Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 142
Я отвлёкся. В любом творчестве есть основа, вполне логично детерминированная внешними обстоятельствами — теми рамками, в которых оно происходит. Но, вероятно, мы ценим результаты творчества не за те его результаты, которые были однозначно предопределены.
Итак, непредсказуемость (точнее, неполная предсказуемость) — важнейшее свойство творчества. Вопрос о том, предсказуем ли мир (и возможен ли демон Лапласа), — сложная тема, в которую я не хочу сейчас углубляться. Похоже, на квантовом уровне мир действительно непредсказуем; похоже, эта непредсказуемость прорывается и в человеческом поведении, несмотря на всю его детерминированность внешними обстоятельствами.
Музыка Вивальди детерминирована его эпохой, его верой, стилем жизни Венеции XVII-XVIII веков, тогдашним уровнем развития композиции и музицирования. И всё равно, сколь бы глубоко мы не учли эти обстоятельства, останется несводимая к ним часть, являющаяся порождением уникальных свойств личности создателя этих произведений. Именно эта, живая, непредсказуемая часть музыки «рыжего священника» сделала самого Вивальди бессмертным, именно она позволяет сегодняшнему слушателю ощутить движения души человека, жившего три века назад.
Старшим современником Вивальди был Томазо Альбинони. В его музыке слышно многое из того, что отразилось и в музыке Вивальди, но есть и своя волна, отпечаток другой уникальной личности. Кстати, и Вивальди, и Альбинони не повезло. Вивальди сейчас знают прежде всего как автора четырёх «Времён года» — прекрасных, но чрезмерно заигранных скрипичных концертов, забывая об иных не худших (а иногда, по-моему, и лучших; чего стоит хотя бы предпоследний концерт из 11-го сочинения, RV 202; в наиболее нравящемся мне исполнении три его части разбросаны здесь). Но Вивальди хотя бы действительно сам писал эти концерты...
Альбинони был недооценён и соотечественниками, и потомками. Значительная часть его архива была уничтожена во время Второй мировой войны при бомбардировке союзниками Дрездена, в пожаре Дрезденской библиотеки. Влюблённый в творчество Альбинони, его биограф и популяризатор Ремо Джацотто (или Джадзотто, Giazotto) утверждал, что нашёл на пожарище Дрезденской библиотеки обгоревший кусочек бумаги с партией генерал-баса. Ему якобы стало ясно, что это сольная партия инструментального произведения, и он, используя излюбленные приёмы Альбинони, «восстановил» это произведение. «Адажио Альбинони» для органа и струнных, одновременно нежное и трагическое, стало одним из популярнейших произведений, и этому не помешало понимание того, что никаких обрывков Джацотто не находил и сочинил его сам, подражая стилю своего любимого автора. (Послушайте простое и прозрачное анданте Альбинони — собственно Альбинони! — из 5-го концерта в 10-м сочинении). Итак, Альбинони знают по произведению, которое он не писал. Ох, играли бы его поменьше — воспринималось бы оно посвежее...
Простите, я ушёл в сторону. Но тема, которая нас отвлекла, даёт яркий пример мучительного переживания безвозвратной потери чего-то невосстановимого. Я не так часто слушаю Альбинони (чаще — неисчерпаемого Вивальди); многие его произведения сохранились, но мне больно от того, что сгоревшие его сочинения никто уже не услышит. Они погибли по-настоящему... А сохранившиеся музыкальные тексты обладают для меня этической ценностью. И для Джацотто обладали, как и память об их авторе, — он даже пошёл ради неё на обман и самоотречение.
Итак, творчество порождает уникальность и вырастает из неё. Именно это даёт основание рассматривать уникальность и творчество как две грани единого целого.
Придумывая РПЭ, мы пришли к выводу, что факторы, влияющие на любые процессы, в том числе формирование всякого объекта, можно разделить на три группы:
стохастические (греч. stochasis — догадка) — случайные, ненаправленные, хаотические;
детерминированные (лат. determinare — ограничивать, определять) — предсказуемые, закономерно обусловленные;
эмергентные (лат. emergere — всплывать, появляться) — заранее не определённые, возникающие в результате взаимодействия частей развивающейся системы.
