Тим Харфорд - Через поражения – к победе. Законы Дарвина в жизни и бизнесе
Ломас быстро поднялся на 31-й этаж офиса Lehman, где прежде была столовая для высшего руководства. Там рядом с бесценными произведениями искусства на стенах висели написанные от руки таблички, не позволявшие команде PwC заблудиться. Кризис наступил мгновенно. Днем в воскресенье управляющие узнали, что нью-йоркский офис в пятницу вечером снял с европейских счетов все средства. Обычная практика в другой ситуации сейчас могла обернуться тем, что деньги больше не вернутся. Это означало, что все торги в понедельник оказались бы невозможными и незаконными. У Lehman была масса незавершенных сделок с несколькими тысячами компаний. В понедельник, после заседания совета, начавшегося примерно в пять утра, судья подписал распоряжение о передаче контроля над европейским филиалом Lehman компании PwC, сделав таким образом банкротство официальным. Это произошло в 7 ч 56 мин утра. Четыре минуты спустя, когда на распоряжении еще не высохли чернила, открылись лондонские рынки.
Команда PwC пыталась понять, как проводились операции банка. Им показали непонятную диаграмму, отражавшую сложную правовую схему ухода от налогов с помощью большого количества подставных фирм. Это не значило, что команда PwC была неопытной, просто они проглядели реструктурирование европейского филиала Enron, некогда финансово грамотной энергетической компании, утратившей свой авторитет. Однако контракты Enron были еще цветочками, и Ломасу пришлось назначить сотрудников, которые следовали бы повсюду за руководством Lehman, чтобы понять, как они работают и что вообще происходит.
Масштабы хаоса были огромны. Как брокер, компания Lehman Europe имела более $40 млрд наличными, в акциях и других активах, которыми она управляла от имени своих клиентов. Деньги были заморожены, поэтому клиенты тоже оказались на грани банкротства. Lehman осуществляла каждую восьмую сделку на лондонской фондовой бирже, однако сделки за последние три дня не были завершены должным образом. Это была обычная практика. Но сейчас незакрытые сделки оказались во власти крайне неустойчивого рынка. Lehman хеджировала многие риски, используя для этого сделки с деривативами, чтобы снизить до минимума воздействие волатильности. Но как только в понедельник стали приходить электронные письма с отменой сделок, стало ясно, что банкротство сделало эти сделки ничтожными. Когда произошло крушение Lehman, у компании был один миллион открытых контрактов на деривативы.
Только трейдеры Lehman знали, как разобраться с этими сделками. Чтобы избежать еще больших убытков, нужно было на время оставить отдельные контракты. К возмущению кредиторов компании Lehman – уборщиков, поваров, телефонистов и электрических компаний, Ломасу пришлось взять кредит в $100 млн, чтобы передать трейдерам причитающиеся им приличные бонусы. Но ему все равно пришлось обращаться к сторонним специалистам, которые в условиях секретности доделывали работу трейдеров, поскольку сами трейдеры, как только узнавали, что на проводе Lehman, пытались тут же представить все сделки как навязанные. Дело усложнялось еще и тем, что Lehman, будучи крупным банком, не имел собственного банковского счета. Он не мог открыть счет в каком-нибудь другом банке, поскольку все банки были его кредиторами и могли иметь юридическое право на любые деньги, оказавшиеся на счету Lehman. Ломасу пришлось обратиться к услугам Банка Англии, чтобы открыть десятки счетов в различной валюте.
Это было лишь начало тушения пожара. Разгребание головешек отняло много времени. Прошел год с момента банкротства Lehman Brothers, прежде чем британский суд стал рассматривать иски от клиентов банка, свидетельства финансовых регуляторов и PwC. И это, возможно, было правильно, поскольку Lehman Brothers управлял многими миллиардами, принадлежавшими его клиентам. Кому платить, сколько и когда? Как объяснял юрист PwC суду, существуют как минимум четыре различные правовые школы, по-разному трактующие эту процедуру. Судебное рассмотрение затянулось на недели. Еще одна серия судебных решений определяла, можно ли Ломасу провести скорейшее банкротство банка, разделив его кредиторов на три широкие категории и рассматривая каждую категорию в совокупности, а не каждого клиента в отдельности. В этом суд Ломасу отказал.
