Джордж Сорос - Сорос о Соросе. Опережая перемены
Именно эта необходимость и создает ту самую тяжкую ношу, о которой я говорил ранее. Люди могут пытаться ставить себе более масштабные цели, присоединяясь к некоторой группе или посвящая себя некоторому идеалу. Но добровольные ассоциации не имеют того же качества неизбежного убеждения, каким обладает органическое общество. Человек принадлежит к этим ассоциациям не в результате хода событий, а в результате сознательного выбора. Трудно посвятить себя всем сердцем некоторой группе, когда есть такой широкий выбор. Даже если человек это и делает, группа не посвящает себя ему в ответ: существует постоянная опасность того, что человеку будет отказано или он будет оставлен за бортом.
То же самое относится к идеалам. Религиозные и социальные идеалы конкурируют друг с другом, им не хватает неизбежности, которая позволила бы людям принимать их беспрекословно. Приверженность идеалам становится в той же степени вопросом выбора, как и принадлежность к некоторой группе. Человек становится отделен от других; его принадлежность никак не характеризует его, но говорит только о его сознательном решении. Между человеком и принятым идеалом стоит сознательно принятое решение.
Необходимость поиска цели для себя и в себе ставит людей в сложное положение. Человек является наиболее слабой из составляющих общество единиц, его жизнь короче срока жизни большинства институтов, которые от него зависят. Люди как таковые являются очень неопределенным основанием для системы ценностей, достаточной для поддержания структуры, которая переживет их и которая должна представлять большую ценность в их глазах, чем их собственные жизнь и благополучие. Тем не менее подобная система необходима для поддержания открытого общества.
Неадекватность индивида как источника ценностей может выражаться различными способами. Одиночество или чувство собственной неполноценности, вины и бесполезности может напрямую быть связано с отсутствием цели. Подобные психические расстройства усиливаются стремлением людей считать себя ответственными за эти чувства, вместо того чтобы поместить свои личные сложности в социальный контекст. Психоанализ не может помочь в этом отношении, несмотря на его терапевтическую ценность. Чрезмерная сосредоточенность на индивиде, как правило, только усугубляет проблемы, которые он стремится излечить.
Проблемы тяжкой ноши сознания индивида становятся тем большими, чем большим богатством и властью он обладает. Человек, который с трудом сводит концы с концами, не может позволить себе остановиться и размышлять о смысле жизни. Но можно с уверенностью сказать, что то, что я назвал позитивным аспектом несовершенного знания, поможет сделать открытое общество еще более богатым, и, таким образом, этот неразрешенный вопрос с большей вероятностью встанет во всей своей полноте. Может быть достигнута точка, когда подвергнется сомнению даже принцип удовольствия: люди могут быть не в состоянии получать такое удовлетворение от результатов своего труда, какого было бы достаточно для оправдания усилий, направленных на его достижение. Оправдание созданию богатства может состоять только в том, что процесс этот является формой творческой деятельности. Признаки пресыщения начинают появляться только тогда, когда речь идет о получении удовлетворения от плодов своего труда.
Те, кто не способен найти цель в себе, могут обратиться к догме, которая предлагает человеку готовый набор ценностей и безопасное место во вселенной. Единственный способ избавиться от отсутствия цели состоит в отказе от открытого общества. Если свобода становится невыносимой ношей, то спасением может показаться закрытое общество.
Догматический способ мышления
Мы видели, что критический способ мышления возлагает непосредственно на человека тяжкую ношу решений о том, что правильно, а что – нет, что истинно, а что – нет. В условиях несовершенного понимания возникает много важных вопросов – прежде всего связанных со значением человека во вселенной и его местом в обществе, – на которые он не может дать окончательных ответов. Неопределенность трудно перенести, и человеческий разум, вероятнее всего, готов будет на все, чтобы избежать ее.
Существует известный обходной путь: догматический способ мышления. Он состоит в установлении фундаментальной доктрины, источником происхождения которой считается не человек, а нечто иное. Источником может быть традиция или идеология, которой удалось победить в конкуренции с другими идеологиями. В любом случае она объявляется высшим судьей, стоящим над конфликтующими взглядами. Те взгляды, которые ей соответствуют, принимаются, а те, которые с ней конфликтуют, отклоняются. Нет необходимости взвешивать альтернативы: любой выбор предопределен. Ни один вопрос не остается без ответа. Ужасная перспектива неопределенности снимается.
Догматический способ мышления имеет много общего с традиционным. Постулируя право быть всеобщим источником знания, он стремится удержать или воссоздать естественную простоту мира, в котором доминирующие взгляды не подлежат сомнению, а вопросы не возникают. От традиционного способа мышления его отличает именно отсутствие простоты. При традиционном способе мышления отсутствие изменений является общепринятым фактом; при догматическом способе мышления оно является постулатом. Вместо одного общепринятого взгляда существует много возможных интерпретаций, но только одна из них согласуется с постулатом. Остальные должны быть отклонены. Усложняет положение вещей то, что догматический способ мышления не может признать, что он провозглашает постулат, поскольку это подорвало бы безусловную власть, которую он стремится установить. Для того чтобы преодолеть это усложнение, могут потребоваться невероятные умственные построения. Догматический способ мышления не может воссоздать простоты, которая характеризует традиционный способ мышления. Основное различие между ними состоит в следующем: подлинно неизменный мир не имеет истории. Как только люди узнают о конфликтах, прошедших и текущих, постулаты теряют свою неизбежность. Это означает, что традиционный способ мышления ограничивается более ранними стадиями развития человека. Если бы люди могли забыть свою историю, только тогда стало бы возможным возвращение к традиционному способу мышления.
Прямой переход от критического способа мышления к традиционному можно, таким образом, полностью исключить. Если догматический способ мышления доминирует в течение определенного длительного периода времени, история может стать менее четкой, но в настоящее время к этому не стоит относиться как к практической возможности. Выбор может быть сделан только между критическим и догматическим способами мышления.
