем несколько иллюстраций, стараясь охватить разные признаковые шкалы. Для простоты укажем лишь средние оценки содержательности звучания слов, поскольку очевидно, что и по качественному ореолу слова располагаются в той же последовательности.
Кто знает, случайно или нет, но очень уж интересно расположились слова на последней шкале. Посмотрите — аэроплан, самолет, лайнер, хотя и выстроились по увеличению их скорости, но все же идут довольно компактной группой и остаются на «медленной» стороне шкалы. И только ракета стремительно вырывается вперед по «скоростной» характеристике звучания.
Подумайте-ка! Прямо метеорологическую шкалу ветров выстроил компьютер!
Можно спорить, что «страшнее» — крах или катастрофа, но они в общем-то расположены рядышком, а вот от явно менее «страшного» и более нейтрального слова крушение четко отделены.
Да, с компьютером лучше, пожалуй, не ссориться. Иначе он не промахнется в подборе определения для обидчика хотя бы и по этой шкале.
Не только синонимия, но и другие семантические явления охватываются сетью взаимоотношений между звучанием и значением слов. Например, слова, противоположные по смыслу, — антонимы. Так, слово свет имеет по шкале «светлое — темное» оценку фоносемантики 2,5, то есть оно по звучанию «светлое». Тьма — оценку 3,5, то есть по звучанию «темное». А ведь они и противопоставлены по значению по тому же самому признаку! Здесь не только наблюдается гармония ореолов каждого слова, но есть и более глубокое соответствие: противопоставлению значений соответствует противопоставление звучаний.
Чаще всего именно соответствие противопоставлений играет определяющую роль. Например, по шкале «радостное — печальное» слово печаль имеет «печальную» среднюю оценку фоносемантики 3,7, то есть его звучание полностью соответствует значению. Но у слова радость такого соответствия как будто бы нет (его оценка 2,8). Однако из сравнения оценок четко видно, что контраст значений этих слов соответствует контрасту содержательности их звучаний. Это особенно наглядно показывает шкала.
Неслучайность сделанного наблюдения подтверждается и тем, что противопоставление синонимов рассмотренных слов дает на той же шкале почти точно ту же картину: веселье — 2,6, уныние — 3,6.
Если бы не цифры, полученные бесстрастным автоматом, невозможно было бы поверить в такие семантические неожиданности! Скажите любому филологу и любому кибернетику, да и вообще любому человеку, что компьютер, не имея ни малейшей информации ни об одном слове русского языка, самостоятельно установил сходство значений слов веселье и радость и указал противопоставленную им по значению пару — уныние и печаль, скажите так — и над вами только посмеются. А между тем это действительно так: компьютер установил все отмеченные семантические сходства и различия, работая только с отдельными буквами. И вот они — цифры. Как говорится, хотите — верьте, хотите — проверьте. Впрочем, восхищает не столько компьютер, сколько удивительно мудрое и рациональное устройство человеческого языка.
