Компьютерра - Журнал «Компьютерра» № 20 от 30 мая 2006 года
Новая инновационная (пардон за каламбур) сущность Java подтверждалась на конференции докладами о средствах разработки и других «программистских штучках», многие из которых уникальны для этой платформы. Особое внимание уделяли среде разработки NetBeans производства самой Sun. Две другие общеиспользуемые среды разработки на Java — опенсорсный комбайн «для всего» Eclipse от IBM и знаменитая нововведениями в области анализа и рефакторинга кода IDEA от наших земляков JetBrains освещались куда скромнее.
Изрядная часть докладов и обсуждений была посвящена остромодным тенденциям Web 2.0, AJAX, веб-сервисов и сервис-ориентированной архитектуры. Созданная как «язык для Интернета» (хотя изначально не слишком успешная на этом поприще), Java очень даже «имеет заявить» по поводу последних тенденций этого самого Интернета. Здесь отметился и бывший глава Sun Скотт Макнили с программным докладом «Будущее — это веб-сервисы», и Google, представивший сервис Google Web Toolkit, и компания Oracle, рассказывавшая о своем видении Service-Oriented Archi-tecture 2.0, и множество фигур помельче. Активно обсуждались серверная технология JSF (Java-Server Faces), радикально упрощающая разработку интерфейсов для веб-приложений, и всевозможные клоны популярного в последнее время фреймворка веб-разработки RubyOnRails — JRubyOnRails, Grails, Trails. В этой обстановке сообщение о том, что Java EE 5, новая версия Java Enterprise Edition (платформы, на которой основываются все серьезные сервисы), наконец-то готова к работе, была встречена чуть ли не аплодисментами.
Несколько интересных презентаций было посвящено революционным 3D-интерфейсам (в том числе спонсируемому Sun 3D-десктопу Looking Glass). Впрочем, пока эти технологии больше интересуют журналистов, нежели промышленных разработчиков.
Редакция благодарит за помощь в подготовке материала Дмитрия Жемерова из Jet-Brains.
ОКНО ДИАЛОГА:
Андрей Головин: деньги нужно перемешивать
Автор: Леонид Левкович-Маслюк
Андрей Головин — советник Фондовой биржи ММВБ, активно участвующий в создании на бирже Сектора инновационных и растущих компаний (см. врезку). Инвестиционный консультант, независимый директор, инвестор ряда завершенных и продолжающихся проектов, в том числе Russian Story (онлайновая продажа газет), Promo.ru (ведущее рекламное интернет-агентство) и сеть кино-развлекательных центров «Киноплекс».
Мы беседовали с Андреем о том, зачем компаниям становиться публичными, насколько активно у нас идет этот процесс и как он связан с общей ситуацией в инновационном секторе рынка.
Для полноты картины свой взгляд (диаметрально противоположный взгляду бизнесмена) на причину слабости российского инновационного сектора дает наш постоянный автор Анатолий Шалыто.
Публичность: патетика и прагматикаНовый сектор на ММВБ — это в перспективе «русский NASDAQ»?
— Нет, NASDAQ — это средние (по американским меркам, то есть в районе 0,5—1 млрд. долларов) и крупные компании. У нас скорее попытка сделать «русский AIM» (Аlternative investment market, Рынок альтернативных инвестиций. — Л.Л.-М.). AIM — это сектор на Лондонской бирже (London Stock Exchange, LSE. — Л.Л.-М.), где представлены компании малой и средней капитализации. В Европе несколько таких площадок, AIM самая успешная из них. Действует уже одиннадцать лет, но критическая масса сформировалась в последние три-четыре года. Сейчас там полторы тысячи компаний. Главный критерий отбора — размер компании в сочетании с открытостью информации о своем бизнесе.
А в вашем секторе критерием будет сочетание инновационности с быстрым ростом?
— Это еще не решено. Пока выбрано три критерия (объединенных по принципу «или»): инновационный профиль, темпы роста, ограничение сверху на размер капитализации.
У этого проекта есть «сверхзадача»?
— Для себя я ее определяю так: развитие «открытой экономики». Бизнесы, которые развиваются по инвестиционным принципам, следуют определенным стандартам. Они привлекают деньги инвесторов, которым надо объяснить, что этот бизнес «правильный». Поэтому такие компании умеют общаться, умеют объяснять — а для этого необходимо много рассказывать о себе, быть открытым. Такая экономика формирует совершенно другой тип предпринимательства, нежели тот, что господствует в России. У нас превалирует частный бизнес, очень закрытый, — ну и бизнес, основанный на тех или иных формах приватизации, плюс государственные компании. В такой ситуации инвестора обычно воспринимают только как мешок денег, и вопрос к нему один — условия получения этих денег. А на самом деле инвестирование — процесс совместный. Все мы в той или иной степени инвесторы. Если мы будем это понимать и сознательно следовать принципам инвестиционного бизнеса, будет развиваться экономика совсем иного рода. В частной экономике нет ничего плохого, американская экономика в большей степени инвестиционная, а европейская в большей степени частная. Но я считаю, что для нашего бизнеса исключительно полезна открытость инвестиционной модели, и надо как можно раньше выходить на эту дорогу, создавая публичные компании.
