Билл Лейн - Одержимость. Переворот в сфере коммуникаций GE
Я стал спичрайтером Джека после наших тесных контактов во время работы над его выступлением о налоговой и торговой политике, когда мне удалось вписаться в его ритм и образ действий. И я никогда – ни при каких обстоятельствах – не писал для него того, что нельзя было бы назвать лучшим из всего, что я мог написать.
В 80-е годы Уэлча прозвали самым суровым боссом Америки, подобно Генри Киссинджеру, бывшему госсекретарю Ричарда Никсона. Киссинджер, как рассказывают, вызвал одного большого политика, написавшего для него меморандум, излагающий позицию правительства. Указав на меморандум, госсекретарь спросил: «Это лучшее, что вы смогли написать?» Тот сказал: «Дайте мне еще одну возможность». Через пару дней повторилось то же самое, и так несколько раз. Униженный политик наконец сознался: «Да, это лучшее из того, что я могу сделать».
И Киссинджер сказал: «Ну что ж, тогда я это прочту».
Уэлч никогда не позволял себе такой заносчивости и такого показного упрямства (хотя, может быть, история недостоверна). Обычно Джек был справедлив и понимал вероятные последствия несправедливости. Однажды он беспокойно спросил меня, когда я сопровождал его на церемонию прощания с руководителем, чей департамент был упразднен: «Он будет кидать в меня камнями?»
Я ответил: «Нет. Он все понимает. И он уже получил хорошее предложение».
Никто не бросал камней…
Джек хотел иметь в своей команде фанатиков, безумцев, единоверцев – людей, которые отдавались бы работе полностью и давали только отличные результаты.
Он списывал со счетов тех, кто напускал на себя важный вид и просто докладывал, в противоположность тем, кто пылко отстаивал свой курс. Последних он обожал, даже если не был согласен с этим курсом.
Мне часто приходилось слышать отзывы Джека на следующий день после выступлений. Он мог радоваться: «Каков ирландец! Вот это фанатизм! Они действительно прошли обучение (по программе „Шесть сигм“ или e-business) и поднялись на новый уровень. Эти парни просто великолепны». А когда проводились так называемые Сессии Си,[49] он лично оценивал сотрудников. Розанна в течение года сохраняла все его пометки с напоминаниями, просмотрев которые он мог спросить: «Достаточно ли его продвигают? Вы уверены? Чего вы ждете? Парень уже готов».
Иногда такая его восторженность позволяла людям слишком быстро продвигаться, а потом у Икара рассыпались крылья. Один талантливый молодой менеджер из нашего направления бытовой техники внедрил метод снижения издержек производства – лучший опыт, который он перенял у другой компании и применил у себя в Appliances, – и поделился им, сделав презентацию на собрании членов правления. Это успешное использование совместного опыта привело к тому, что в свои тридцать четыре года, в столь «нежном» для менеджера возрасте, он стал одним из вице-президентов GE. Похоже, он был не готов к этому и спустя два года или даже меньше был отозван. Сейчас он управляет, и весьма успешно, компанией RV.
Как быстро все происходило, так же быстро и заканчивалось.
Один из старших вице-президентов, которому было за пятьдесят, со временем потерял интерес к работе и ушел сам, внеся напоследок предложения по применению своего опыта.
Другой, намного моложе, главное приобретение Уэлча, донимал его тем, что беспрестанно повторял: «Возможно, я еще не настолько в это вник, как вы».
А вот другой помазанник Уэлча – 38-летний Деннис Даммерман, к его собственному удивлению, ставший CFO и самым молодым среди старших вице-президентов в истории GE, никогда не терял пыла. Однажды он признался мне, что не был готов к такой работе, но смог выдержать благодаря тому, что Джек шел с ним ноздря в ноздрю и поддерживал его в самые тяжелые времена. Деннис часто проявлял раздражительность и вспыльчивость, и, насколько мне было известно, многие чувствовали себя гораздо комфортнее в общении с Джеком, чем с ним. Он мог быть суров, но все относились к нему с уважением, включая Джека. Мне он тоже всегда нравился.
48. Привилегии Джека
Деннис был примерно моего возраста. Он стал членом совершенно новой команды Уэлча, гиперактивной и увлеченной. Первые шесть-семь лет эта команда сосуществовала со старой расслабившейся GE, к которой принадлежал и я.
Мне как-то сказали: никогда не приходите в офис или на предприятие без костюма и галстука, вы должны отличаться от рабочих, занимающихся производственной деятельностью. Мы были менеджерами – даже если большую часть своей карьеры я ничем не управлял, кроме авторучки (правда, еще делал попытки управлять процессом общения этого маньяка). Я считал, что ношение костюма отдает эпохой Эдисона, Диккенса и выглядит смешным, но делал то, что мне было сказано.
Будучи спичрайтером, я принадлежал к корпоративному миру связей с общественностью, который Уэлч считал синекурой, теплым местечком для старожилов GE, притащившихся к финишной прямой. Этот мир был лишен той увлеченности, что двигала им и его единомышленниками, многие из которых пришли из отделения пластмасс Plastics.
Старый состав пиарщиков переехал в Коннектикут еще в начале 70-х, когда Редж Джонс переводил сюда главные офисы корпорации, располагавшиеся прежде на Манхэттене. Позднее Уэлч скажет, что если бы в то время он был CEO, то никогда не переехал бы оттуда, из центра активности и гущи событий.
Спустя несколько лет снова оказалось возможным перенести арену борьбы GE в Нью-Йорк, где имелись роскошные офисы GE в бывшем здании RCA, а чтобы добраться туда из Фэрфилда парой вертолетов, требовалось меньше часа. Редж Джонс ворчал по поводу того, что использование вертолетов – это блажь. Уэлч находил это забавным и подшучивал над Реджем за создание плохого прецедента: неиспользование потенциала GE Corporate Air, а также отказ от привилегии, которая полагается бывшему президенту компании.
Уэлч уже в те времена представлял тот день, когда он будет уволен, и не хотел, чтобы его когда-нибудь обвинили в том, что он жирует за счет акционеров. Поэтому он отказался от части своих льгот, когда его привилегии публично полоскались его женой во время бракоразводного процесса. Договор об оказании консультационных услуг предъявлялся акционеру до его отставки; он давал ему право на те же льготы и привилегии, которые Уэлч имел, будучи действующим президентом GE. Будто бы все ясно. Но оказалось, что в список не были включены такие незначительные пункты, как туалетные принадлежности и продукты питания. Впоследствии это вызвало такую реакцию со стороны деловых СМИ, какую вызывает валерьянка у кошки.
Джек добровольно отказался от этих льгот; точнее, согласился их оплатить. Он позвонил мне и прислал проект статьи для газеты T e Wall Street Journal, где объяснял свой отказ от льгот и привилегий; он спросил мое мнение о статье и предложил что-нибудь добавить.
