Газета Завтра - Газета Завтра 765 (29 2008)
Здесь раньше нас решили "раскрыться" и дать возможность значительному числу граждан "посмотреть мир". Кубинцы много выезжали за границу — студенты и строители, военные и гуманитарии. Можно назвать и две асимметричные программы. С одной стороны, кубинцы перестали препятствовать "лодочной эмиграции", и в США любители демократии хлебнули прав человека по полной программе. За диссидентами прибыла на Кубу целая флотилия яхт и катеров, их встречали с цветами, а когда полицейская система США захлебнулась, "избравшие свободу" были собраны в концлагеря и вывезены в Панаму и в Гуантанамо. Кое-кто, пытаясь убежать из Гуантанамо обратно в тоталитаризм, подорвался на американских минах.
С другой стороны, большое число кубинских врачей поработали в странах "третьего мира" — ежегодно в страны Африки, Азии и Латинской Америки трудилось около 40 тыс. врачей с Кубы. Эти люди соприкоснулись максимально близко с реальностью народной жизни других стран. Вернувшись, они это знание донесли до своих пациентов-кубинцев — не на собраниях и не через газеты, а в бесчисленном множестве обыденных бесед, рассказов, шуток.
Здесь много думали над опасностями "обывательского коммунизма" и соревнования с "обществом потребления" и, надо признать, продвинулись гораздо дальше, чем интеллектуалы КПСС. Знаменательный разговор с Фиделем Кастро произошел в 1985 году у вице-президента АН СССР Ю.А. Овчинникова, который приехал в Гавану подписывать новое соглашение о научном сотрудничестве. Академик Овчинников был не только выдающимся ученым и организатором науки, но и мыслителем в самом точном смысле этого слова. После завершения официальной части визита советской делегации и приема в посольстве СССР Фидель Кастро неожиданно приехал попрощаться с Ю.А.Овчинниковым. Начавшийся разговор так захватил их обоих, что продолжался более пяти часов, практически до утра. Это был разговор двух единомышленников, чьи напряженные мысли о главных проблемах бытия, о природе человека, о судьбах социализма вошли в резонанс.
Фидель Кастро говорил, опираясь на опыт четверти века строительства "кубинского социализма". Его тревожило, что реализация задач социалистического проекта сама по себе еще не делает людей счастливыми, рост материального достатка без обогащения духовной сферы человека, незаметно деформирует шкалу ценностей так, что духовная сфера начинает обедняться. Между двумя одинаково важными процессами может даже возникнуть антагонизм. В теории социализма формально эта проблема названа, но совершенно не разработана. Фидель Кастро пришел к выводу о необходимости принципиального увеличения "инвестиций в человека", расширения возможностей участия в деятельности, приносящей духовное удовлетворение. Первыми такими сферами он считал образование, спорт и, как условие, эффективное здравоохранение.
Ю.А.Овчинников, исходя из советского опыта, считал, что само по себе образование, без обширных сфер деятельности, требующих высокого уровня знаний и умений, не приносит удовлетворения. Напротив, не находя применения своему потенциалу, человек страдает. Разрешение этого противоречия академик Овчинников видел в расширении сфер творческой работы. Самые большие возможности для этого предоставляет научная и конструкторская деятельность. У нас тогда вошла в обиход формула: "Наука — непосредственная производительная сила". Имелось в виду материальное производство. Ю.А.Овчинников говорил, что еще важнее функция науки как "производства человека", тут — преодоление рамок "обывательского коммунизма", расширение пространства творчества как источника счастья.
В том разговоре фактически речь шла о концепции "общества знания" в социальных условиях Кубы и СССР. В тот момент и Ю.А.Овчинников и Ф.Кастро считали, что сотрудничество в этой области имеет огромный потенциал.
К 1985 году программу научного строительства на Кубе можно было считать успешной. После устранения патологий "заднего дворика США" как роскошного места отдыха и разврата миллионеров и гангстеров (и, соответственно, моря трущоб с отверженными), проступили старые структуры Кубы как "жемчужины Испанской короны". В ХIХ веке здесь была сильная Академия наук, творческая гуманитарная и художественная интеллигенция с особым аристократизмом, открытость науке и культуре, новаторский дух, традиции профсоюзов и самоорганизации. Все это удалось интегрировать в программу развития, что стало безусловным достижением кубинской революции, многое говорящим о качествах и революционеров, и самого общества.
