Ирина Драгунская - Код завинчивания. Офисное рабство в России
Итак… Нам раздают анкеты и всячески подчеркивают, что их заполнение — дело добровольное. Надо назвать свои недостатки и ошибки, дается но девять вариантов ответов на каждый вопрос, каждому варианту надо присвоить некий балл, чтобы в сумме по каждому вопросу получилось 10. Я на это посмотрела и… Вспомнила, что в Америке запрещено законом склонять граждан заполнять психологические тесты (конечно, при том, что кандидат должен осознавать — он идет на риск, если откажется заполнить анкету, потому что его просто могут не взять под другим предлогом). Какого черта, подумала я, уже поняв, что сюда не пойду работать ни в коем случае, я буду расстилаться перед этими людьми и описывать им свои недостатки, да еще и подсчитывать их по баллам? В общем, я отказалась. Сказала, что при всем моем уважении к редакции делать этого не буду, тем более что, как они сами говорят, они не настаивают. После этого прошла краткая беседа, в которой я продемонстрировала свои навыки противостояния манипуляторам. Мне приводили разные туманные доводы, почему для моего же блага необходимо анкету заполнить, я говорила: «Да, возможно, вы и правы, но мне не хочется». В конце концов мне даже сказали, что, очевидно, у меня не такой большой опыт поиска работы, раз я отказываюсь. Я снова сказала, что, вероятно, так и есть (и зарегистрировала про себя: «шантаж»).
Финальная попытка склонить меня к заполнению анкеты проходила под видом большого участия к моему положению — якобы они настаивают, чтобы именно я заполнила анкету, потому что именно мне это поможет сгладить мои минусы в глазах Самой Главной Начальницы. Я вежливо улыбалась и говорила, что очень интересуюсь психологией и что именно поэтому в тесты не верю, и упрямо держалась того, что это дело якобы добровольное, а раз так — оставляю за собой право действовать так, как мне удобнее. В конце концов незаполненную анкету у меня забрали. С этого момента я уже стала с интересом смотреть, как будут развиваться события. Пришла Главная; народ напрягся (причем не только соискатели, но и сотрудники), словно приближался грозовой фронт. Она стала вызывать по одному. Пока мы ждали своей очереди, я очень приятно поговорила со своим конкурентом, он оказался интересным человеком. И наоборот, девушка, оказавшаяся свидетельницей моего отказа заполнять анкету, на всякий случай решила со мной не разговаривать и начала усиленно нахваливать анкету той даме, которая предложила ее заполнить… Психологические наблюдения мои окончились, когда ко мне подошли и сказали: «К барьеру!» — указывая на дверь Главной. Я восприняла напутствие как шутку и храбро вошла. Но это была не шутка.
«Главная» — молодая девушка, похожая не на главного редактора, а скорее на любовницу богатого человека, которая словно бы по ошибке зашла сюда по дороге из бутика в салон красоты. Видно, так оно и было, и я тут же вспомнила: мне говорили, что в основном делами занимается не она, а заместительница. Главная посмотрела на меня с плохо скрываемым презрением (ну, по крайней мере мне так показалось, на объективность не претендую) и позволила сесть. Стул мой стоял в центре комнаты. Главная сидела за столом и рассматривала какие-то фотографии. По углам, притихнув, как мыши, сидели все те, кто проводил прошлые собеседования. Первый вопрос был обращен не ко мне, а к ним: «На какую вообще должность вы ее рассматриваете?» Те тихо ответили, и тут оказалось, что меня хотели брать на другую должность, не на ту, что я думала раньше. Воцарилась тишина. Главная увлеченно изучала фотографии. Не отрываясь, она вдруг спросила меня, как дела. Отлично, сказала я, и мой ответ ее удивил, она вдруг на меня посмотрела пристально и недобро…
Дальше началось собеседование по методике «допрос» (я не знала, что есть такая методика, узнала сегодня из одной книжки по подбору персонала; в ней, кстати, говорится, что такая методика — самое последнее дело…). И скажу честно, все-таки то, как со мной разговаривала эта женщина, меня уело.
— Что с языками? (Я отвечала про английский и итальянский, который учу сейчас и который так близок тематике их журнала.)
— Назовите десять брендов в области лакшери (они знали, что я работала в другой области и в их брендах не разбираюсь, что придется учить.)
Я сказала, как делала два прошлых раза, что знаю близкие им области, хотя прицельно именно их тематикой пока не занималась, и попробовала рассказать про то, что знаю. Меня прервали.
