Джон Брукс - Бизнес-приключения. 12 классических историй Уолл-cтрит
Предоставляя налоговые льготы на прирост капитала в сравнении с обычными доходами, налоговый кодекс руководствуется двумя весьма сомнительными идеями: о том, что незаработанный доход — более заслуженный, нежели заработанный, и о том, что люди, имеющие капитал для инвестиций, достойны большего уважения, чем те, кто такого капитала не имеет. Едва ли кто-то осмелится утверждать, будто предпочтение в отношении налогов на прирост капитала можно оправдать честными аргументами. Те, кто придерживается такого взгляда на вещи, скорее всего, согласятся с Хеллерстайном, писавшим: «С социологической точки зрения можно многое сказать в пользу более сурового обложения доходов с оцененной собственности, чем доходов, заработанных трудом». Защита налоговых льгот на прирост капитала должна, следовательно, опираться на другие основания. Во-первых, существует респектабельная экономическая теория, выступающая за полное исключение прироста капитала из сумм, облагаемых налогом, на том основании, что в то время, как заработные платы, дивиденды или проценты от инвестиций оказываются плодами древа капитала, прирост капитала — это ствол и ветви самого древа и, следовательно, не расцениваются как доходы. Это различение отразилось в налоговом законодательстве некоторых стран, в частности Великобритании, где до 1964 года налог с прироста капитала не брали вообще. Другой аргумент — на этот раз чисто прагматический — заключается в том, что положение о льготах на прирост капитала необходимо, чтобы побудить людей рисковать капиталом (точно так же сторонники фондового опциона утверждают, что корпорациям он необходим, чтобы привлечь и удержать талантливых руководителей). И, наконец, почти все специалисты согласны: обложение прироста капитала на тех же основаниях, что и обложение других доходов, — как раз то, чего добивается большинство реформаторов, — сопряжено с громадными техническими трудностями.
Отдельные категории богатых и состоятельных людей могут найти другие пути и способы уклониться от налогов, включая корпоративные пенсионные планы, которые, как и фондовые опционы, призваны решать проблемы высокооплачиваемых руководителей. Освобожденные от налогов фонды учреждаются якобы с благотворительными и образовательными целями, причем 15 000 этих фондов на самом деле помогают облегчить налоговое бремя жертвователей, а благотворительная и образовательная деятельность остается практически невидимой. Личные холдинговые компании, подпадающие под строгое налоговое регулирование, обеспечивают людей с очень высокими доходами за писательский труд и актерское мастерство возможностью снижать налоговую нагрузку, помогая им вложить деньги в нечто осязаемое и вещественное. Из всего набора налоговых лазеек, предусмотренных кодексом, вероятно, самая отталкивающая — налоговая скидка на истощение нефтяных месторождений. В том смысле, в каком слово «истощение» применяется в налоговом кодексе, оно обозначает исчерпание невосполнимых ископаемых ресурсов. Но нефтяники применительно к своим налоговым выплатам имеют в виду волшебную форму того, что раньше называлось занижением стоимости. Любой промышленник может заявить о снижении стоимости какого-то оборудования и требовать уменьшения налоговой ставки только до тех пор, пока вычет не сравняется со стоимостью — то есть до того момента, когда оборудование устаревает из-за износа. В то же время индивидуальный или корпоративный владелец нефтяной скважины — по непонятным и логически необъяснимым причинам — может претендовать на налоговые скидки из-за истощения продолжающей работать скважины до бесконечности, даже после того как вычеты намного превзошли первоначальную стоимость скважины. Скидка на истощение составляет 27,5 % в год, но не более половины от чистого дохода нефтяного инвестора (существуют несколько более скромные налоговые скидки на истощение и добычу других полезных ископаемых, например 23 % на уран, 10 % на уголь и 5 % на устрицы и других моллюсков), а эффект, производимый такими скидками на величину доходов нефтяных инвесторов, особенно в сочетании с другими способами минимизации налогов, поистине ошеломляет. Например, за последние пять лет один нефтяник получил доход в 14,3 млн долл. и заплатил с этой суммы налог, равный 80 тыс. долл., то есть 0,6 %. Неудивительно, что высокая налоговая скидка на истощение всегда оказывается объектом ожесточенной критики. Также неудивительно, что эту льготу защищают со зверским упорством — настолько зверским, что даже президент Кеннеди в 1961–1963 годах, выдвигая предложения по налоговой реформе — а это была самая обширная из всех предлагавшихся на столь высоком уровне реформ, — не решился на отмену скидок. Обычный аргумент защитников — что скидка необходима для компенсации рисков нефтяников при бурении новых скважин, что гарантирует бесперебойное снабжение национальной экономики нефтью. Тем не менее, многие чувствуют, что этот аргумент по сути сводится к следующему: «Налоговая скидка на истощение скважин — форма государственной субсидии нефтяной промышленности». Так американское государство уходит от решения вопроса, ведь предоставление субсидий какой-то отрасли промышленности не входит в компетенцию налоговых органов.
