Даррен Тодд - Цифровое пиратство. Как пиратство меняет бизнес, общество и культуру
Задумаемся о том, что защищают патенты Monsanto. В природе есть однолетние растения, которые необходимо высаживать каждый год, и многолетние, которые обычно вырастают сами (благодаря самосеву). В обоих случаях растения дают либо какие-либо семена, либо другой посевной или посадочный материал, из которого фермеры могут получить новые растения. Именно таким образом культуры, не относящиеся к аборигенным (например черешня и соя в Великобритании, яблоки и бананы в США), со временем распространились там, где не росли изначально.
Но данный природный цикл не соответствует планам Monsanto. Запатентовать природу невозможно, следовательно, природные ингредиенты неэффективны и не приносят прибыли. В 80-х годах XX века, благодаря интенсивному лоббированию и постоянно растущему присутствию бывших представителей руководства Monsanto в правительственных сельскохозяйственных комитетах, на территории США было разрешено патентовать генномодифицированные семена (Kenner, 2008). Меняя клеточную ДНК различных культур с помощью бактерий, компания Monsanto способна до определенной степени модифицировать семена в ходе специального процесса, для которого удалось добиться патентной защиты. Повышение урожайности выглядит как важное и целесообразное достижение науки. Кроме того, в интересах самой компании Monsanto сделать так, чтобы продавать как можно больше семян как можно чаще.
RoundUp наготове
Компания Monsanto начала продавать ГМ-семена, которые идеально развивались с помощью RoundUp, что было очень удобно. Но с этого и начались проблемы. Компании принадлежал патент на ГМ-семена, а значит, эти семена принадлежали ей, и фермеры, используя их во второй раз, то есть на следующий год, нарушали патентные права. Семена второго поколения – продукт природы, но так как они выросли из ГМ-семян, фермеры не имели права использовать их. Этот запрет может показаться существующим только на бумаге, однако интересы Monsanto защищает целая команда – более 75 контролеров старательно выявляют повторное использование семян фермерами (Kenner, 2008). Обнаруженное нарушение приводит к многочисленным несправедливым тяжбам, в которых Monsanto представляет целая армия юристов. Большинство процессов заканчивается выплатой внушительной суммы по соглашению. Борьба с Monsanto оказывается не по карману многим фермерам.
Еще одной мишенью юристов Monsanto становятся фермеры, на полях которых непреднамеренно происходит перекрестное опыление с ГМ-культурами, растущими на соседних полях. Такие фермеры оказываются виновными вдвойне: им приходится обращаться к помощи дорогостоящих юристов, доказывая свою правоту и законопослушность, притом что у них есть культуры, дающие «незаконные» семена, и эти семена реагируют только на RoundUp.
Когда-то Моэ Парр зарабатывал себе на хлеб очисткой семян для фермеров, чтобы их можно было сеять на следующий год; в настоящее время эта профессия уже исчезла. Monsanto привлекла его к суду за «побуждение фермеров к нарушению патентного права» (Kenner, 2008). По тому же сценарию, только аналоговому, а не цифровому, развиваются события, если компании упрощают процедуру обхода технических мер защиты, чтобы облегчить потребителям добросовестное использование. Похожая ситуация наблюдается довольно часто. К примеру, в том же деле компании DropBox: несмотря на существующую возможность нарушения потребителями авторских прав путем использования DropBox для файлообмена, это нарушение само по себе не является первоочередной целью работы сервера. Вот и услуги Парра, приводя к нарушению патентного права, предназначались совсем не для этого, тем более что его аппаратура была сконструирована еще до появления патентов. К сожалению, в патентном праве добросовестное использование не предусмотрено, и патентная защита обеспечивает правообладателям возможность защищать свою интеллектуальную собственность еще жестче, чем авторское право.
Терминаторная технология
Но даже патенты Monsanto на генномодифицированные культуры оказались недостаточной защитой от пиратов. Компания по-прежнему нуждалась в создании физических препятствий, чтобы предотвратить попытки повторного использования ее интеллектуальной собственности. Поэтому Monsanto занялась созданием семян, защита которых от пиратов была бы полностью надежна, чтобы ни один фермер не смог воспользоваться ими повторно. Для этой разработки понадобилось так называемое генетическое использование рестрикционных (ограничивающих) технологий (GURT). Более уместным оказался термин «семена-самоубийцы», который означает, что в результате применения терминаторных технологий семена дают стерильные культуры. Ни одно из семян, которые получены от растений, произведенных по этой технологии, не прорастет на следующий год. К доводам в защиту терминаторной технологии относят снижение перекрестного опыления, хотя, как отмечает Хью Уорвик, это равносильно признанию, что ГМ-культуры в действительности перекрестно опыляются с культурами соседних полей и оплодотворяют их (Warwick, 2000). Этот факт негативно отразился на длительной патентной тяжбе Monsanto с владельцами ферм, на чьих землях были обнаружены поля с перекрестно опыленными культурами: компания обвиняла этих фермеров в незаконном применении семян культур RoundUp Ready.
В 1999 году Monsanto согласилась не выпускать в продажу «семена-самоубийцы», так как этому яростно сопротивлялись и фермеры, и правительство[10]. Но вице-президент компании Delta & Pine Land Гарри Коллинз заявил, что работы, направленные на дальнейшую коммерциализацию в этой сфере, будут продолжаться (Warwick, 2000). Через пять лет Monsanto купила Delta & Pine Land.
Если что-нибудь и вселяет в нас надежду на отмену столь катастрофического уровня контроля, так это предпочтения самих потребителей. Как известно, Monsanto занимается производством рекомбинантного гормона роста крупного рогатого скота (rBGH), который стимулирует выработку молока у дойных коров, что существенно сказывается на качестве молока и жизнедеятельности животных (Robin, 2005). Однако рекомбинантный гормон не так прочно укоренился в производстве молока, как ГМ-семена – в растениеводстве. Это случилось лишь потому, что потребители оказывали активное давление на правительство и органы надзора, требуя запретить продажу rBGH-молока или по крайней мере указывать на этикетке, что это молоко получено от коров, выращенных с применением гормона. Молоко таких коров запрещено к продаже во всех странах, кроме США. И даже в Штатах Wal-Mart прекратил продажу подобных продуктов «на основании предпочтений покупателей» (Kenner, 2008).
Однако во многом будущее контроля за интеллектуальными правами представляется отголосками тактики Monsanto. Постепенно под контролем оказываются не только знания или право творить, но и право пользоваться тем, что дано нам естественно, по праву повседневной жизни, – будь то пшеничное зерно, гитарный рифф или рекламный слоган. Однако у компании Monsanto нет ничего, что стоило бы украсть. Ни одна развивающаяся страна не станет создавать методом обратной инженерии ГМ-семена или терминаторную технологию. Хотя конкурирующие компании могут повторить замыслы монополистов, ни одному пирату не придет в голову заниматься чем-то настолько замысловатым и неестественным, как семена, не способные воспроизводиться и нуждающиеся в строго определенной марке удобрения или гербицида. Таким образом, Monsanto предлагает миру прекрасный пример надежной защиты интеллектуальной собственности от пиратов: достаточно произвести то, что никто не захочет копировать, причем произвести так, чтобы рискнуть всем, кроме прибыли.