— Вы слышали мой вопрос. Я спросила вас про бренды. Сейчас же называйте.
Я стала называть то, что знаю, и упомянула одну французскую марку, Hermes. И тут произошло что-то вроде разряда молнии. Главная даже отвлеклась от фотографий и уставилась на меня.
— Что-о-о? — сказала она изменившимся голосом. — Ну-ка повторите!
Я повторила.
— КАК-КАК ВЫ СКАЗАЛИ?
Я повторила снова.
— НЕТ, Я НЕ ПОНЯЛА, повторите, чего-чего вы сказали?
Я снова повторила, сказав также, что могу, конечно, произнести это французское название и неправильно, не проверяла, но что пишется оно пот как (и я по буквам произнесла его: «Эрме»). Главная смерила меня взглядом, показывающим всю глубину моего невежества. И повторила это название так, как сказал бы его тот, кто не знает, что во французском некоторые буквы не читаются, а именно: Хермес. Повисла пауза.
— В какие журналы вы пишете? (Я назвала несколько солидных изданий.)
— И о чем же вы туда пишете, интересно? (Я описала несколько тем, одна из них была близка к их области.)
Она оживилась и попросила назвать бренды. Я назвала. Потом она опять спросила подчиненных поверх моей головы: «И за сколько вы ее хотели взять?» Никто не ответил. Все сидели очень-очень тихо. Я сказала, что цифру мы не обсуждали, и вообще считаю, что это не главное, поэтому делать это надо тогда, когда обсуждены все остальные вопросы. Она настаивала. Я назвала цифру, близкую зарплате, которую они написали в объявлении о вакансии. И еще раз сказала, что всегда сумма зависит от ситуации, я готова рассматривать варианты. Тут она снова посмотрела на меня очень осмысленно и заметила: «Ну, бесплатно-то вы работать, конечно, не будете!» На что я ответила, что это действительно так, бесплатно действительно не буду. «Ну что ж, — возвестила она подчиненным, — у меня вопросов больше нет!»
— Спасибо, Анна, — сказала эйчарша, — мы вам позвоним! Очень скоро! — И зачем-то добавила: — Прямо сегодня, а может быть, и завтра! (Да-да, отвечала я…)
Ушла с этого знаменательного собеседования я все же не так, как от меня ждали. Я взяла журнал, чтобы проанонсировать его в одном издании, с которым сотрудничаю (я решила это сделать еще до собеседования и не видела причины отменять это решение). Пожалуй, это был единственный момент, когда Главная вдруг стала выглядеть абсолютно по-другому — очень тихо и удивленно, я бы сказала даже, что она почувствовала себя не в своей тарелке, когда речь зашла собственно о журнале. Что ж, вполне может быть, если она собственно работой в этом журнале и не занимается, а все делают другие. Тяжелый случай! После знакомства с Главной для меня абсолютно прояснился смысл вопросов, которые мне задавали на прошлых собеседованиях:
1) что вы делаете, если на вас вдруг накричали;
2) как вы реагируете на заведомо невыполнимые задания;
3) случалось ли, что вас кто-то очень сильно обидел и вы в ответ, несмотря на то что надо срочно сдавать номер, уходили, хлопнув дверью?
Рассказывает Маша:
…Попросили собрать головоломку из кубиков. Позиция — секретарь на ресепшен в компанию, торгующую консервированными овощами.
Рассказывает Вика:
А у меня было хорошее собеседование. Сначала меня собеседовали в кадровом агентстве, и стало сразу ясно, что я лучшая, потом в конторе — там я была последняя, и тоже было ясно, что я остаюсь. Разговор, очень вежливый, уже был с директором и его заместительницей, сначала спросили про опыт, знания, чем владею. На стадии комплиментов типа «вы нам очень подходите» в кабинет зашел очень противный и громогласный милиционер, и неожиданно выяснилось, что директор избил мою предшественницу. Вот это был сюрприз!
Или вот еще пример «стрессового» собеседования.
Рассказывает А., Москва:
— Почему вы без галстука?
— Вы слишком старый, у вас слишком много детей (двое. — Прим. авт.) и не самый лучший английский.
— И все-таки почему вы так плохо одеты и без галстука? Потом попросили спеть или станцевать: в разговорах о хобби выяснилось концертное прошлое, и крутой интервьюер предложил изобразить прямо в переговорной. Он явно получал удовольствие от того, что все говорил, как ему казалось, прямо и честно.
В результате мне отказали.
Свайа из Питера (27 лет) делится своими остроумными соображениями о тестах, используемых при приеме на работу:
