Компьютерра - Журнал «Компьютерра» № 25-26 от 11 июля 2006 года (645 и 646 номер)
Усовершенствования коснулись не только «железа», интерфейс тоже претерпел заметную эволюцию. Например, если в «настройках» телефона вы в последний раз активировали Bluetooth, то при следующем обращении к тем же «настройкам» именно этот пункт и будет стоять в списке первым [Эта функция впервые появилась в E900]. Получается некий аналог «сокращенных меню» в программах Microsoft. Об удобстве этого решения на десктопе можно спорить, при навигации на небольшом телефонном экране выигрыш более очевиден. В то же время можно попенять разработчикам на некоторую запутанность структуры меню: так, для выбора адресата SMS из адресной книги требуется как минимум десяток нажатий на кнопки.
Все три модели позволяют просматривать документы Office, PDF-, JPEG— и HTML-файлы (с последними, правда, иногда возникают проблемы с русскими кодировками). Даже на невеликом (176x220 точек) экране X820 можно пользоваться браузером: например, недавно анонсированный мобильный сервис Gmail (m.gmail.com) вполне юзабелен. О «мелочах» вроде поддержки аудио/видеоформатов, Bluetooth— и USB-интерфейсе можно и не говорить, а 80 мегабайт встроенной памяти в двух старших моделях дополняются слотом microSD.
Конечно, чем совершеннее телефон, тем обидней его потерять. Здесь в игру вступает функция Mobile Tracker (реализована только в D900) — это своеобразная страховка на случай утери/кражи. В память аппарата нужно заранее занести «страховочный» номер — например, телефона родственника. Если после этого сменить SIM-карту, то на страховочный номер незаметно будет отправлена SMS с номером новой карточки. Как дальше разбираться с супостатом, скорее всего не имеющим к краже никакого отношения, — это уже личное дело владельца. Но по крайней мере, если нет бэкапа телефонной книжки (создается, кстати, буквально одним кликом мыши), можно договориться о возврате за деньги.
МЫСЛИ: Совсем иной мир
Автор: Ваннах Михаил
Миллиардеры выдумкой нищи;
Один лишь помысел ими лелеем:
Весь мир превратив в глухое кладбище,
Остаться одним жиреть на земле им!
Одни над землей хотят они властвовать,
Железных роботов приставив к станкам…
Николай Асеев, «Всеобщая мысль», 1955Начало Европы. И философии, и науки. Платон: "Государство, — скажу я, — возникает, как полагаю, когда каждый из нас не может удовлетворить себя сам, но во многом еще нуждается. Или ты приписываешь начало общества чему-либо иному?
— Нет, ничему иному.
— Таким образом, каждый человек привлекает то одного, то другого для удовлетворения той или иной потребности. Испытывая нужду во многом, многие люди собираются воедино, чтобы обитать сообща и оказывать друг другу помощь: такое совместное поселение и получает у нас название государства, не правда ли?
— Конечно.
— Таким образом, они кое-что получают, и каждый считает, что так ему будет лучше.
— Конечно.
— Так давай же, — сказал я, — займемся построением государства с самого начала. Как видно, его создают наши потребности" [Платон, «Государство»].
Ужас ненужностиГосударство — точнее, общество — возникает из взаимных нужд людей. Из разделения труда. Каждый занимается своим делом: пастухи пасут, воины воюют, правители правят. Жрецы жрут идоложертвенное: филе себе, потроха — божествам на алтарь.
Ремёсла существуют, но где-то в низу общества. Внимания не привлекают. Те, кто ими занимается, проходят по категории «рабов и иных слуг». Хотя польза рукоделия признается. Сам Платон в «Политике» уподоблял правителя ткачу, искусно соединяющему, только не нити, а людей.
Взаимная нужда людей — объединяет.
Проходят тысячелетия. Патриархальное общество после ряда метаморфоз становится капиталистическим. Деньги превращаются в капитал. Капитал для своего функционирования требует прибыли. Постоянных оборотов, желательно — растущих. В конкурентной среде еще необходима минимизация издержек.
Меняется и положение людей. Рабы, Платоновы «слуги, приобретаемые путем купли-продажи», исчезают. Эффективнее не держать работника в своей собственности или зависимости, принимая некие обязательства по его содержанию, а нанимать его при нужде в нем.
Параллельно развиваются технологии. Мелкий ремесленник, имеющий орудия труда в своей собственности, не выдерживает конкуренции с крупным промышленным производством, которое обязано своим появлением концентрации капитала.
