Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 173
http://www.youtube.com/watch?v=RYzWicyLTLc
Роботы обычно не отличаются грациозностью движений, но немцам из фирмы Tobit Software удалось каким-то чудом приспособить их для танцев с шестом. Конечно, такие стриптизёрши если кого-то и возбуждают, то лишь самых отъявленных гиков, но и этого создателям оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание к своему стенду на выставке CeBit. Всем, кто спрашивал, нельзя ли прикупить такую машину себе, изобретатели называли цену в тридцать тысяч евро.
10. Гигантская роборука, мнущая что угодноhttp://www.youtube.com/watch?v=Rzy7UCBROzE
Фестиваль Burning Man, проходящий летом каждого года в пустыне Невада в США, собирает самых безумных изобретателей и конструкторов. Однако никому из них пока не удалось переплюнуть инсталляцию Hand of Man, показанную в 2008 году. Эта огромная железная пневматическая рука управляется контроллером, в который можно вставить свою руку. Интуитивнее не придумаешь! К тому же это идеальный способ испытать мощь технологий: можно, например, взять в руку корпус машины и сжать его в кулак, как пустую банку из-под газировки.
К оглавлению
Инновации
Как мировой фарме выйти из «эры дженериков»
Роман Иванов, руководителькомпании «R&D ФАРМА»
Опубликовано 17 мая 2013
С «модой» на инновации, пришедшей в Россию, страну захлестнула волна венчурных и госинвестиций не только в IT, но и в биотехнологии. В начале 2012 года российское Правительство утвердило программу развития биотехнологий РФ. Согласно документу, к 2020 году производство биотехнологической продукции в РФ должно вырасти в 33 раза и её доля должна составить не менее 1 процента ВВП страны. Можно, разумеется, долго спорить, нужно ли тратить более 1 трлн. руб. (!) на реализацию программы, однако факт остается фактом: темы внедрения инновационных разработок в области здравоохранения стали крайне актуальны в последние годы. Начинаешь верить, что государственные стратегии (помимо «Био-2020» это и «Стратегия развития фармацевтической промышленности РФ», и «Стратегия развития медицинской промышленности» — обе до 2020 года) содержат в себе амбициозные, но вполне реально достижимые цели.
Каковы главные глобальные тренды развития медицины и фармацевтики? Основной момент — то, что цели здравоохранения всё более смещаются в сторону профилактики различных заболеваний. Очевидно, что если раньше биотехнологии шли, в первую очередь, по пути продления жизни, то теперь, когда проблема массовой смертности решена, человечество столкнулось с более «вялотекущими» заболеваниями, которые отягчают жизнь человека. И потому революции остаются всё так же возможными – но лишь не для спасения целых цивилизаций, а для облегчения каждодневного существования людей.
Собственно, сегодня медицинская наука находится в ожидании новых открытий. Однако, увы, в последние десятилетия оригинальных лекарственных препаратов появляется всё меньше и меньше. Вся фармацевтика сегодня переживает бум дженериков — воспроизведённых лекарств, имеющих патентованный аналог и выведенных на рынок по окончании патентной защиты оригинала. Произошло это после глобального патентного обвала в начале 2012 года. Лекарства-«блокбастеры» (годовой уровень продаж которых превышает 2 млрд. долларов), созданные крупнейшими мировыми компаниями (Sanofi, AstraZeneca, Merk&Co, Pfizer) в 90-е годы ХХ века, начали терять патентую защиту. В этой ситуации большинство компаний приостанавливают интенсивную работу в R&D-лабораториях и перестраиваются на создание аналогов, стоимость которых в итоге снижается на 60-70 процентов по сравнению с «подлинником». Зато и выпуск их становится массовым. Таким образом, сложившаяся ситуация достаточно выгодна для государств, поскольку дешевизна дженериков позволит продлить жизни обычных людей, которые получают шанс приобрести лекарства, которые не могли себе позволить ранее. Однако есть и оборотная сторона медали. Получается, что фармкомпаниям куда легче воспользоваться патентом, срок действия которого завершился, а не заниматься собственными разработками. На американском фармрынке дженерики в настоящее время оцениваются около 73 млрд. долл., и этот показатель вырастет до 107 млрд. долларов к 2016 году. Переход от исследований к простому «копированию», по сути, провоцирует ситуацию стагнации отрасли. И даже среди компаний, которые специализируются на оригинальных препаратах (всего их в мире насчитывается около десяти), с каждым годом наблюдается существенное сокращение финансирования R&D. Учитывая то, что инвестиции для разработки всего одной уникальной молекулы составляют более 1 млрд. долл., желание фармкорпораций расширять портфель дженериков выглядит вполне логичным. Только так компании могут обеспечить себе финансовую стабильность после патентного обвала, который будет продолжаться ещё в течение 3-4 лет.
