Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 160
Что произошло: одного человека назначили на должность, на которой ему не были рады. Пристально изучив нежелательного претендента, общественность обнаружила в его прошлом неприятное обстоятельство — кандидатскую диссертацию с признаками некорректного заимствования, подложными публикациями и прочими прелестями. Ещё более пристальный взгляд, брошенный уже не только общественностью, но и Министерством образования и науки РФ, показал, что — кто бы сомневался — подобная диссертация представляет собой не единичный случай. Пока особого внимания удостоился только один диссертационный совет, но можно уверенно полагать, что и он в своём деле не одинок. А значит, немало в стране и кандидатов с докторами, удостоверения которых получены на основании фиктивных документов и диссертаций, написанных методом копипастинга.
Вскрывшаяся афера стала поводом для масштабных обобщений и призывов к реформам всего и вся. Зазвучали слова уже не об одном кандидате и не об одном совете, а о научном сообществе, с указанием на попрание этики, деградацию и моральное разложение. Будучи частью научного сообщества, я поневоле начал вспоминать тексты своих диссертаций: не попутал ли бес меня самого попользовать ненароком чужие слова?
И вы знаете, что странно? Не попутал. Оглядываясь на своих коллег, я и среди них не вижу ни одного человека, которого можно было бы хотя бы отдалённо заподозрить в том, что он защитил диссертацию по краденым текстам и несуществующим статьям. И дело вовсе не в тотальной кристальной честности. Я не представляю себе, как бы в нашем сообществе чисто технически можно было осуществить такой трюк.
Начнём с того, что человек работает не в вакууме. Круг людей, занимающихся близкими проблемами, всегда достаточно узок. Трудно представить себе ситуацию, когда в диссертационный совет приходит диссертант N от научного руководителя X, о которых никто ничего не знает. Мы пересекаемся на конференциях, выступаем друг у друга на семинарах — мы знаем, кто и что делает. Поэтому попытка плагиата будет выявлена задолго до того момента, когда уже «остепенённого» персонажа попытаются назначить на руководящую должность.
Дальше. Журналов с репутацией, в которых можно опубликовать астрономические результаты, не так много, и все они хорошо известны. Попытка представить в качестве публикации несуществующую статью тоже будет с большой вероятностью выявлена. Если же я увижу в диссертационном списке публикаций статью в журнале, о котором я ничего не знаю, то для меня крайне мало значения будет иметь формальное наличие этого журнала в списке ВАК. Если человек публикуется не в известном уважаемом издании, а в «Вестнике N-ского заборостроительного университета», это уже само по себе является указанием на сомнительный уровень работы. Строго говоря, наш Учёный совет с такими публикациями просто не выпустит человека на защиту.
Конечно, случаются в жизни разные странные ситуации, но в целом, en masse, как говаривал профессор Выбегалло, как минимум в некоторой части научного сообщества существующая система не даст защитить липовую диссертацию. Да, требования к кандидатским (да и к докторским) диссертациям существенно снизились, и далеко не все они радуют глаз отменным качеством. Но диссертация невысокого уровня и липовая диссертация — это разные вещи. Такого, чтобы диссертация содержала десятки процентов краденого текста и опиралась на подложные документы, в нашем сообществе быть не может.
И я вовсе не утверждаю, что мы все белые и пушистые! Просто для человека из научного сообщества липовая степень кандидата наук не стоит бесчестия, притом что риск разоблачения велик, а выгоды сомнительны. Что даёт приставка «кфмн» человеку, который намерен остаться в науке? Скажем, можно подавать заявки на гранты для молодых кандидатов наук, благо такие сейчас не единичны, или податься в буржуинство на пост-док. В обоих случаях гораздо спокойнее будет с настоящей, а не c фиктивной кандидатской степенью, тем более что в её получении нет ничего особенно героического.
Есть, конечно, такой нюанс, как квартиры, которые время от времени выделяют молодым кандидатам наук. Квартирный вопрос способен испортить многих, но нельзя забывать, что защита липовой диссертации ставит на карту репутацию не только диссертанта, но и совета, оппонентов, научного руководителя, которые никаких квартир при этом не получают. Да и расставаться с квартирой в случае разоблачения (повторюсь: весьма вероятного) будет тяжелее, чем просто с корочками.