Постепенно выяснилось, что банк систематически скрывал свое бедственное финансовое положение, используя законный правовой трюк под названием REPO 105, который позволял занижать размеры долга и рискованных активов, чтобы они выглядели менее рискованными. Законность применения REPO 105 в данном контексте определит суд: в декабре 2010 г. прокурор штата Нью-Йорк возбудил иск против аудитора Lehman, компании Ernst and Young, обвинив ее в пособничестве «массовому бухгалтерскому мошенничеству». Однако если обвинение не будет доказано, то это может означать, что финансовые показатели Lehman Brothers были в техническом отношении безукоризненны, но не отражали реального положения дел, как в случае с аварией на «Тримайл-Айленд», когда индикатор указывал на необходимость закрытия клапана, а не на то, что он действительно был закрыт.
В интервью газете Financial Times по случаю первой годовщины падения Lehman Brothers Тони Ломас высказал надежду на то, что это большое дело ему удастся закончить где-нибудь в 2011 г., т. е. через три года после начала процесса банкротства.
Ломас объяснял: «Если бы, когда мы вмешались, в то самое воскресенье, у нас был бы документ под названием “План на случай чрезвычайной ситуации – что нужно делать при обращении к правовой защите”, то нам было бы намного легче. В компании Enron у нас было две недели на то, чтобы написать такой план. Это небольшой срок, но нам его хватило, чтобы быстро перейти к делу. А в этот раз у нас не было времени».
Тони Ломас счел эту работу невероятно сложной, а ведь его попросили заняться только европейским отделением Lehman Brothers, т. е. всего лишь «дочкой» основного банка, который в свою очередь был частью глобальной финансовой системы. Мы рассматриваем вопрос продолжительности процесса банкротства не потому, что банкиры и акционеры банков заслуживают особого к себе отношения, а потому, что рухнувший банк похоронил под собой на все это время десятки миллиардов чужих денег. Если эту проблему решить, то банкротство следующего банка Lehman Brothers будет безопасным. Но это означает необходимость перестройки жестко связанной системы в систему с более свободными и более гибкими связями.
6. Банки-домино и банки-зомби
Довольно экзотическая забава с выстраиванием домино является самым показательным примером жестко связанной системы. Вы могли видеть по телевизору, как кто-нибудь выстраивает сложнейшие конструкции из многих тысяч костяшек домино, а потом опрокидывает их одним легким толчком. В отличие от банков костяшки домино склонны к падению, но далеко не сразу. При установлении одного из первых рекордов 8000 костяшек посыпались от падения шариковой ручки из кармана телеоператора, пришедшего снимать это событие. Были случаи, когда рекорд не удавалось установить из-за бабочек или кузнечиков.
Выстраивать костяшки домино можно в совершенно контролируемой среде, когда не помешают ни насекомые, ни сотрудники телекомпаний. Это, конечно, уменьшит сложность систем домино, поскольку чем жестче связи, тем меньше проблем с выстраиванием фигур. Однако с практической точки зрения чем свободнее связи, тем лучше. Профессиональные участники соревнований по выстраиванию фигур из домино сегодня используют «ворота безопасности», которые снимаются в самый последний момент, чтобы избежать случайного разрушения системы. В 2005 г. сотня добровольцев потратила два месяца на установку 4 155 476 костяшек домино на одной голландской выставке. В павильон влетела ласточка и задела конструкцию. Благодаря «воротам безопасности» упало только 23 000 костяшек, хотя могло быть и хуже. (Правда, для ласточки хуже уже быть не могло, потому что, стремясь сохранить конструкцию, один из участников застрелил ее из пневматического ружья, чем навлек на себя гнев защитников животных. Они хотели ворваться в павильон и завершить то, что не успела сделать несчастная птица.)
Финансовая система никогда не избавится от своих ласточек (правда, черные лебеди были бы более подходящей эмблемой), поэтому она нуждается в своих собственных «воротах безопасности». Если можно сделать связи в системе менее жесткими, чтобы банкротство одного банка не тянуло за собой другие банки, то финансовая система станет намного безопаснее даже при том, что ошибки в ней будут встречаться так же часто.
Банки могут действовать, как домино, разрушая другие компании одну за другой двумя путями. Наиболее простой способ – распространять вокруг себя банкротство не потому, что у компаний-клиентов нет денег, а потому, что они закончились в банке.
Но существуют еще и банки-зомби. Они не становятся банкротами, но только мешают вести бизнес, терроризируя другие компании. Происходит вот что. У всех банков есть активы (ипотечный кредит является активом потому, что владелец жилища должен банку деньги) и финансовые обязательства (клиентский счет является обязательством, поскольку банк обязан предоставить деньги клиенту по первому его требованию). Если активы меньше обязательств, то с юридической точки зрения банк является банкротом. Как лекарство от банкротства, банку нужен капитал. Это средства, которыми банк обладает от имени своих акционеров, а они всегда оказываются в конце очереди, когда речь заходит о возврате средств рухнувшего банка.