Есть страны, которые вкладывают в свою науку уйму денег — и ничего не получается. И люди есть, и институты, но нет исследовательского духа — и нет успехов. В кубинцах такой дух был в ХIХ веке, и он был оживлен после революции. Уже в конце 60-х годов были видны "зародыши" блестящих работ. Молодежь из трудовых семей не волновал статус и престиж в глазах "мировой науки". Молодые ученые, часто окончившие вечерние отделения университетов, видели проблему и искали способ ее решить — с теми средствами, какие есть, проявляя замечательную изобретательность и способность к обучению. Кстати, лучшим институтом Академии наук Кубы в 70-е годы был Институт генетики сахарного тростника, хотя среди его сотрудников не было тогда ни одного с высшим образованием. Там работали только молодые кубинцы, окончившие техникумы, и несколько советских генетиков-консультантов.
Те, кто лично наблюдал работу и старых, и молодых кубинских исследователей, согласятся, что у них распространен тот стиль научного мышления, который в истории науки иногда называют "русским" Это склонность делать широкие обобщения при большой нехватке эмпирического материала. Говорят, это от бедности ("голь на выдумки хитра"), но суждение это поверхностно. Скорее, этот стиль возникает там, где ученый, находясь на периферии мирового научного сообщества, может не слишком опасаться его "тяжелой руки". В этом смысле русские и кубинские ученые находились в сходном положении: нужно было решать срочные проблемы с минимальными ресурсами, и без творческой фантазии и нестандартных подходов это было сделать невозможно.
Для работы в таком ключе нужно иметь "свободу" выходить, на этапе рождения идей, за рамки того рационализма, который, конечно, необходим ученому, но при этом несомненно ограничивает его воображение. Образы, которыми мыслят кубинские исследователи, часто парадоксальны. Эта способность вывернуть проблему наизнанку и увидеть ее с неожиданной стороны, счастливым образом была не задушена в новой научной молодежи, а развита.
Если бы наше сотрудничество с кубинскими учеными не было прервано, в 90-е годы могли бы сложиться замечательные совместные коллективы. Но и за первые тридцать лет на Кубе при международном сотрудничестве удалось создать несколько дееспособных целостных научно-технических систем. Это, прежде всего, большой научно-производственный комплекс в области биотехнологии и биомедицины, система НИОКР в области современной тропической агрикультуры и сахарного производства. В 80-е годы Куба вошла в клуб стран с развитым производством в области генетической инженерии, выходя на рынок с продуктами оригинальных разработок. Наукоемкое производство начало вносить весомый вклад в ВВП Кубы.
Крах СССР прервал всю эту программу развития катастрофическим образом. Было законсервировано много важных строек, прекращены многообещающие программы, до предела урезано потребление. Скрепя сердце, приоткрыли рынок валюты, де факто допустили черный рынок и неконтролируемый рост нетрудовых доходов. Появилась столь хорошо знакомая нам в России порода людей — богатые из спекулянтов и сутенеров. Это мир "новых кубинцев", там живут на "куки" (CUC) — условные денежные единицы, конвертируемые в доллары, там другие стандарты потребления, другой стиль и смысл жизни. Одновременно люди, строившие новую справедливую Кубу и верившие в идеалы революции, оказались в крайне бедственном материальном положении.
Кубинскому руководству ценой невероятных усилий удалось избежать обрушения социальных систем, но демонстрационный эффект был крайне тяжелым, возникла трещина, радикальные настроения с обеих сторон. В последние годы большое облегчение принесла "лево-патриотическая волна" в Южной Америке, прямые поставки энергоресурсов из Венесуэлы. ВВП Кубы начал расти. Но экономика Кубы пока еще находится в неравновесном положении. Какой будет программа развития страны в новых условиях пока еще до конца не ясно.
Участие России в этой программе тесно переплетается с решением самых фундаментальных вопросов нашего собственного будущего. Не столько в материальном, сколько в духовном плане.
Вспомним, как обстояли дела в отношениях РФ с Кубой после 1991 года. Первый министр иностранных дел при Ельцине А.Козырев считал, что нужно не только свернуть сотрудничество с Кубой, но и разорвать с ней все отношения и присоединиться к американскому эмбарго. Надо отдать должное честности и высокому профессионализму множества российских специалистов и руководителей из самых разных ведомств, в том числе и из "козыревского" МИДа, благодаря активной позиции которых эти планы удалось нейтрализовать.
