Джо Стадвелл - Азиатская модель управления: Удачи и провалы самого динамичного региона в мире
На заднем плане
Из числа тех факторов, что влияют на экономическое развитие и не решаются одним лишь воздействием правительства на сельское хозяйство, обрабатывающую промышленность и финансы, важнейшим, пожалуй, является демографический. Численность и возрастной состав населения любой страны оказывают огромное воздействие на потенциал ее развития. Трудовые ресурсы являются такими же инвестициями в экономику – формой «капитала», как и деньги, поэтому крупная доля трудоспособного населения по отношению к численности детей и пенсионеров повышает возможности ускоренного роста. После Второй мировой войны быстрое снижение смертности населения, особенно среди детей, и столь же быстрый прирост трудоспособного населения сыграли огромную роль в развитии Восточной Азии. Эти демографические тенденции, ставшие следствием прогресса в здравоохранении и медицинской профилактике, способствовали беспрецедентному росту. Данное явление часто называют «демографическими дивидендами». Обратной стороной их, однако, становится последующее ускоренное старение населения – мы подразумеваем здесь увеличение доли пенсионеров по отношению к работникам. По достижении переломного момента объем рабочей силы начинает быстро сжиматься, а пенсионеры поглощают сбережения, служившие прежде фондами для инвестирования. Так, в Японии начиная с 1980-х гг. основные трудности были связаны именно с острыми демографическими проблемами, настигшими страну, которая лишь недавно создала промышленно развитую экономику. В Китае крайне быстрый прирост трудоспособного населения, сопровождавший экономический взлет, уже приближается к своему пику, и демографические факторы, сдерживающие развитие, будут медленно нарастать на протяжении этого десятилетия.
При общезначимости демографического фактора конкретные социально-демографические характеристики становились неотъемлемой частью поучительного опыта в каждом государстве Восточной Азии. В этом смысле демографический процесс является непреложным фактом. Единственная попытка управлять демографией как элементом экономической политики была предпринята в Китае, но это не стало определяющим фактором развития страны. Мао Цзэдун агитировал за резкое повышение рождаемости, которое уже происходило, убеждая китайский народ в том, что он силен своей численностью. Затем Дэн Сяопин и его преемники приняли меры по ограничению рождаемости (которая уже и так стала снижаться), причем зачастую посредством жесткой принудительной политики. И все же вопреки страданиям, причиненным этим вмешательством государства в духе романа «О дивный новый мир» (Brave New World)[1], реальными стимулами для экономического развития страны оказались все те же универсально действующие реформы сельского хозяйства, обрабатывающей промышленности и финансовой сферы. Словом, величина трудоспособного населения опять-таки оказалась менее важной для развития, чем меры в отношении этого населения.
Еще один важный фактор развития, который в этой книге остался на заднем плане, – это образование. Дело в том, что положительная корреляция между приростом ВВП и общей длительностью обучения населения оказалась гораздо менее очевидной, чем это представляют себе большинство людей{11}. Наиболее тесная корреляция такого рода выявлена в глобальном масштабе у начального образования, но, даже отдавая дань уважения этому периоду формирования у детей базовых навыков грамотности и счета, мы имеем примеры таких стран, как Южная Корея и Тайвань, которые развились экономически с образовательным капиталом значительно ниже среднего уровня. В конце Второй мировой войны 55 % населения Тайваня было неграмотным, и даже в 1960 г. уровень неграмотности составлял 45 %. Уровень грамотности в Южной Корее в 1950 г. был ниже, чем в современной ей Эфиопии. Возможно, не столько образование способствует экономическому прогрессу, сколько экономический прогресс понуждает родителей давать своим детям образование, что, в свою очередь, создает возможности для дальнейшего экономического прогресса.
На Филиппинах в начале XX века колониальное правительство США уделяло образованию большое внимание, инвестируя в развитие школ. Как следствие, Филиппины до сих пор держат первое место в Юго-Восточной Азии по числу студентов, получающих высшее образование. Но, поскольку более существенные реформы потерпели фиаско, страна находится сейчас на грани превращения в недееспособное государство.
Выйдя за пределы Азии, увидим, что Куба занимает в мире второе место по числу грамотных детей старше 15 лет и шестое – по количеству школьников. Образование на Кубе остается приоритетом после революции 1960 г. Тем не менее страна занимает лишь 95-е место в мире по ВВП на душу населения. Переизбытком выпускников университетов и отсутствием для них адекватных возможностей трудоустройства объясняется, в частности, тот факт, что 25 000 кубинских врачей вынуждены устраиваться на работу в государственных клиниках за рубежом{12}. Вот и в бывшем Советском Союзе выпуск высококвалифицированных специалистов никогда не соответствовал потребностям экономического развития.
Существуют два взаимосвязанных объяснения неустойчивой корреляции между уровнем образования в стране и уровнем ее экономического развития. Чаще всего объясняют это тем, что с точки зрения экономических перспектив предоставляется слишком много неправильного образования. В Восточной Азии наблюдается отчетливый контраст между упором на профессионально-техническое среднее и высшее образование в Японии, Южной Корее, на Тайване и в Китае и образовательными системами с ориентацией на менее квалифицированное обучение в бывших американских и европейских колониях Юго-Восточной Азии. Так, квалификация тайваньского выпускника-инженера, пожалуй, больше соответствует актуальным задачам экономического прогресса, чем квалификация малайзийского выпускника-бухгалтера. В конце 1980-х гг. на Тайване профессионально-техническое обучение (в основном для обрабатывающей промышленности) занимало 55 % системы высшего образования, и лишь менее 10 % студентов изучали гуманитарные дисциплины. В 1980-е число инженеров на острове по отношению к общей численности населения на 70 % превышало аналогичный показатель в США{13}. Подобно Южней Корее и Японии, внедрившим эту модель в Восточной Азии, образовательная система Тайваня со временем стала напоминать образовательные системы Германии и Италии, ориентированные на обрабатывающую промышленность. Страны Юго-Восточной Азии, напротив, следуя англосаксонской традиции, сделали больший акцент на гуманитарные дисциплины и «чистую» науку.