В ходе развития сложной системы моменты, когда ёе развитие предопределено её предшествующими состояниями, чередуются с моментами бифуркации — выбора траектории дальнейшего развития из определённого набора альтернатив. Устойчивые участки траектории определены детерминированными факторами. На выбор будущей траектории в точке бифуркации влияют стохастичные факторы, вырастающие, возможно, из квантовой неопределённости Гейзенберга. Чем сложнее система, чем большее количество точек бифуркации проходит она в своём развитии, тем неожиданней может быть результат развития. Эмергентные свойства возникают в результате стохастического воздействия на протекание детерминированных процессов. Так или иначе, мне кажется, что ценим мы именно проявления их действия.
Осталось понять, каким может быть творчество. Оно может быть естественным и человеческим, причём сам человек — результат естественного творчества. Процессы естественного творчества — это эволюция жизни (филогенез), развитие биосферы и экосистем, индивидуальное развитие (онтогенез), формирование человеческой личности и просто процесс истории. Человеческое творчество может быть индивидуальным (это именно то, что чаще всего обозначают этим словом), а может быть и общественным. Эпохи в жизни социума создаются тем, что называют «творчеством масс».
Вернёмся к примеру с монетами. Стохастичные дефекты на их поверхности не делают их ценными. Безвозвратное уничтожение такой монеты — определённый ущерб, но не этически значимая потеря, оставляющая ощущение потери чего-то неповторимого. Но некоторые монеты приобретают черты, которые делают их по-настоящему уникальными.
Уникальность приобретает монета из далёкой эпохи, несущая отпечаток ушедшего времени.
Уникальность приобретает смятая монета, задержавшая пулю, летевшую в её владельца.
Уникальность приобретает монета, сделанная по эскизу гения.
Уникальность приобретают монеты, лежавшие у глазниц похороненного человека, чья могила была исследована в ходе археологических раскопок.
Уникальность приобретает монета, которую подбрасывал полководец, раздумывающий, переходить ли Рубикон.
В этих примерах уникальность монеты — отражение уникальности редкого, малопредсказуемого события, неповторимой эпохи, человеческой исключительности. Уникальность переносится на эти объекты в результате процессов естественного и человеческого творчества.
Монета — относительно простой объект. Сложнее разложить на компоненты уникальность человека, вида или биосферы. К сожалению, для наших действий часто бывает нужно сравнивать уникальность именно таких, сложных объектов. Не будем далеко ходить за примером. В ряде сообщений «Компьюлента» рассказывала о спорах среди природоохранников. Как спланировать наши усилия по охране природы? Надо сосредоточиться на усилиях исключительно сложности по охране видов-любимцев, наподобие больших панд и уссурийских тигров, или на выведении из хозяйственной деятельности участков территории, богатых редкими видами растений и беспозвоночных?
Уникальность в мире вокруг нас рождается и гибнет на каждом шагу. Но можем ли мы сохранить всё, что считаем достойным бессмертия?
К оглавлению
Кафедра Ваннаха: Сладкое слово «инвестиции»
Михаил Ваннах
Опубликовано 11 октября 2012 года
Со времён перестройки уху дорогого россиянина сладко и маняще слово «инвестиции». В весёлые девяностые плохо оплачиваемый и абсолютно дезориентированный чиновник губернского масштаба растерянно осведомлялся у забредших в местный Дом Власти о том, не слышал ли тот чего «про инвестиции». На швейковский вопрос «и что это за зверь?» чиновник отвечал простодушно: «Да денег дадут!»
Времена изменились. Чиновник стал сыт, прилично одет в купленный в Италии костюм и уверен в себе. Но традиция поговорить про инвестиции осталась. Служилый люд и преданные им журналисты из казённых СМИ весьма убедительно рассказывают об инвестиционном климате и потоке финансовых вложений. О том, что если в этом году Центральный Банк ожидает чистый отток капитала из России в 60-65 гигабаксов, то в следующем году он упадёт до десяти миллиардов долларов, в 2014 будет нулевым (всё успеют вывезти?), а в 2015 сменится притоком. Аж в пятнадцать миллиардов зелёных.
Представители же оппозиции и болеющие за них медиа поразительно любят поговорить о том, что утечка капитала из страны, задыхающейся под властью «кровавого режима», неизбежна и дальше, мол, будет ещё хуже. Реальные и вполне официальные цифры, казалось бы, говорят о том, что вложения в российскую экономику — дело малорентабельное и смутное. Но вот пример, который опровергает и их построения.