Сложившаяся ситуация всерьёз пугает аналитиков. «Эрнст энд Янг» прогнозирует, что окончание срока действия патентов спровоцирует приход на рынок новых производителей (главным образом из развивающихся стран — Турции, Индии, Израиля), а также рост числа M&A-сделок, которые позволят фармконцернам запускать совместные производства. Налицо тенденция к «количественному» росту фармотрасли, а отнюдь не к качественному.
По экспертным оценкам, патентный обвал, который мы переживаем сейчас, заставит российскую фарму идти по пути производства дженериков в ближайшие 15-20 лет. Наверняка, лишь производители США и Японии будут продолжать вкладываться в создание оригинальных препаратов, так что лишь через 5-10 лет, и то при условии достаточной финансовой поддержки R&D в корпорациях со стороны государства, мы увидим появление принципиально новых молекул и технологий, которые позволят оригинальному фармацевтическому бизнесу выйти на новую стартовую прямую. Помогут ли венчурные инвесторы молодым компаниям, занимающимся разработкой принципиально новых препаратов? Это вопрос исключительно привлекательности стартапов, решившихся покорять фармрынок в столь «неинновационный» его период.
К оглавлению
Почему из страны «утекают» инновации?
Денис Андреюк, исполнительный вице-президент Нанотехнологического общества России
Опубликовано 16 мая 2013
Принято считать, что в России много кулибиных и только «упаковывать» разработки в компании мы не умеем. Отчасти эта точка зрения верна, однако на деле и с научной составляющей в России пока не всё благополучно. Госфинансирование науки в рамках нескольких федеральных целевых программ позволило поднять на современный мировой уровень целый ряд центров, как чисто научных, так и научно-производственных. Но в целом в сфере инфраструктуры науки всё ещё остаются серьёзные проблемы.
Во-первых, это сложности с самой потребностью страны в новых технологиях. Если говорить без лукавства, так называемые «институты развития», заточенные на серьёзную коммерциализацию (РВК, РОСНАНО, Сколково) разработок, — это, по сути своей, «пылесосы» оставшихся мозгов и оставшихся технологий. Их функция сегодня состоит в том, чтобы подобрать все старые и новые крохи новых разработок и отправить это всё в США, на худой конец — в Израиль и в Западную Европу. Дело здесь не в происках таинственного мирового правительства и не в шпионском заговоре: работают банальные рыночные механизмы.
Пока схема «притока» и «оттока» мозгов в Россию и из страны выглядит именно так
Говорят, «рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше». Информационный слоган, под которым ведут пропаганду российские институты развития, можно сформулировать так: «Учёный может и должен стать богатым». Но чтобы учёный стал богатым, результаты его научной работы кто-то должен оценить и купить. Во всём мире покупателем научных разработок выступают крупные корпорации. Причём логика работает строго линейно: учёный создает малую компанию, которая владеет интеллектуальной собственностью (результатами его научной деятельности). Компания на основе этого интеллектуального багажа создает продукт — нечто, что можно легко оценить, продать, купить, сравнить с аналогами. Этот продукт выходит на рынок и продаётся одной или нескольким компаниям среднего бизнеса (я нарочно исключаю из схемы варианты бизнесов для конечного потребителя — b2c, их доля в общем количестве инновационных бизнесов ничтожно мала). Эти «приобретатели» высокотехнологичных решений включают их в свои продукты и, в свою очередь, продают их уже более крупным игрокам. Таков закон — «крупный» не может играть с «мелким»: другие требования к качеству, к размеру серии, к оценкам надёжности и стабильности бизнеса.