То есть быть нужным людям можно, лишь имея доступ к рабочему месту, созданному путем вложения капитала. Правда, чем дальше, тем вложения требуются бо,льшие. В недавнем прошлом, в начале 1990-х, бытовало мнение, что будущее процветание России наступит после развития маленьких частных пекарен. Отрасль рентабельная — благодаря скорости оборота средств. Вплоть до ежедневной. Купил муки вечером, ночью испек булок, утром продал — и можешь начинать новый экономический цикл… Правда, кроме экономики имеют место и внеэкономические факторы: бандиты, менты да чиновники…
Последняя известная мне мини-пекарня закрылась лет восемь назад. Владелец не пополнил воспетую Марксом «резервную армию труда». Он спился и умер, отравившись спиртосодержащим стеклоочистителем.
А крупные предприятия хлебной отрасли оказались устойчивее к внеэкономическому воздействию. Могут откупиться, могут припугнуть в ответ. Особенно если владелец в столице. Правда, хлеб у них хуже. А пекари — наемные работники.
Вот первый страх — страх ненужности. Он вообще присущ людям. Девчушка, попирающая стенку на танцах. Паренек, которому никто не звонит по мобильнику… Он же мгновенно станет звонить сам, создавая иллюзию общения, принося деньги операторам сети и косвенно способствуя развитию ИТ-отрасли. А когда к этому добавляется еще и потеря источников существования…
Ужас ненужности, боязнь безработицы. Это они подвигали путанное сознание луддитов на вандализм; воодушевляли рабочее движение; отливались в звонкие формулы Маркса; побуждали умного и циничного князя Бисмарка фон Шенхаузена принять рабочее законодательство. Этот страх нынешней весной выплескивал на улицы Парижа волны галльской молодежи. В сытой и социально-ориентированной Французской республике!
Человеческий разум устроен так, что ему нужна персонификация страха. Концепция процессов, протекающих в сфере макроэкономики, малопонятна. А вот миллиардеры — они налицо; как там у Бальзака: «Тайна всех состояний — преступление, которое хорошо забыто, потому что чисто сделано». И машина, автомат — тоже налицо. Терминатор. Пусть не разбивающий черепа стальной лапой — зато беспощадно вытесняющий людей из экономической сферы. А это лишает людей социальной опоры. Даже в самых богатых государствах Средней Европы металлург, потерявший вредную и тяжелую работу в горячем цеху, испытывает проблемы в сексуальной сфере. Несмотря на то что пособие по безработице почти равно его заработку!
Слово «робот» пришло из пьесы чешского писателя Карела Чапека «RUR» в 1920 году. Идея появилась у автора во время поездки в переполненном трамвае. «Я начал размышлять о людях, представляющих собой не индивидуальности, а машины, и думал по дороге о выражении, которое означало бы человека, способного работать, но отнюдь не мыслить» (K. Иapek, RUR. Praha. 1966, s.105).
Сначала Карел предполагал использовать слово «лаборжи», от английского «labor», но отмечал искусственность этого термина. Обратившись к брату Йозефу, художнику и соавтору ряда произведений, Карел получил совет назвать искусственных людей роботами. Слово «robot» в Дунайской монархии обозначало разновидность барщины, безвозмездной работы крестьян на помещичьих полях. Эта феодальная повинность была отменена императором Австро-Венгрии Иосифом I лишь в 1705 году, под угрозой крестьянских восстаний, и память о ней сохранялась в живом языке до начала XX века. (Шиндлинг А., Циглер В. Кайзеры. — Ростов-на-Дону, 1997, с.233.)
Робот, рассматриваемый как вампирМы знаем — враг свои обстрелы множит,
В листовках нам погибелью грозит,
Он сбрасывает бомбы и, быть может,
Готовит и иприт и люизит.
Вадим Шефнер, сентябрь 1941, ЛенфронтВ Старой Англии овцы «съедали» людей. Крестьянин вел размеренную мелкобуржуазную жизнь лишь до той поры, пока лорд не ограждал арендуемый им участок под пастбище и не отправлял бедолагу в ряды пролетариата. Но и здесь рабочие места пролетариев «съедались» машинами. Где они — кочегары пароходов и паровозов? Где монтажницы, паявшие на панельки дискретные резисторы и вязавшие провода в жгуты? Где расчетчицы, заполнявшие цифрами ведомости размером с простыню? Их рабочие места оккупировал бездушный механизм.
В этом месте хочется зарыдать. И написать нечто о необходимости или переустройстве общества на коллективистских началах или, хотя бы как Сэмюэль Батлер, о необходимости запрета самодействующих механизмов. Карикатуры из социалистической прессы начала 1960-х. Обувной завод-автомат, мимо витрин с обувью ходят босые безработные. Ну как тут не возненавидеть роботов?