В интернете сейчас много рассуждений о том, почему при всём при этом дело фиктивных диссертаций живёт и побеждает. Какой вообще смысл в том, чтобы обзаводиться фиктивными корочками? А вспомните, с чего началось нынешнее движение — с административного назначения. Смысл в липовых корочках есть тогда, когда есть ненаучные карьерные траектории, требующие формального наличия научной степени, например когда в научное сообщество нужно внедрить человека извне. «Кто он такой? — возмутится сообщество. — Мы его не знаем!» И ему можно будет весомо возразить: «Как же, он ваш, плоть от плоти учёный, кандидат экономических наук, автор трёх статей в трудах M-ской педагогической академии». Как вы думаете, если бы научное сообщество само выбирало себе руководителей, был бы столь велик спрос на фиктивные степени?
Нынешняя волна возмущения в какой-то степени связана с беззастенчивостью выявленных деяний. Поражают нахальство и масштабность подделок, выросшие, по всей видимости, из полной уверенности в том, что никто ничего никогда проверять не станет. А откуда проистекает эта уверенность? Да из уверенности, что фиктивный кандидат не будет заниматься наукой! Нормальный научный институт, принимая на работу нового сотрудника, ни в коем случае не будет рассматривать степень в качестве единственного или даже главного условия для приёма на работу. Главным будет другой вопрос: «Делать-то ты что умеешь, человече?»
В общем, осмелюсь сделать такое утверждение: при нормальной работе диссертационных советов в рамках уже существующих правил внутри научного сообщества никакого достойного стимула для подделки диссертаций не просматривается. Это сообщество — люди, реально занимающиеся научными исследованиями, — не будет портить карму ложными защитами просто потому, что научному сообществу это не нужно.
Довольно часто, когда физики начинают рассказывать, как у них всё хорошо и правильно, в ответ слышится, что у гуманитариев всё не так: трудно оценить новизну, нет объективных критериев для проверки результатов, сложнее пробиться в международные издания. И действительно, читая на РИА «Новости» статьи по диссертационному делу, я получил в качестве рекламы вот такую замечательную ссылку. Обратите внимание на предлагаемые тематики заказных диссертаций: педагогика, философия, физическое воспитание. Но мне кажется, что миф об особой уязвимости гуманитарных наук мы сочинили сами. В нормальной науке всегда есть объективные критерии, будь то история, или физика, или социология. Если объективных критериев нет, это не наука. Это может быть деятельность гораздо важнее и лучше науки, но это не наука. И нелепо по какому бы то ни было поводу требовать от представителей этой деятельности научных степеней.
Будучи частью научного сообщества, я не берусь судить о его (нашем) моральном разложении, но я уверен, что скандал с диссертациями в любом случае не имеет к этому разложению никакого отношения. Это другие проблемы других людей. И можно сейчас на волне возмущения приступить к тотальному реформированию, начав, как водится, с переименования (например, кандидатов в PhD), но человек, которому нужны липовые корочки, всегда найдёт способ их получить. Поэтому устранять нужно не способы, а стимулы.
К оглавлению
Глоток свободы в последний раз (опыт джейлбрейка evasi0n iPhone 5 и new iPad)
Сергей Голубицкий
Опубликовано 12 февраля 2013
2 августа 2011 года Старый Голубятник совершил первую вылазку в манящее Царство Запретного и произвел джейлбрейк своего iPhone 4S («Глоток свободы«). Тогдашние мои выводы для обширного легиона любителей этой самой свободы оказались неутешительными: «iPad и iPhone в том виде как они попадают к нам в руки из официальной упаковки — абсолютно совершенные девайсы именно в потребительском плане. В лучшем на сегодняшний день на рынке смартфоне и лучшем планшете безупречно сбалансированы функциональность, простота использования, стиль, эстетика и гармония формы и содержания. Любое непродуманное вмешательство в эту сбалансированную систему, тем более такое грубое как джейлбрейк, вскормленный на иллюзии давно мертвых идеалов XVIII века (имею ввиду концепцию СВОБОДЫ ОТ, которая заменяет собой единственно оправданную СВОБОДУ ДЛЯ) — это добровольная деградация. Джейлбрейк оправдан как исследовательский эксперимент, как юношеское озорное любопытство, как инфантильный нонконформизм, и он же противопоказан любому зрелому пользователю, для которого смартфон и планшет — это ИНСТРУМЕНТЫ для работы, а не елочные игрушки.»