Налоговый закон 1964 года практически ничего не делает для того, чтобы перекрыть лазейки, но делает их менее действенными, резко снижая налоговые ставки на высокие доходы. В результате высокооплачиваемые налогоплательщики перестают искать неудобные и не слишком эффективные мошеннические способы уклоняться. Новый закон уменьшает несоответствие между обещаниями кодекса и его реальным применением и потому выступает в роли своего рода вспомогательной реформы (один из способов избавиться от уклонения от подоходного налога в принципе — это отменить подоходный налог). Однако если отвлечься от витиеватой сложности закона, которая, по счастью, несколько уменьшилась в редакции 1964 года, то в нем есть несколько вполне различимых и тревожных пунктов, оставшихся неизменными. Вряд ли они изменятся в будущем. Некоторые касаются налоговых вычетов в отношении расходов на путешествия и развлечения, сделанных бизнесменами или наемными работниками, которым не возмещают связанные с профессиональной деятельностью расходы. Суммарно расходы в последние годы оцениваются величиной порядка 5–10 млрд долл., и в результате государство ежегодно недополучает порядка 1 или 2 млрд. Проблема путешествий и развлечений (travel-and-entertainment problem), T&E problem, как ее назвали в прессе, упрямо не поддается попыткам так или иначе ее решить. Поворотный момент в ее истории имел место в 1930 году, когда суд заключил, что актер и сочинитель песен Джордж Коэн — а следовательно, и любой другой человек — имеет право вычитать (в разумных пределах) связанные с профессиональной деятельностью расходы из доходов, подлежащих налогообложению, даже если не может представить документальное подтверждение расходов. Правило Коэна, как его стали называть, оставалось в силе несколько десятилетий. Каждой весной тысячи бизнесменов взывали к нему с тем же ритуальным постоянством, с каким мусульмане молятся, повернувшись лицом к Мекке. В течение десятилетий подсчитанные вычеты росли, как сорняки, а бизнесмены становились смелее, и в результате правило Коэна и другие двусмысленные статьи регламентов, касавшихся путешествий и развлечений, стали объектом ожесточенных нападок со стороны всех потенциальных реформаторов. Законы, частично или полностью отменяющие правило Коэна, были предложены Конгрессом в 1951-м, а затем еще раз, в 1959 году, но не были приняты — в одном случае после криков о том, что закон о путешествиях и развлечениях положит конец проведению кентуккийских скачек. И в 1961 году президент Кеннеди предложил закон, который не только уничтожил бы правило Коэна, но и ограничил бы 4–7 долл. суммы, которые можно было вычитать из денег, потраченных на еду и напитки. Такой закон положил бы конец эпохе налоговых вычетов в жизни американцев. Ни одно из этих фундаментальных изменений не произошло. Раздались громкие стенания бизнесменов, а также владельцев отелей, ресторанов и ночных клубов, и многие предложения Кеннеди похоронены и забыты. Тем не менее посредством серии поправок к налоговому законодательству, принятых Конгрессом в 1962 году и введенных в действие ФНС в 1963 году, правило Коэна все же отменили, а все профессиональные вычеты с тех пор должны получить подтверждение если не чеками, то хотя бы записями в каких-то документах.