Ваш рассказ напомнил мне о встрече, которую провел журнал «Инфо-бизнес» лет десять назад. Сергей Голубицкий и Анатолий Левенчук тогда пригласили на круглый стол представителей компьютерного бизнеса, и говорилось там практически то же самое, что вы говорите сегодня. Но со стороны бизнеса энтузиазма не было — руководители компаний дали понять, что для них это абстрактные схемы, далекие от суровой реальности. Что изменилось за минувшие десять лет, почему этот путь был невозможен тогда, но стал возможен теперь?
— Что изменилось с тех пор? Ничего. Все было возможно и тогда. Тем не менее большинство хайтековских компаний до сих пор развиваются как частные. Но возьмем для сравнения публичные компании — РБК или «Рамблер». «Рамблер» выходил на IPO (initial public offering, первичное размещение акций на бирже. — Л.Л.-М.) при обороте 10—20 млн. долларов, да еще будучи операционно убыточной организацией. Результат — сегодня их капитализация достигает 350 млн. долларов. По сути, они продали на бирже свое будущее, в которое инвесторы верят. РБК на первом размещении акций в 2002 году (это вообще было первое IPO на российском рынке) привлекла 13 млн. долларов. Казалось бы, скромно — но это позволило ей сразу, вдруг, превратиться из небольшой фирмочки в участника российского «Топ-100» (причем ее оборот был всего лишь 15—20 млн. долларов). Сейчас капитализация РБК приближается к 1 млрд. долларов, рядом с нею — и ниже! — капитализированы металлургические комбинаты, электростанции. Но к сожалению, очень немногие решаются на такой шаг. Не все готовы публично оценить себя на рынке.
То есть по-прежнему не понимают своей выгоды, как и десять лет назад?
— Может, и понимают, и хотят ее использовать — скорее всего, тут ментальная ломка происходит. Им трудно даже думать о том, что планы и результаты придется с кем-то обсуждать, кому-то раскрывать. Впрочем, по моей информации, многие ИТ-компании сейчас намерены разместить акции на бирже.
Такие планы что, не принято афишировать?
— У нас, к сожалению, трудно получить информацию о компании на профессиональном уровне, который нужен инвестору. Для этого есть разные методы, обычно затратные — подписаться на профессиональные базы данных, купить отчет и т. п. (в Штатах это проще, там есть Security Commission, где все в открытом доступе). Есть и просто информация из общения профессиональных инвесторов. Чтобы все это использовать, нужна определенная культура. У нас она мало-помалу развивается, но думаю, что руководители компаний больше читают общеэкономические журналы или собирают слухи, нежели изучают инвестиционные меморандумы и годовые отчеты. Последние обычно интересуют только финансовых аналитиков или инвесторов. А я считаю, что все руководители компаний должны среди своих настольных книг иметь и такие инвестиционные документы. Сейчас на бирже мы готовим проект «Лучшая практика IPO» — рассказ о том, как компании раскрывали информацию о себе. Это даст шаблоны для такой работы.
Итак, сверхзадача — развивать публичность бизнеса. Какова прагматическая задача — создать пул публичных компаний и начать торговлю их акциями?
— Нет такой задачи — создать новый пул акций, чтобы потом на них играть. Мы хотим, чтобы начался процесс генерации публичных компаний, к которому должны непрерывно подключаться новые проекты. Моя основная задача как советника Фондовой биржи ММВБ — привлечение эмитентов, а также обратная связь — чтобы регулирование, которое сейчас вырабатывается в Федеральной службе по финансовым рынкам и на самой бирже, способствовало этому процессу.
А что привлечет эмитентов именно на эту площадку? Что им это даст?
— Практика такова, что почти все, кто сделал размещение здесь (на ММВБ, на РТС), получали более высокую оценку, нежели компании аналогичного профиля при размещении в Лондоне. Та же самая РБК оценена существенно выше, чем компании аналогичного сектора там. «Седьмой континент» уже вторую эмиссию делает на ММВБ. На ней же с успехом разместили свои акции комбинат «Лебедянский», фармахолдинг «36,6», не говоря о более экзотичных проектах сельхозсектора («Хлеб Алтая», «Разгуляй»). Эти компании привлекли сотни миллионов.
