Джордж Сорос - Сорос о Соросе. Опережая перемены
Я фундаментальным образом не согласен с теорией совершенной конкуренции, но я должен использовать ее в качестве начальной точки, поскольку она соотносится с концепцией идеально изменяемого общества.
Теория предполагает, что существует большое количество единиц, каждая из которых обладает совершенным знанием и мобильностью. Каждая единица имеет свою собственную шкалу предпочтений и сталкивается с данным набором возможностей. Даже поверхностная оценка показывает, что эти предположения являются совершенно нереалистичными. Отсутствие совершенного знания является одной из отправных точек настоящего исследования, а также научного метода в целом. Совершенная мобильность отрицает наличие основного капитала и специализированных навыков, в то время как обе эти категории неотъемлемо присущи капиталистическому способу производства. Причина, по которой экономисты соглашались со столь неприемлемым предположением в течение столь длительного периода времени, заключается в том, что это приводило к результатам, которые считались чрезвычайно желательными со многих точек зрения. Прежде всего, это давало экономике статус науки, сравнимый со статусом физики. Сходство между статическим равновесием совершенной конкуренции и ньютоновской термодинамикой не является простым совпадением. Во-вторых, это доказывало утверждение, будто совершенная конкуренция максимизирует благосостояние.
В жизни условия приближаются к условиям совершенной конкуренции только тогда, когда новые идеи, новые продукты, новые методы, новые предпочтения удерживают людей и капитал в движении. Мобильность не является совершенной: изменение стоит определенных затрат. Но люди тем не менее находятся в движении; их привлекают лучшие возможности или они перемещаются вслед за меняющимися обстоятельствами. И как только они начинают двигаться, то направляются к наиболее привлекательным возможностям. Они не имеют совершенного знания, но, будучи в движении, узнают о большем числе возможностей, чем если бы они занимали одну и ту же позицию на протяжении всей своей жизни. Они возражают, если другие занимают их место, но при наличии столь многих возможностей их привязанность к существующей ситуации становится менее жесткой, и они с меньшей вероятностью откажут в поддержке другим, которые находятся или потенциально могут оказаться в той же самой ситуации. По мере того как люди перемещаются все чаще, им становится легче приспосабливаться, что снижает ценность специализированных навыков, которые они могли приобрести. То, что мы можем назвать эффективной мобильностью заменяет нереальную концепцию совершенной мобильности, а критический способ мышления занимает место совершенного знания. В результе появляется не совершенная конкуренция, как ее определяют экономисты, а состояние, которое я бы назвал эффективной конкуренцией. Она отличается от совершенной конкуренции ценностями и возможностями, которые являются далеко не фиксированными, а напротив – постоянно изменяются.
Если бы когда-либо было достигнуто состояние равновесия, условия эффективной конкуренции перестали бы существовать. Каждая единица заняла бы конкретную позицию, которая была бы менее доступной для остальных по той простой причине, что она боролась бы и защищала свое место. После того как человек развил бы некоторые специальные навыки, перемещение стало бы ему в ущерб.
Он противостоял бы любому малейшему изменению. В случае необходимости он скорее готов был бы получать меньшую оплату, чем предпринимать какие-то шаги, особенно если бы в этом случае ему пришлось бороться с чужими жизненными интересами. Ввиду его прочной позиции и жертв, которые он готов будет принести для того, чтобы защищать ее, пришелец извне будет считать конкуренцию слишком сложной. Вместо практически неограниченных возможностей каждый участник затем станет более или менее привязан к существующей ситуации. И не обладая совершенным знанием, участники могут даже не осознавать, какие возможности они теряют. Сколь далеко это от совершенной конкуренции!
Нестабильность
Стоит рассмотреть отличия классического исследования совершенной конкуренции. В некоторой степени я уже сделал это в Алхимии финансов, но я не представил достаточных обоснований своего аргумента, как следовало бы. Я не настаивал на том, что ошибка заключается в самих основаниях экономической теории: она предполагает, что кривые спроса и предложения являются независимыми, но это не обязательно так. Форма кривой спроса может быть изменена с помощью рекламы, еще сильнее на нее может повлиять изменение цен. Это происходит главным образом на финансовых рынках, где следующие за тенденцией спекуляции достигают огромных масштабов. Люди приобретают фьючерсные контракты не потому, что хотят купить ту или иную продукцию, на которую выписаны эти контракты, а потому, что хотят получить на них прибыль. То же самое может быть верно по отношению к акциям, облигациям, валютам, недвижимости и даже произведениям искусства. Возможности получения прибыли зависят не от внутренней ценности самих объектов, а от намерений других людей в отношении покупок и продаж, выражаемых изменением цен.
Согласно экономической теории цены определяются спросом и предложением. Что происходит с ценами, когда спрос и предложение сами находятся под влиянием изменения цен? Ответ заключается в том, что они вовсе не являются определенными. Ситуация является нестабильной, а в нестабильной ситуации спекуляции, следующие за тенденцией, часто являются лучшей стратегией. Более того, чем больше людей используют ее, тем выгодней это становится, поскольку тенденция движения цен действует как еще более важный фактор в определении динамики цен. Процесс изменения цен сам себя подпитывает до тех пор, пока цены не станут абсолютно несоотносимы с реальной ценностью объектов. В конце концов, тенденция становится необоснованной, наступает кризис. История финансовых рынков богата последовательными сменами подъемов и спадов. Это область далека от состояния равновесия, здесь размыто отличие между фундаментальными ценностями и оценками, здесь правит нестабильность.
Очевидно, утверждение, будто спрос и предложение определяют цены, не основано на фактах. При более внимательном рассмотрении это утверждение оказывается самоподпитывающейся иллюзией, поскольку широкое согласие с этим утверждением может помочь установить стабильность. Как только признается иллюзорность этого утверждения, задача поддержания стабильности на финансовых рынках может стать бесконечно сложной.
